Книга 10 лучших дней моей жизни - Адена Хэлперн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Она пережила неудачную прическу, но не смогла пережить «мини-купер»! – смеется Пенелопа.
Меня тоже разбирает смех, но никто, кроме нас, не поддерживает шутку.
– Простите, – говорит подругам Пен. – Я ужасно по ней скучаю.
– Мы тоже.
Дана начинает плакать, и подруги обнимаются.
– Как ты? – спрашивает в коридоре мой несостоявшийся жених Чарльз Киттерэйдж.
– Нормально, – отвечает Пен и сжимает его ладонь. – А ты как?
– Алекс была замечательным человеком.
– Да.
Мы продолжаем пробираться через толпу.
На шиву пришел даже Грег Райс с неразлучными близнецами Сетом и Томом Россо. Они машут с другого конца комнаты, но Пен не удостаивает их вниманием. Я с ней солидарна.
– И зачем эти придурки сюда пришли, – жалуюсь я.
– Придурки, – бормочет себе под нос подруга.
– Пенелопа, – окликают ее из толпы.
К нам направляется Эндрю Маколифф.
– Брат передает соболезнования, – говорит он, обнимая Пен за талию.
– Спасибо, и благодарю, что пришел, Энди, – отвечает та и целует его в щеку.
– Она была чумовой девушкой.
– Да.
И мы продолжаем путь.
Я вижу старых знакомых из почтового отдела папиной конторы. Они постарели, зато переоделись с возрастом в приличные костюмы. За ними мелькают лица Стэна Митчелла, Лу Серноффа и дружищи Питера из «Барнис». Как трогательно с их стороны прилететь за три тысячи миль. Лос-анджелесские друзья столпились вокруг Ллойда и Кейт Кернер. Столько беготни из-за пляжного топа, и в итоге им пришлось отменить поездку на Гавайи. Кейт плачет, Ллойд вытирает нос – то ли расстроен, то ли хронический насморк одолел. Внезапно я понимаю, что потеряла из вида Пен, и оглядываю комнату в поисках.
Я пробираюсь сквозь толпу, одновременно обводя взглядом дальний угол гостиной. Один за другим гости расступаются, и я останавливаюсь перед диваном.
Какая неожиданность.
– Вы не говорили, что собираетесь на поминки, – упрекаю призрачных родственников.
– Поговори с ней, – советует бабушка.
Она гладит по спине содрогающуюся в рыданиях мать.
– Просто скажи, что у тебя все хорошо, милая, – добавляет дед.
– Как ты сама, держишься? – спрашивает дядя Моррис.
– Я справлюсь, – как можно увереннее заявляю я.
– У тебя получилось, – улыбается Алиса Оппенхейм. – Ты спустилась на землю. Я верила, что ты справишься.
– Я разобралась в себе, – киваю с улыбкой.
– А теперь иди к родителям. Их надо утешить.
– Да, я поговорю с ними, – обнимаю Алису и добавляю: – Спасибо.
Рядом с Алисой стоит Адам. Мой дорогой Адам. Конечно, он тоже пришел поддержать меня.
– Я могу чем-нибудь помочь?
Он обнимает меня за талию.
– Мне очень приятно, что ты пришел сюда, – с удовольствием целую его в губы. – Все будет хорошо.
– Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю.
– Миссис Доренфилд. – Пен стоит перед родителями с тарелкой и ласково уговаривает мать. – Вы должны что-нибудь съесть, хотя бы кусочек.
– Нет, я ничего не хочу, ничего, – плачет мать.
– Мистер Ди, может вам принести выпить? – спрашивает Пен.
– Спасибо, Пенелопа, не надо. Мы с Максиной посидим тут.
– Ладно. Я схожу посмотрю, как обстоят дела с угощением, а потом проведаю вас.
Подруга разворачивается, но отец удерживает ее за руку.
– Пенелопа, – признается он со слезами на глазах. – Ты была хорошим другом.
– С Алекс легко дружить.
– Вы были неразлучны, – плачет мать. – Никогда не видела таких близких подруг, как вы с Алекс.
– Она была моей второй половинкой.
Пенелопа не выдерживает и всхлипывает.
– Моей тоже, – вторит мама.
– Пошли, Максина, – ласково упрашивает отец. – Пойдем в спальню, приляжешь ненадолго.
– Идите, я присмотрю за гостями. – Пенелопа помогает матери подняться с дивана. – Отдыхайте. Позовете меня, если что-то понадобится.
Отец берет мать под руку. Пока они пробираются через толпу к спальне, я украдкой сжимаю вторую руку матери.
– Соболезную вашей потере, – говорит родителям Чарльз Киттерэйдж-старший.
– Спасибо, Чак. – Отец хлопает его по спине.
– Она была чудесной девушкой, – останавливает мать кто-то из гостей.
– Да, чудесной. Благодарю.
По дороге со всех сторон доносятся подобные реплики.
– Спасибо, – как заведенный отвечает отец.
– Благодарю, что пришли, – с трудом выдавливает мать.
Наконец мы добираемся до родительской спальни. Отец захлопывает дверь и укладывает маму на кровать.
– Я не переживу потери, – стонет мать. – Почему так получилось? Зачем?
Она снова принимается плакать.
– Не знаю, дорогая, – отвечает отец. – Отдохни немного. Давай полежим вместе.
Он прижимает мать к себе.
Я сижу на кровати, а родители плачут, уткнувшись друг в друга. Пока что я ничего не могу поделать. Остается лишь надеяться, что мое присутствие хоть как-то их успокаивает. Больше я пока ни на что не способна.
* * *
Время тянется. Через несколько часов разговоры внизу умолкают. Звон посуды и звяканье столовых приборов сменяются шумом отъезжающих машин. На моих глазах родители постепенно перестают цепляться друг за друга и засыпают на разных половинах кровати. Время пришло; я подхожу к маминой стороне.
– Мама? – зову шепотом. – Это я, Алекс. Только не пугайся.
– Алекс?
Она вздрагивает, но успокаивается, когда я глажу ее по руке.
– Все хорошо, мама. Это я. Не бойся, мама, все хорошо.
Она не открывает глаз. При звуке моего голоса по телу пробегает судорога, но сейчас мать расслабилась и тихо спит.
– Где ты? У тебя все в порядке? – спрашивает во сне. – Я так скучаю по тебе. И очень волнуюсь.
– Все хорошо, мама. – Глажу ее лицо и вытираю слезы с ресниц. – У меня все отлично. Я на небесах с бабушкой и дедушкой. Бабушка все еще ездит на той машине, что подарил отец. Представляешь?
– Старый лимонный «кадиллак»? – улыбается мать. – Я знала, что она влюбилась в машину с первого взгляда.
– Дядя Моррис курит только кубинские сигары.
– О, это его рай!