Книга Под псевдонимом "Мимоза" - Арина Коневская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дебаты продолжались еще несколько часов… Когда стали расходиться, к Алевтине подскочил Метельский:
— Ты то как здесь очутилась, а?
— Вообще-то случайно, Леня. Я сочувствующая, понимаешь? А ты какими судьбами? Уж не с коммунистами ли вместе?
— Нет, Аля. Я — от государственников. Ну а главное — «демороссов» этих просто ненавижу! Моя бы воля — всех бы их в распыл пустил!
— Ну и ну, Леня, ты ли это — прирожденный такой интеллигент?
— Чему дивишься-то, Алевтина? Они меня на Старой площади чуть насмерть не растерзали! Эх, ну а Ивлева-то где? Умоляю, если увидишь ее, скажи, пусть позвонит мне, а?
Попрощавшись с ним, Аля долго шла куда глаза глядят. В голове все смешалось: столько споров среди них — вроде бы единомышленники, а в то же время многие друг друга просто ненавидят. К тому же она заметила среди присутствовавших господина Атрасова — всем известного бизнесмена: он-то, этот «премудрый», как тут оказался? Надо срочно Савву спросить. Очень странно…
Вскоре Трофим вызвал Алевтину на разговор:
— Растолкуй-ка Сатинову, что речь не идет о том: кто кого на вилы вздернет — президент или парламент! И дело не в том, что взбесившийся ЕБН решил самодержцем заделаться, нет! Все гораздо глубже. Спроси Савву, что он знает о недавней встрече «семерки» в Токио! Там ведь приняли решение открыть в Москве особое представительство, якобы «для содействия демократическим реформам» в России, а разве это — не «теневой кабинет» с англо-германо-американо… министрами?!
— Ну да, речь не идет, конечно, о наших так называемых реформах сволочных, а о мировом господстве, так, Трофимушка?!
— С этого поля игры нас Штаты еще два года назад как выбили, Аля, а теперь они почти что у цели. А если еще наш уран заполучат — пиши пропало! Но ведь в конце февраля в Верховный Совет поступило же соглашение об этой дьявольской сделке, а кто и как отреагировал?! — Никто! Ни премудрые депутаты, ни спикер, ни его зам по обороне — известный генерал! Ну а твой любимый Савва почему молчал?! Они что все там — слепые?! Или предатели кругом, или трусы, или просто дураки?! Спроси-ка ты его об этом, Аленька, — риторически воззвал Золотов.
Еще встает за окнами рассвет,
Еще струится осень золотая.
Но нет Москвы. А есть воронья стая
Над стогнами страны, которой нет…
Татьяна Глушкова
…И процветем на выжженной земле,
Раскинемся дубравами в пустыне
Пред вашими глазницами пустыми,
Над вашим прахом, тлеющим в золе.
Константин Душенов
Маша все пронзительнее ощущала, как сгущается тьма над Москвой — будто зловещая тень будущего расширялась и набухала над великим городом, принимая причудливо — отвратительные формы. И вовсе не удивилась, когда Трофим сообщил ей о готовящихся погромах в момент массовых митингов, которые соберутся в годовщину победы над ГКЧП. Однако и Фронт спасения не дремал: на очередном его совещании было решено созвать 20 августа свой митинг — параллельно ельцинистскому. И действительно в сей знаменательный день возле Дома Советов столкнулись два многотысячных потока, не перетекая друг в друга: с одной стороны — клеймили преступный режим и президента-узурпатора, с другой — неслись подобострастно-истерические крики: «Ельцин! Ельцин!», «Съезд — в отставку!». И гигантские волны людского моря вздымались полотнищами флагов над площадью Свободной России и с грохотом ударялись о мостовую…
* * *
К концу августа предгрозовая атмосфера накалилась до предела. Алевтина все чаще появлялась в штабе Фронта спасения, снабжая Сатинова сведениями, тайно исходившими от Корфа. А они были неутешительны: во время визита в Вашингтон Черномырдин подписал соглашение об «урановой сделке».
— Но в печати же об этом — ни гу-гу! А ведь это — государственное преступление, измена! — вскричал ошеломленный депутат.
— А вы, Савва Константинович, будто бы об этом раньше не подозревали?! Ведь еще в феврале к вам в Верховный Совет поступили сведения об этом проекте, ведь так? — пристально взглянув на него, спросила Аля.
— Да, конечно, но в чем толк-то состоит — никто тогда и не понял! Между Минатомом нашим и американским Министерством энергетики соглашение было. Но это же в мирных целях, ведь речь-то была о низкообогащенном, переработанном уране. Гм… кто знал-то, что мы почти всех своих запасов лишиться можем?! — медленно прозревал Сатинов.
— А что делает у вас господин Атрасов? Он что — тоже ФНС деньгами снабжает? — с вызовом спросила Алевтина.
— Между нами говоря, да, но только между нами, — прошептал лидер.
— Но ведь он и «демороссов» снабжает, он же с ними заодно! — не унималась Аля, — Как же так, Савва Константиныч, он ведь противника вашего поддерживает?
— Не знаю. Он мне всегда помогал, понимаете, Алевтина? Он мой друг, — отрезал Савва.
Его признание очень смутило Алю, но заподозрить Сатинова в двурушничестве она почему-то никак не могла. Начиная с первого дня их знакомства между ними возник какой-то нерушимый внутренний контакт, интуитивное ощущение душевного родства, о чем они не задумывались. Но взаимное притяжение, неуловимое разумом поначалу, продолжало неумолимо нарастать. Возможно, предчувствие неотвратимо приближавшейся катастрофы висело в самом воздухе столицы и обостряло их подсознание. Вскоре они поняли, что не могут больше друг без друга. И наконец, Савва решился пригласить Алю на свидание.
Дождливым вечером она подъехала к «Октябрьской», где притаившись под большим зонтом, он терпеливо ждал ее. Они молча направились в сторону ЦПКО, медленно шли по Крымскому мосту. И Аля поведала ему о своей жизни, о дочери. Он же сказал, что с женой своей Ульяной просто «тянет лямку». Интересов его она никогда не разделяла, наоборот, всячески препятствовала ему «соваться в политику». Ей удалось даже их сына, славного Витеньку, против отца настроить. И он, Савва, уже отчаялся что-либо изменить в своей семейной жизни. Если Ульяна раньше ревновала его сильно, — то теперь из-за стены вежливого равнодушия в ее глазах иной раз проскакивали искры затаенной враждебности.
Дождь усилился, когда они подошли к «Парку Культуры». Неожиданно Савва взял руку Алевтины, и приблизив к своим губам, прощаясь с нею, прошептал:
— Что хотите, делайте со мной, Аля! Но я не могу больше без вас!
В тот же вечер она призналась Маше, что любит Сатинова. Со страхом взглянув на счастливо-рассеянное лицо Алевтины, верная Мимоза запричитала:
— Ты с ума сошла! Ведь он женат, у него сын. Иди на исповедь срочно, езжай к отцу Артемию, умоляю! Делай, что угодно, только — не это!
* * *
Тем временем разведчики из отряда Трофима Золотова сообщали, что президент за последние дни чрезвычайно оживился, побывав у таманцев и кантемировцев. А в Кубинке и Наро-Фоминске усилилась подготовка спецподразделений. На некоторых же полигонах Подмосковья творилось вообще нечто непонятное и ранее невиданное: там упражнялись крепкие парни в гражданской одежде, взявшиеся неизвестно откуда. И вскоре разведка Союза офицеров перехватила совершенно секретный приказ премьера Черномырдина о приведении Вооруженных Сил в повышенную боеготовность.
