Книга Роковая связь - Анита Шрив

— Привет.

— Что ты делаешь?

— Читаю, — отвечаю я, поднимая книгу.

— Я думала, ты с Сайласом.

— Он заболел, — говорю я.

— Да? — Шерил кусает губу.

— А что такое? — настораживаюсь я.

— Просто мне показалось, что я недавно его видела.

Она, похоже, уже жалеет, что остановилась возле моей комнаты.

— Где? — спрашиваю я, приподнимаясь на кровати.

— Мне кажется, что я видела его на танцах, но, наверное, я обозналась, — идет на попятную Шерил.

— Сайлас на танцах? — спрашиваю я. — На танцах в студенческом центре?

— Да, мне так показалось. Но, может, это был не он.

Я знаю, что она врет.

— Там сегодня много старшеклассников, — добавляет она.

— Почему? — спрашиваю я.

— Не знают, чем заняться. Дороги просто ужасные.

— Странно, — говорю я.

— Ну, я побежала, — прощается она.

Я, окаменев, сижу на кровати. Книга у меня в руках тоже застыла. Сайлас не болен. Он отправился на танцы без меня. Но ведь они его никогда не интересовали!

У него появилась другая девушка?

Нет, этого не может быть.

Я встаю, открываю шкаф и быстро осматриваю себя в зеркале на его дверце. Душ принимать некогда. На мне джемпер Авери и джинсы, в которых я хожу уже два дня. Я провожу щеткой по волосам, и они тут же встают дыбом, как наэлектризованные. Наверное, так и есть. Воздух сухой, а на улице мороз. Я накидываю поверх джемпера парку и выбегаю из комнаты.

Дорожки освещены фонарями, и если бы я не была так встревожена, я бы сказала, что на улице очень красиво: конусы света на снегу, черное небо, усеянное звездами. Вдалеке виднеется студенческий центр, который издали можно принять за клуб. Из-за танцев освещение в центре неяркое. Меня всегда удивляло, как можно при помощи освещения преобразить помещение до неузнаваемости. Днем, когда в большие окна центра струится свет, а на столах, усеянных сахарной пудрой от пончиков, валяются книги и бейсболки, его красно-синие стены и покрытый пятнами ковер на полу выглядят не просто заурядно, а, пожалуй, и уродливо. Создается впечатление, что его дизайн полностью на совести какого-то нерадивого студента. Но ночью, когда верхний свет приглушен, а на столах расставлены свечи, все смотрится очень даже романтично.

Подходя к центру, я улавливаю звуки музыки, пока только быстрый ритм и самые низкие частоты. Я знаю, что в зале увижу девчонок-девятиклассниц, танцующих со вскинутыми вверх руками и воображающих, что они на рейв-пати или в ночном клубе где-нибудь на Манхэттене. Некоторые в поднятых руках держат напитки (диетическую колу в пластиковых стаканах), подражая девушкам, которых они видели в кино.

Жаль, что нельзя заглянуть внутрь, оставаясь при этом невидимой. Я только хочу узнать, там ли Сайлас. Я растолкала толпу мелюзги на ступеньках. Они выходят из зала покурить или выпить чего-нибудь покрепче колы. Девятиклассницы никогда не ходят поодиночке, а только компаниями по трое и четверо. Я чувствую себя одной из дежурящих на танцах родительниц: я старше окружающего меня молодняка, на мне нет блестящего топа и короткой юбки, и я озабочена.

Еще от входа я замечаю Джей Дота и Роба. Они на голову выше остальных парней, даже Сайласа, которого я пока не заметила. Присутствие Джей Дота и Роба меня удивляет. Это что, какая-то шутка? Неужели им и в самом деле было настолько скучно, что поход на танцы показался неплохой идеей? Может, у Джей Дота или Роба появилась новая девчонка из девятого или десятого класса, а остальные приплелись за компанию? Я продолжаю расталкивать толпу. Под ногами на ковре я чувствую что-то липкое, о чем даже задумываться не хочу. Я смотрю под ноги, а когда поднимаю глаза, то сразу вижу Сайласа. Он танцует, и это уже само по себе странно, потому что Сайлас никогда не танцует, кроме того, он делает это как-то разнузданно, и это еще более странно. Я наклоняю голову то вправо, то влево, и наконец мне удается рассмотреть все получше. Он танцует с миниатюрной девушкой, хорошенькой стройной девушкой. У нее белокурые волосы, и даже высокие шпильки не мешают ей двигаться быстро и очень грациозно. На мгновение мне становится интересно, чисто с практической точки зрения, как ей удалось дойти до студенческого центра в туфлях, в которых я, наверное, и стоять ровно не смогла бы. Сайлас танцует не в такт, и во всех его движениях сквозит безумие. Он танцует безобразно, и если бы я не была так ошарашена, то мне стало бы за него очень стыдно. Он ведет себя как сумасшедший, но никто вокруг не смеется.

Я подхожу поближе. Его кожа блестит от пота. Он кружится, и его взгляд скользит по мне, но в глазах нет и проблеска узнавания. На нем зеленый джемпер поверх футболки и джинсы с мокрыми внизу штанинами. Его ботинки облеплены грязью. Мне кажется, что толпа расступилась и наблюдает за Сайласом, хотя на самом деле это не так. Просто он танцует в луче моего собственного прожектора. Насколько я могу судить, блондинка на высоких каблуках и Сайлас не только не соприкасаются телами, они даже не смотрят друг на друга. Но девушка явно находится в своей стихии. Она сексуально надула губки и томно прикрыла глаза, хотя временами эта гримаса сменяется ослепительной белозубой улыбкой, адресованной подругам, стоящим в сторонке и потягивающим колу. Они ей завидуют. Их можно понять. Она двигается, как танцовщица в своей собственной вселенной, на своей собственной орбите, лишь иногда пересекающейся с орбитой Сайласа. Он пригласил эту девушку на танец? Почему он здесь? Совершенно ясно, что он не болен. И если он все-таки сюда пришел, почему не пригласил меня?

Этого Сайласа я не знаю, так же, как и того, который был сегодня на баскетбольной площадке. Я боюсь этого Сайласа, дергающегося, как дервиш, совершенно не в такт музыке, Сайласа, которого подняли бы на смех, если бы не его свирепые движения, не безумный блеск его глаз. Возможно, они все зачарованы этим новым Сайласом. Возможно, они ждут, что он опять запустит в кого-нибудь мяч.

Я смотрю и смотрю, пока не понимаю, что больше не могу. Кое-кто уже обратил на меня внимание, и я знаю, что через несколько минут слух расползется по всему залу. Сайлас и Ноэль поссорились. Сайлас и Ноэль расстались. У Сайласа новая девушка — стройная блондинка на умопомрачительно высоких каблуках.

Я разворачиваюсь и, расталкивая толпу, выбегаю на улицу. Я спрашиваю себя: «Что, если шептуны, уже взявшиеся за работу за моей спиной, правы?»

Колм

Я согласен с тем, что чудовищный размах, который обрела эта история, — дело рук прессы. Или же во всем виновата общественность. А может быть, и сама школа. Искать виноватых можно до бесконечности, но несомненно одно: пресса действительно подлила масла в огонь.

Я сдал свою статью в четверг, 26 января, чтобы она появилась в Бостоне в пятницу в утреннем выпуске. Интуиция меня не подвела. Редакторы разместили ее на первой странице, сразу под сгибом. До этого моя статья лишь однажды появилась на первой странице, но это отношения к делу не имеет. Мне кажется, содержание кассеты мне удалось описать более или менее правильно, хотя, пока ты ее не посмотрел, представить все это просто невозможно. Разумеется, мне пришлось обойти наиболее пикантные подробности, чтобы она хорошо пошла с утренним кофе. В Авери мне удалось раздобыть экземпляр адресного справочника студентов, и я наугад позвонил по нескольким телефонам. Просто удивительно, с какой готовностью эти ребятишки общаются с прессой. Но самое интересное в студентах — это то, что они почти никогда не лгут. Они всегда преувеличивают, и тут надо держать ухо востро. Но они очень редко лгут. Во всяком случае, журналистам.