Книга Смерть навылет - Анастасия Монастырская

В институтском буфете было весело и шумно. Девочки-Барби обсуждали глянцевые новинки и хвастались обновками, полученными от мальчиков-Кенов. За соседним столиком студенты кафедры философии и религии искали истину в пиве, попутно обсуждая, где еще можно подзаработать, но только так, чтобы ничего не делать. Психологи до хрипоты спорили об истоках детских комплексов Фрейда и бросали косые взгляды в сторону журналистов, которые эти самые комплексы, а тем более их первопричину, до сих пор не признавали. Впрочем, если за это предложат пару сотен, то можно и расстаться со своей точкой зрения. Юристы цитировали уголовное и гражданское право, культурологи сетовали на то, что духовный уровень народа застрял на низшей ступени развития: между юмористическими программами на центральных каналах и религиозными шоу на региональных. Дизайнеры как всегда занимались дизайном: скручивали оригами из розовых буфетных салфеток.

Сигаретный дым смешивался с запахами человеческого пота, французских духов, дешевого кофе и чуть подкисшего салата.

Джокеру нравилось здесь бывать. Ему приветливо улыбались, хлопали по плечу, приглашали на постновогодние вечеринки и от души кокетничали, поставляя душистую щечку для поцелуя. Душа компании, свой в доску, отличный парень. Не для всех, конечно, но он же не целковый, чтобы всем нравится. Здесь все такие — для кого-то талантливые и компанейские, для кого-то непримиримые враги. И он не исключение.

Не исключение? В последние дни Джокер переживал странное чувство: страх пополам с удовольствием рождает предвкушение. Да, именно так — предвкушение. Пока не сделан первый ход, игру можно остановить. Всего-то проблем: сесть за любой компьютер и, нажав на клавишу, стереть заветный файл. Стереть? Ну, уж нет!

Джокер взял чашку кофе и подсел к психологам. Те с готовностью приняли старого знакомого в свои сплоченные комплексующие ряды. Теперь объектом студенческой критики стал Юнг, когда-то отрекшийся от догм своего учителя.

— Мы в ответе за тех, кого вовремя не послали! — прыщавый юнец с замашками несостоявшегося дона карлеоне ткнул Джокеру пальцем в бок, приглашая присоединиться к дискуссии. Тот коротко кивнул, мол, слышу-вижу-никому ничего не скажу. И закурил, уверенно, с наслаждением. Юнец удовлетворился столь выразительной позицией молчуна-собеседника и продолжил: — Если бы Юнг послал Фрейда на три буквы еще во время учебы, то он бы поступил как настоящий мужик. Но нет: он дождался, когда учитель зависнет на кокаине и сделается посмешищем для всей Европы, и только тогда нанес свой удар. Роковой удар!

— Ни-ч-чего п-а-адобного! — решительно возразил еще один кандидат на диплом психоаналитика. Его круглые очечки запотели от фрейдистского волнения. Язык едва справлялся со словами, создавая им одну преграду за другой: — Он п-п-просто увидел л-либидо. И п-понял, что оно мат-териально. А Фрейд не з-знал, что оно мат-териально. И в этом была его ошибка.

Время от времени Джокер бросал банальные реплики, поддерживая тлеющий разговор, и украдкой изучал зал.

Как смешон человек перед призраком надвигающейся опасности! Пусть он ее не видит, но инстинкт не обманешь. Под его тяжелым взглядом вздрагивали, подавляя волну беспричинной дрожи. Показалось? Показалось! Все хорошо! Жизнь — прекрасна, что удивительно! На лицах посетителей он ловил фальшивые отблески: "Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались. Как здорово, что время скуки и бездействия подходит к концу". Джокер единственный знал, что объединяло всех, кто сидел сейчас за столиками. Все они — часть задуманной игры. Он знает их пароли, ники, мечты, надежды, соблазны и страхи. И самое главное, он знает, что большинство из этих гладких девочек, сытых мальчиков, непризнанных гениев и свободных художников очень скоро будут мертвы. И руководить их смертью будет он, Джокер.

Осталось выбрать первую жертву. Он или она? Лучше бы он, мужчин убивать намного легче, поскольку к ним нет сострадания. Но женщин убивать приятнее. Две гипотезы, которые еще предстояло проверить на практике.

Пухленькая блондинка слева от него достала из сумочки пудреницу и начала подкрашивать губы. Из серебристого футляра вылез кровавый сгусток. Темно-красный карандаш уверенно провел четкую линию, сверху легла помада в тон. Немного пудры на бледном лице.

Джокер пил остывший кофе, не отрывая голодного взгляда от зала.

Пуховка запечатала безупречный рот, чуть приглушив вызывающий, непристойный цвет. Щелчок! Пудреница закрылась, словно раковина. Девушка встала, заученно потянулась, стянула со спинки стула легкую, почти невесомую шубку и пошла к выходу, покачивая полноватыми, но крепкими бедрами.

Есть!

Пожалуй, это даже будет намного интереснее, чем он себе представлял в начале. Жертва намечена, теперь осталось приступить к основному плану. Джокер попрощался с приятелями и неторопливо пошел следом. Делать резкие непродуманные движения нет смысла: она никуда не денется. Он теперь найдет ее — по запаху резких, пряных духов. Как зверь. Как человек. Как убийца.

Раз, два, три, четыре, пять… Я иду тебя искать.

— Тук-тук-тук. Мессалина, ты здесь?

— Я здесь, Джокер. Давно тебя не было с нами.

— Готовил приятный сюрприз.

— Кому?

— Тебе, красавица. Давай встретимся?

— А как я тебя узнаю?

— Узнаешь. Это я тебе обещаю.