Книга Князь Игорь - Василий Седугин

– Да все знатные и богатые!

– Может, и нам посодействуешь?

Поветрок отвечал важно:

– А что ж… Может, и посодействую.

Ведомысла интересовало другое.

– Такая красивая барышня… А ты хоть любишь ее?

Поветрок удивленно, будто впервые увидев его, поднимал брови, отвечал не очень уверенно:

– Люблю, конечно. Она мне сразу понравилась.

– А я заметил, какие у нее глаза были, когда она следила за тобой. Она просто обожает тебя! В меня бы такая влюбилась, я бы на край света за ней пошел!

– Влюбится еще красивее. Вот увидишь. Ты такой видный парень, умный и ученый. Чуток подожди, и к тебе явится черноокая!

На другой день Поветрок стал благодарить Евстахию за помощь. Она отмахивалась:

– Ерунда! Мне это ничего не стоило…

– А другим русским купцам ты смогла бы помочь?

– Конечно! Поговорю с логофетом, управляющим казначейством, он для меня все сделает.

– Он что, твой любовник? – ревниво спросил Поветрок.

– Сразу и любовник! Просто хорошо ко мне относится…

– Пожилой, старый?

– Да так, средних лет. Наверно, под пятьдесят.

– Для тебя – старик!

– Да как сказать…

– Постой, постой, ты что, знаешь его в постели? – не успокаивался он.

– Полно тебе. Я люблю тебя, и больше никого. Неужели не веришь?

– Верю, конечно. Но вот как-то странно ты говоришь о своем логофете…

– Странно не странно, а товар у тебя покупают нарасхват. Или не так?

– Так, так, – отмахивался он, но в душе его скребли кошки. Этот проклятый логофет не выходил из головы.

После некоторого молчания она спросила:

– А ты долго еще будешь торговать?

– С неделю.

– И уплывешь домой?

– Нет. Буду товарищей ждать. У них дела идут неважно. А что?

– Улетишь от меня, сокол ясный. Оставишь горе горевать. С тоски по тебе иссохну. Может, возьмешь с собой?

– Куда? На Русь?

– Да, на свою родину.

– Далеко она отсюда…

– С тобой хоть куда!

– И холодно у нас. У вас снег в диковинку, а на Руси как уляжется в начале зимы, так и лежит огромными сугробами до самой весны. А морозы какие! Свирепые и жгучие. – Легонько стукнул пальчиком ее по носу. – Красоту свою отморозишь!

– Рядом с тобой никакой холод не страшен!

Она вдруг нависла над ним, глаза ее загорелись огненной страстью, длинные волосы щекотали ему лицо.

– Говори: возьмешь или нет?

– А если не возьму?

Она обеими пальцами обеих рук надавила на шею:

– Тогда придушу!

– И не жалко будет? – улыбался он.

– Жальче другой тебя отдавать.

– А ты не отдавай.

– И не отдам! Ну, так как, плыву с тобой или нет?

– И мужа бросишь? Он ведь такой богатый!

– Нужно мне его богатство! Он – старик! От него старостью пахнет! Не знаешь, как противно ложиться с ним в постель!

«Может, и вправду взять с собой? – мелькнула у него мысль. – Красивая, страстная… – Но тут же вмешался рассудок расчетливого купца. – Здесь она что-то значит. А зачем она будет нужна на Руси, бесприданница?»

Но он понимал, что отказывать ей в просьбе нельзя, она была нужна и ему, и русским купцам. Поэтому ответил:

– Отплываем через месяц. Собирайся потихоньку. Накануне кликну, готова будь.

Она принялась целовать его…

В это время в окно просунулось лицо хозяйки дома, она проговорила торопливо:

– Госпожа! Твой муж идет с охранниками!

Евстахия соскочила с кровати первой, стала торопливо одеваться, говорила ему, задыхаясь от страха и волнения:

– Беги, беги скорее! Нельзя тебе оставаться! Убьют проклятые! Скорее, скорее!

Он, схватив одежду, в чем мать родила, выскочил в дверь. Среди кустов виноградника наскоро натянул штаны и бросился в глубь сада, перескочил через забор, потом другой, оказался на противоположной улице. Огляделся. Никого. Только вдали виднелись редкие прохожие. Тогда он спокойно надел рубашку и зашагал к пристани.

Итак, его с Евстахией выследили. Наверно, те, кого они так или иначе обидели. Может, тот писарчук, что надеялся получить мзду от него, но был заменен другим. А может, люди эпарха по его заданию следовали по пятам за супругой. Старики, они ревнивые, боятся молодую жену без присмотра оставить… Так или иначе, но градоначальник знает про его любовную связь со своей женой. Значит, в покое не оставит. Какое там – покой! Сегодня же прикажет арестовать судно с товаром, а его, Поветрока, или бросит в тюрьму или прикажет отрубить голову. Кто он здесь? Иностранец, варвар, одинокий и беззащитный. Обвинят в каком-нибудь надуманном преступлении и расправятся безжалостно. Ревнивцы, они очень жестоки бывают. С ними еще в Киеве приходилось встречаться…

Значит, выход один – бежать. Сегодня же он должен отплыть из Константинополя. Прямо сейчас, не медля ни мгновенья. Промедление смерти подобно. Лишь бы команда была на месте!

Все оказались на судне. Он тотчас приказал:

– Быстро по местам! Отходим!

– В чем дело? – начал было Ведомысл, но Поветрок быстро пресек его словоизлияния:

– Потом расскажу! Работай!

Стоял тихий вечер, пришлось идти на веслах. Поветрок с тревогой следил за пристанью. Но пока все было спокойно. Когда уже выходили из залива, заметил, как выбежали на причал охранники, заметались взад-вперед… «Бегайте, бегайте, – в злой усмешке кривил жесткие губы Поветрок. – Как говорят у нас на Руси: ищи ветра в поле!»

Он понимал, что эпарх может снарядить погоню, и поэтому приказал держать курс не на Русь, а в обратную сторону – в Мраморное море. «Отсижусь в каком-нибудь пустынном заливе, а через месяц присоединюсь к товарищам. Что не сумел продать товар, отец, конечно, поругает, но, главное, свою жизнь сберег. А это самое основное и главное».

Наступила ночь, высветили большие южные звезды, появился серп месяца. Судно тихо скользило по черной массе воды. Поветрок отправил всех отдыхать, сам встал за руль. К нему подсел Ведомысл.

– Может, сменить?

– Не надо. А ты чего не спишь?

– Не хочется. Днем вздремнул.

Ведомысл за месяц плавания по Черному морю заметно окреп, посвежел лицом. Хороший аппетит и свежий морской воздух сделали свое дело. Теперь это был уже другой парень, не дохлый и хилый, а уверенный и умелый моряк.