Книга Зачистка в Аризоне - Евгений Костюченко

— Фернандо, прощай, — сказал Шон. — Без обид, амиго?

— До встречи, брат, — ответил Васкес, глядя, как ирландца подводят к лошади.

Палач уже приладил вторую веревку рядом с той, на которой висел Пит.

— Ничего, ничего, — громко и весело заговорил Шон, когда его усадили в седло. — Мясник не станет вас вешать, парни. Хорошая веревка в хозяйстве нужнее, чем несколько патронов. Он вас будет ставить парочками, нос к носу, и стрелять под лопатку. А с тебя, Гаттер, он снимет шкуру. Целиком. Набьет соломой и отправит в Тирби. Верхом на осле. Вот будет потеха…

Он не договорил, взвизгнув от боли. Фернандо зажмурился, слушая, как бьется в воздухе его тело.

Две веревки скрипели на разные голоса, протирая в коре дорожки, которые уже никогда не зарастут.

«Трупы снимут и зароют, — думал Фернандо, — веревки истлеют, а шрамы на дереве останутся навсегда. Потому что дерево сухое… «

И вдруг он ясно представил все, что с ним случится через несколько минут. Сук уже пару раз хрустнул под тяжестью. Он не выдержит еще одного висельника. Он обломится! Он даже может переломиться пополам, и тогда веревка, которую набросят на Фернандо, может соскользнуть с него! И Фернандо останется жить!

«Ну да, — уныло добавил он. — Останешься жить. Пока тебя не пристрелят. Тут же, на месте. С петлей на шее…»

Его пнули в плечо:

— Пошел!

Он неловко поднялся и направился к лошади. Вставил босую ногу в стремя и без помощи рейнджеров забрался в седло. Ни один из его палачей не смог бы сделать это как он — со связанными за спиной руками. Седло было липким от крови Пита. Фернандо привычно обхватил стремена большими пальцами ног и огляделся.

Рейнджеры, обмахиваясь шляпами, сидели возле лошадей, прячась в их тени от низкого, но все еще обжигающего солнца. Их начальник расстелил на песке карту и тупо уставился на нее. Казалось, им всем нет никакого дела до казни.

Никогда еще Фернандо не был так зол. Самый распоследний преступник в самом захудалом поселке имеет право услышать приговор, пусть и несправедливый, а потом еще и молитву. А многим даже дают выпить перед смертью. Или хотя бы выкурить самокрутку. А эти недоноски собираются придушить его, как паршивого цыпленка!

Он не раз видал, как вешают. Однажды из-под ног приговоренного выбили скамейку, а тот вдруг оказался таким длинным, что его ноги достали до помоста. Так он и стоял, хрипя и мотая языком, пока ноги не подломились. Лучше всего, когда в помосте имеется сдвижной люк. А еще удобно вешать на подъемной балке амбара, там и блок имеется, и крюк. Только вот потом лошади еще долго будут испуганно останавливаться, не доезжая до амбара… И все равно, вешать надо на виселице, и чтобы рядом был священник, и чтобы люди пришли посмотреть. Совсем другое дело, когда видишь людей, а не этих недоносков…

Васкес обернулся, окинув прощальным взглядом закатное небо и зелень долины, до которой ему так и не удалось добраться. Последнее, что он увидит в своей жизни, — это мертвые скалы каньона.

Рейнджер подвел лошадь под дерево и отошел подальше. Видно, не выдержал резкого запаха мочи и крови, который шел от повешенных. Палач тоже морщился и отворачивался, суетливо набрасывая петлю на шею Фернандо.

Глядя на него, Васкес подумал: «Сейчас ты грохнешься отсюда вместе с суком, и сам свернешь шею. Вот братцы-ирландцы обхохочутся, когда твоя душа полетит за ними вдогонку!»

Веревка скользнула по его лбу, но петля прошла мимо. Палач выругался и наклонился, обвив сук ногами. Его руки приблизились к лицу Васкеса.

«Вот сейчас! — подумал Фернандо. — Сейчас переломится! «

И вдруг, сам того не ожидав, он впился зубами в руку палача.

Тот завопил — и грохнулся на землю.

Лошадь рванулась вперед, испугавшись крика.

Фернандо припал к ее шее и укусил. Толстая соленая кожа не поддавалась зубам. Но лошадь поняла, чего он от нее хочет. И понеслась вперед, в глубь каньона. Васкес мертвой хваткой сжал ее коленями и привалился к шее. Он знал, что теперь никакая сила не вышибет его из седла. Даже пуля. Даже десять тысяч пуль.

23В гостях у дедушки

Они остановились, едва забрезжил рассвет. Рико отыскал овражек и отвел туда лошадей — по одной, аккуратно огибая кусты, а потом замел следы, присыпав их старой листвой.

Мануэль с девчонками расположился в уютной ложбинке между двумя поваленными дубами. Все просто с ног валились от усталости, но Кардосо настоял на том, чтобы еще раз обойти вокруг и уничтожить все следы, которые стали хорошо видны в косых лучах восходящего солнца. Только после всех мер безопасности майор наконец закутался в пончо и повалился под куст, чтобы поспать ровно два часа. Он должен был сменить Илью, который вызвался первым заступить в караул.

Кирилл проснулся, когда полуденное солнце пробилось сквозь листву и принялось щекотать лицо. Увидев сидящего рядом Илью, он спросил:

— Ты что, так и не спал?

— Да повалялся, а заснуть не смог, — ответил Остерман, водя бруском по лезвию ножа. — Побродил вокруг, изучил местность. Тут такой лес, просто дебри дремучие. И вокруг одни горы. Как будем выбираться, ума не приложу.

— Да выберемся как-нибудь, — бодро сказал Кирилл.

— Я на дерево залез, чтоб осмотреться. И увидел дымок. Вон там, на том склоне. Здесь кто-то есть.

— Ну и что? И не в таких местах люди живут.

— Думаешь, нас не могли обогнать за ночь?

Кирилл плеснул из фляжки на платок, протер им лицо и глаза. Вот и все умывание.

— Это был дым костра?

— Огня не было видно. Только дымок над лесом.

— Пойдем посмотрим?

Кирилл встал, потянулся. Он был рад любому поводу, чтобы не сидеть на месте. Ночью его охватывала тоска от одной мысли, что целый день придется неподвижно сидеть в лесу, вздрагивая от каждого упавшего листка.

Илья предупредил Кардосо, что отлучится, и Друзья стали пробираться через лес, время от времени оставляя зарубки на деревьях, чтобы не заплутать на обратном пути.

Минут через десять Остерман остановился:

— Я уже не понимаю, куда мы идем.

— Спокойно, Илюха. — Кирилл показал на солнце, пробивавшееся сквозь листву. — Вот мой компас. Бьет в уголок глаза.

— Ну да, компас. А ночью? Как мы будем тут пробираться в темноте?

«Об этом надо было думать раньше», — хотел сказать Кирилл. Но промолчал.

— Не ожидал, что в Аризоне попаду в такие дебри, — жаловался Илья, продираясь через густой папоротник. — Думал, тут сплошные пески. А здесь джунгли. Где не ступала нога человека.

— Очень даже ступала.

Кирилл поднял с земли ржавую банку и насадил ее на сук — отличный ориентир.