Книга Волчьи войны - Анри Лёвенбрюк

— Ты не стал применять свою силу друида во время боя, — сказала она.

— Не стал. Это так глупо… Я хотел… Почему я не сделал этого!

Кейтлин поднялась, опираясь на плечо брата. Бедро сильно болело, но она поняла, что может ходить.

— Что ты, что ты, напротив! — возразила она. — Это было очень смело с твоей стороны. Очень… честно. Ты поступил как настоящий сын Мойры, понимаешь?

Фингин кивнул:

— Наверное. Я хотел драться с ними на равных…

— Фингин, ты гораздо дальше продвинулся на пути Мойры, чем все друиды, которых мне доводилось видеть, — сказала Кейтлин, подошла к нему и нежно поцеловала в щеку. — Спасибо, что вылечил меня, — добавила она с улыбкой.

Фингин почувствовал, что краснеет, и поймал ее удивленно-веселый взгляд.

— Нам надо… Нам надо допросить этих бандитов. Интересно, что они имели в виду, когда говорили…

— Про Унсен? — подсказал Мэл.

Друид кивнул. Ему было известно, что это слово означает «несущее мрак»…

Глава 6 Предательство

— Что ваш главарь говорил про Унсен?

Разбойник не отвечал. Стоя на коленях со связанными за спиной руками, он смотрел на трупы своих товарищей, на кровь, заливавшую песок на дороге, и явно не мог поверить в реальность происходящего.

Мне надо, чтобы он заговорил добровольно. Он самолюбив. Я могу этим воспользоваться.

— Чтобы с вами справиться, мне не пришлось даже применять свою силу друида. Вы опозорились. А ведь я вас предупреждал.

Разбойник вздохнул. Фингин понял, что взял нужный тон, но пока этого было недостаточно.

Мне надо побольнее его задеть.

— Говорите об Унсене, а сами не можете справиться даже с одним друидом! — с презрением продолжал он.

Надеюсь, Мэл и Кейтлин понимают, что я делаю.

— Не стоит так легко бросаться словами, если не знаешь, о чем говоришь, — сказал друид, глядя разбойнику прямо в глаза.

— Вам надо, чтобы я заговорил? — выдохнул бандит.

Он не так глуп, как я думал.

— А что? Ты боишься кого-то выдать? Не хочешь, чтобы я узнал твою страшную тайну? — продолжал подначивать его Фингин.

— А узнать-то вам хочется…

— Все, что меня интересует, — это как вы могли допустить, чтобы вас использовали. И кто только мог вам внушить, что вы участвуете в Унсене?

Бандит еле заметно усмехнулся:

— Хватит выставлять меня идиотом, друид! Думаете так меня унизить, что я заговорю? Думаете, все отверженные — круглые дураки?

Он прав. Я его недооценил, Может, заставить его говорить силой или пригрозить? Нет, лучше оставить это на самый крайний случай. Мне обязательно надо все выяснить. Уверен, за всем этим кроется что-то чрезвычайно важное.

— Вы что, думаете, что Унсен действительно начался? — спокойно спросил Фингин.

— Не думаю, а знаю.

— Тогда почему вы не хотите о нем говорить? Если он начался, значит, это уже не тайна? Ведь он должен разразиться средь бела дня, не так ли?

— Вы очень скоро все узнаете. Возмездие уже в пути.

Он не лжет. Но непонятно, при чем тут отверженные?

Унсен. Это слово придумали герилимы. Оно означает битву аримана с сайманом. Унсен означал войну против друидов. Когда-то друиды Сай-Мины взяли власть на острове. Воины Унсена хотели ее отобрать. Но Унсена как такового еще никогда не было. Хотя угроза его существовала на протяжении веков и существует по сей день, когда самих герилимов уже не осталось.

Маольмордха. За всем этим может стоять только он. Значит, Отступник вышел из тени. Разумеется. Все происходит одновременно.

— Ваше возмездие уже провалилось. Я жив, а ведь я друид…

— Первыми умрут не друиды.

Алеа. Они ищут Алею.

— Вам ни за что не удастся схватить Самильданаха.

Так. Он удивлен. До него наконец дошло, что я понимаю скрытый смысл его слов. Он видит, что я догадался. Или, может быть, думает, что я все знал. Теперь надо пробудить его любопытство. Убедить, что я знаю еще больше. Произвести впечатление.

— Схватить ее было совсем не трудно… — усмехнулся бандит. — Ал'Роэгу ведь это удалось!

Ал'Роэгу? Неужели Алею схватили в Харкуре? Тогда она должна быть в Риа… Если только она уже не там, а…

— Если она в Риа, значит, она сама этого пожелала. Ал'Роэгу не удастся продержать ее там долго…

— Этого времени хватит, чтобы мы пришли и взяли ее…

Ну вот. Он подтвердил. Алеа в Риа. Теперь я знаю, куда мне ехать. Но все же неясно, кто мог вовлечь в Унсен отверженных. Хотя так ли уж это важно? Важно только одно — Маольмордха явно перешел в наступление. Все происходит слишком стремительно. Только знает ли обо всем этом Алеа? Мне надо ее предупредить. А Эрван? Может быть, он с ней в Риа?

Фингин повернулся к актерам. По их глазам было видно, что они все поняли.

— Что с ними делать? Может, взять с собой и сдать первому встречному патрулю? — предложил Мэл.

— Нет, — сказал Фингин, садясь в повозку.

Он бросил последний взгляд на бандитов. Двое по-прежнему лежали без сознания, у третьего были связаны за спиной руки.

— Нет, — повторил он, — оставим их здесь. — С них достаточно. Они ведь и так отверженные.

Мэл кивнул и, подойдя к бандиту, развязал веревки. Затем он помог забраться в повозку сестре и уселся рядом. Кейтлин тут же пустила лошадей в галоп.

Бандит посмотрел вслед повозке, удаляющейся по песчаной дороге. Затем перевел взгляд на безжизненные тела, лежащие вокруг него. Другой бы на его месте, наверное, прослезился. Или закричал бы от ярости и унижения. Но этому все было нипочем. Его уже давно приучили к страданиям.

Вернее, его уже приучили ни от чего не страдать.

Эдитус шел следом за слугой графа по коридорам дворца в Риа. Он с самого утра дожидался, когда Ферен Ал'Роэг наконец решится его позвать, и появление слуги успокоило его. Слухи о том, что Галатия собирается объявить Харкуру войну, никогда еще не были столь упорными, и давно уже пришло время что-то предпринять. Кроме того, не было никаких вестей о епископе Наталиене и о его миссии в Темной Земле.

Эдитус уже начинал сомневаться, прав ли был, отправив туда этого странного епископа. Он знал, что Наталиен что-то скрывает, но решил предоставить ему свободу действий и таким образом выяснить его намерения. Но когда офицер, которому было поручено сопровождать епископа в Мерикур, вернулся в Риа и сообщил, что тот намерен продолжать путь в одиночестве, Эдитус понял, что совершил очень большой промах. Одно из двух: или Наталиен сошел с ума, или же он что-то замышляет…