Книга Трепетные птички - Лев Портной

Я потеряла счет времени, рыдала полчаса, а может час. Слезы лились и лились, но вместе с тем включилось и левое полушарие. Появились мысли, сплошь невеселые. Я вспоминала, как рычала тигрицей на Вовика «Уходи! Уходи!» и пыталась понять, насколько серьезным было значение сорвавшегося слова. Проблема заключалась в том, что уйти полагалось мне, потому что квартира-то принадлежала Вовику. И часть меня колотила набатом в виски: ну и уйди, хлопни дверью и пусть он катится к черту! А другая часть резонно замечала: а что будет? Пойдешь работать? Где и кто тебя ждет? А если и найдешь работу, на что рассчитываешь? Тысяча долларов — вот максимум, ну плюс соцпакет в виде тошнотного секса с боссом. А если не работать, то — что? Сидеть на «Террасе» в надежде, что богатенький папик снимет тебя раньше, чем закончатся сбережения? Рыдания перешли в тихий плач. Отчаяние и стыд охватили меня. Давние мучения по поводу того, что есть предмет моей любви — Вовик или его деньги, — вновь всколыхнулись. Старый вопрос зазвучал по-новому: чего я боюсь — потерять Вовика или материальное благополучие?

В начале романа я сгорала от страсти, но гадкие сомнения подспудно не давали покоя. Я все время задавалась вопросом: полюбила бы я его, будь он не так богат? А Вовик был баснословно богат.

В конце концов, я решила, что люблю его. Люблю не потому, что у него денег куры не клюют, а потому что он состоялся как мужчина, как личность. Я бы полюбила его, будь он нищим художником, — главное, чтобы гордился своими картинами и не парился из-за нехватки денег.

Но теперь вновь сомнения одолевали меня. «Уходи!» — крикнула я в гневе, но уйти должна была я, а не он. А я боялась его потерять! И знала: если уйду, то уйду в расчете на то, что через пару дней он позвонит, попросит прощения и позовет обратно.

А вдруг он не позвонит?!

Все рано или поздно заканчивается. И когда оборвется наша связь, знали только двое — господь Бог и Вовик. Уж я-то точно не собиралась прерывать наши отношения. Но кто знает, может, я уже превратилась в обузу для Вовика и он ищет деликатный способ отделаться от меня. А тут я сама возьму и уйду!

Да, я знала, что однажды придется расстаться, но пока была не готова, по крайней мере, материально. Я рассчитывала, что Вовик обеспечит меня работой, за которую я бы могла уцепиться, чтобы безбедно жить, а еще больше надеялась вообще не работать. Для чего откладывала кое-какие сбережения из денег, что он подбрасывал на колготки.

И я поняла, что должна позволить Вовику утешить меня и испросить прощения. А потом поверить в фантастическую историю про то, как член вывалился из ширинки, и поверить в то, что он, в смысле член, не нырнул бы в Машкин рот, раззявь она его шире.

Но Вовик не стал выдумывать никаких фантастических историй, а рассказал все, как было.

— Клянусь тебе, у любого нормального мужика, когда он видит, как Машка корячится, возникает одна мысль: вставить ей в ее разинутый рот.

— А ты решил так и сделать?

— Да нет же! У меня сам собой вопрос с языка сорвался. Я ей говорю: «Маш, хочешь, член покажу?» В общем, глупая шутка получилась. Она в ответ: «Ага, хочу». Тут уж, понимаешь, получается «на слабо». Ну и я, вроде как, мол, «не слабо»! И вывалил ей! А тут ты…

— Точно так же ты мог предложить ей трахнуться!

— Ну-у, — протянул Вовик с интонацией крайней неопределенности в голосе.

— Что — ну?! Ну что — ну?! — я перешла в наступление. — Ты бы трахнул ее? Трахнул бы?

— Я бы тебя позвал! — выдал Вовик после небольшой паузы.

— Меня? — я с удивлением посмотрела на него.

Он лежал поперек кровати рядом со мною и с опаской гладил меня по спине. Его рука застыла, прихватив краешек ягодиц, и он воскликнул:

— Ага! Да откуда я знаю?! Может, ты не против такого… трио. Просто не знаешь, как сказать, стесняешься…

— С ума сойти! — возмутилась я. — Я застукала тебя в тот момент, когда ты едва не вставил моей лучшей подруге в рот, а теперь ты повернул дело так, словно я же и виновата!

Он просил прощения, а, значит, я еще не настолько ему наскучила, чтобы расстаться. И я могла позволить себе кое-какие капризы. Я поднялась с постели, рывком сбросив его руку. Встала спиной к стене и смотрела на него сверху вниз.

— Не трогай меня сейчас, пожалуйста, — сказала я, сдерживая гнев. — Если не хочешь, чтобы мы поссорились окончательно, пожалуйста, оставь меня сейчас одну…

Вовик промолчал. Он поднялся с постели, взглянул на меня с сожалением и пожал плечами — дескать, хотел, как лучше.

— Хочешь — я уйду, — промолвила я.

— Ага! И куда ты уйдешь? — отмахнулся он и направился в холл.

Я поняла, что переиграла. Но взыграло самолюбие, захотелось доказать, что это не игра, что надо будет — и я уйду. Я выбежала за ним и крикнула в спину:

— Знаешь, что! Не надо Золушку из меня делать! Я уйду к маме! И ничего! Переживу как-нибудь!

— Вик, ну ты чего?! Перестань! — бросил он.

Я прижалась к косяку и кусала губы, словно боролась с желанием одеться и убежать. Вовик сел на оттоманку, сбросил тапки и надел ботинки. Вытащил из кармана мобильник и набрал номер.

— Я выхожу, — буркнул он в телефон.

Он поднял голову, взглянул на меня, и вдруг я увидела, каким он был уставшим в тот день. Веки покраснели и тяжело нависли над глазами. Он улыбнулся через силу. Наверное, он испытывал некоторое облегчение оттого, что просто поедет домой и ляжет спать. Я приревновала его к Машке, а главной соперницей оказалась его работа, его бизнес, его сумасшедшая нагрузка. И если он меня бросит, то не для того, чтобы сунуть в рот Машке или еще кому-нибудь, а для того, чтобы отдохнуть.

Раздался звонок в дверь. Я увидела в глазок охранника.

— Это… Юра, — выдавила я и, потупив глаза, добавила. — Вов, прости меня. Останься. Пожалуйста. Просто будешь спать, а я сторожить твой сон. А утром я сварю тебе кофе.

— Давай завтра, — он улыбнулся, обнял меня и прижался к щеке.

Он вышел, а я высунулась в полуоткрытую дверь и окликнула его:

— Вов!

Он обернулся. Юра отошел к лифту. Я бросила на охранника взгляд, но его как обычно больше занимали посторонние шорохи, чем наше воркование. Я проскользнула в холл, прижалась к Вовику и прошептала:

— Знаешь, ну, если ты очень хочешь, мы могли бы попробовать. Я не против…

Охранник по заведенной привычке шарил глазами по углам. Его взгляд обладал ценным свойством: наткнувшись на нас, он мгновенно превращался из колючего в пустой и бессмысленный.

— Не против — чего? — спросил Вовик.

— Не чего, а кого! — промурлыкала я. — Только пусть это будет не Машка, а кто-то, кого я могу в любой момент выставить за дверь…

— Ага. И кто бы это мог быть? — спросил он, словно сам не догадывался.