Книга Сокровище антиквара - Александр Бушков

Так и не дойдя до двери, молодой человек вдруг круторазвернулся и направился назад к прилавку, на ходу жесточея лицом.

— Забыли что-нибудь? — вежливо осведомилсяСмолин. — Или хотите еще что-то посмотреть?

Отработанным движением молодой человек прямо-таки вырвал извнутреннего кармана пиджака красную книжечку и распахнул перед лицом Смолина:

— Контрольная покупка! Отдел по борьбе с незаконнымоборотом…

Смолин, не шелохнувшись, стоял на прежнем месте. Он ужевидел через высокие стекла, как к двери галопом несутся трое субъектов вштатском. Буквально через пару секунд они ворвались в магазин, один сразу жекинулся за прилавок и широкой ладонью припечатал к полочке только что полученныеСмолиным от клиента деньги — со столь озабоченным видом, словно опасался, чтоСмолин успеет их запихнуть в рот и сожрать (а ведь, между прочим, бывали иногдапрецеденты, так что вполне логично поступает парнишка…). Второй просто стоялнапротив Смолина с грозным видом. А майор Летягин, выглядевший сейчассчастливейшим на земле человеком, не в силах сдержать широкой улыбки,осведомился:

— Ну, что скажете, Василий Яковлевич?

Смолин, уныло повесив голову, темпераментно изрек смачнуюсемиэтажную конструкцию, ни к кому из присутствовавших персонально неотносившуюся — просто выразил эмоции привычным для русского человека способом.

— Можно и так сказать… — хмыкнул Летягин. —Ну что, Василий Яковлевич? Сдается мне, что сделочка аккурат подходит подизвестную статью УК? Вам ее назвать, или сами догадаетесь?

— Сам знаю, — угрюмо сказал Смолин.

— Вот и ладушки… Только давайте сразу договоримся: ненадо историй вроде той, что мне ваш продавец слепил: «я взял у гражданинаденьги в залог, а он отправился показать вещи сидящим в автомобиле у магазинадрузьям…»

— А почему бы и нет, собственно? — угрюмо спросилСмолин.

— Володя, продемонстрируй, — бросил Летягин.

«Покупатель» отвернул полу пиджака и продемонстрировалСмолину вынутый из нагрудного кармана диктофон, от которого к внутреннейстороне лацкана тянулся проводочек.

— Запись разговора, таким образом, имеется, —ослепительно улыбаясь, прокомментировал майор. — И нет там ничего ни прозалог, ни про друзей в машине. Там все исключительно про то, как вы продаетесоветские награды, что Уголовным кодексом квалифицируется как… Ну, что вамобъяснять-то? И, что характерно, вы на сей раз наверняка не сможете сказать,что награды эти за углом в сувенирном магазине купили… Как с мечом было. Точно?

— Злой вы, — сказал Смолин. — Не любите выменя.

— Да господь с вами, Василий Яковлевич! Ничего личного,работа такая. Вы 6 не нарушали, мы б и не приходили… Ну что, будем бумагиписать? По всем правилам? Или вы, чует мое сердце, про пятьдесят первую статьювспомните, адвоката потребуете незамедлительно?

— Имею право, — сказал Смолин, глядя исподлобья.

— Да кто ж ваши права нарушает? Бога ради, беритетелефончик и адвоката своего вызванивайте. Он у вас проворный, я смотрю,наверняка быстренько примчится… Мы подождем. А то потом кляузы писать начнете,дело попытаетесь развалить… Вот только это дело, представляется мне, настолькочистое, что и не представляю, на что же вам теперь надеяться…

— На чудо, — угрюмо бросил Смолин.

— Ну-ну… Ладно, звоните адвокату, что нам кота за хвосттянуть…

…Смолин не верил до последнего, что все так и закончится.Однако именно так и закончилось. Собрав в папочку все образовавшиеся бумаги счеткой смолинской подписью, заботливо уложив в барсетку вещдоки, милицейскаябратия покинула магазин, остался один Летягин. Протянул Смолину листок бумаги:

— На повесточке распишитесь… Отлично. Завтра вдвенадцать я вас жду.

— А что ж не в десять? — мрачно поинтересовалсяСмолин.

— Надо же еще и уголовное дело возбудить по всемправилам. Государство у нас правовое, Василий Яковлевич. Я вам всяких глупостейвроде подписки о невыезде не подсовываю — вы ж человек умный и битый, в годах,жизнь понимаете и в бега срываться не станете, а? Не пацан какой-нибудь…

— Да куда уж в мои годы… — пробурчал Смолин.

— Вот и ладненько. До завтра…

Он вежливо раскланялся, аккуратно прикрыл за собой дверь ибодрым шагом триумфатора направился к машине, где уже сидели его орлы. Тогдатолько Смолин позволил себе расслабиться — опустился на стул, ощущая некуюпротивную дрожь в коленках, провел ладонью по лбу. Ладонь моментально сталамокрой, и он вытер ее носовым платком. Шумно выдохнул:

— Господи ты боже мой, в такую фортуну и веритьстрашно… Правда, с возбуждением дела может сорваться… да нет, если там такие жезнатоки… а каким еще там быть?

И тогда только Гольдман начал смеяться. Его прямо-такисогнуло пополам, он хохотал, визжал, прихрюкивал, реготал, издавал вовсе ужневероятные звуки, не в силах остановиться, брызгая слюной, качаясь,отфыркиваясь… Смолин с усталой улыбкой наблюдал за ним, временами тяжелоотдуваясь — нешуточное все же выдалось испытание для нервов и мотора, намкак-никак не двадцать пять и даже не сорок, до последнего момента не верил, чтовсе пройдет так гладко и закончится так благополучно, есть, конечно, некоторыйриск, что завтра поутру все рухнет — но не такой уж и великий…

Придя в совершеннейшее изнеможение, Гольдман наконец утих,разогнулся, извлек огромный носовой платок и принялся вытирать лицо.

— Васька, ты гений, — выговорил он наконец. —Что ж ты меня не предупредил заранее?

— А зачем? — пожал плечами Смолин. — Я жетебе сказал, что не нужно ничему удивляться и уж тем более перечить, чтопечальный факт торговли советскими наградами, увы, имел место, отрицать этоглупо, что бы ты ни увидел… Извини, но тут уж я режиссер, мне решать…

— Ты гений, Васька!

— Хотелось бы, но сам знаю, что не дотягиваю. — Спохвальной скромностью сказал Смолин. — Я просто чуточку изучилчеловеческую психологию, а уж людским невежеством пользоваться людишкам вроденас сам бог велел. Он пылал желанием закопать меня окончательно… вот толькокультурка подкачала. Ладно, хорош ржать.

— Ну как тут не ржать… за боевую доблесть…

— Хорош, — сказал Смолин уже приказнымтоном. — Некогда расслабляться, работать надо в темпе, — он любовноразгладил копию протокола об изъятии вещественных доказательств, то бишьнаград, протянул ее Гольдману. — Лети к Инге, отдай ей этот бесценныйдокумент, пусть снимет ксеру и начинает. Сегодня же. Действовать нужномолниеносно, пока не раскрутилось дело — рано или поздно настоящий экспертвынырнет, а нам нужно успеть до того… Ну, понесся! А у меня еще дельце имеется…

…Ну вот, наконец-то… Из дверей магазина «Раритет» показалисьдоблестные правоохранители, двое в штатском и один в форме. Загрузились в белые«жигули» без всяких опознавательных знаков и отбыли.