Книга Соблазн на всю ночь - Лиз Карлайл

Федра колебалась. Ей и в самом деле нужно было остаться на несколько минут наедине с Тристаном, чтобы узнать, удалось ли де Венденхайму проникнуть в тайну загадочного деревянного шара. И еще она хотела уверить Тристана, что вчерашняя ночь не должна ничего значить ни для нее, ни для него, и сказать ему, чтобы он ни о чем не беспокоился.

Сама она воспринимала прошедшую ночь как подарок судьбы, как пойманную на мгновение красоту. В своем воображении она сравнила это с бабочкой, присевшей на минуту, расправившей крылья, а потом снова вспорхнувшей и улетевшей на свободу. Но Тристан удивил ее. Перед расставанием он говорил с ней так, как будто намеревался продолжить их знакомство, как будто хотел снова встретиться с ней. И еще Федре показалось, что Тристану стало немного больно. Но она сочла, что все дело просто в мужской гордости. Она заколебалась — и это его укололо. Ведь Тристан привык к другому. Все женщины всегда сами бросались к его ногам.

Конечно, и Зоуи сыграла не последнюю роль в возникновении этих странных отношений с Тристаном. Впрочем, все эти подробности и тонкости их связи сейчас не имели никакого значения.

Ради Присс и Милли Федра собиралась просить Тристана держать ее в курсе расследования смерти Горского. Она пообещает ему, что в течение месяца не станет предпринимать никаких самостоятельных шагов, но Толбот должен дать ей слово, что время от времени он будет навещать ее и рассказывать о том, как идет следствие. Если же ее мать и Фиби захотят общаться с Тристаном в то время, когда он будет приходить, что ж, пусть так и будет, она была готова заплатить эту цену за счастье Присс. Федра решила, что сможет выдержать поддразнивание Фиби и комментарии матери.

Тик-так, тик-так…

Федре вдруг показалось, что часы стали бить громче.

— Мама, как долго мы должны ждать? — Резкий голос Федры разрезал тишину. — Может, попросим принести нам чай?

Леди Нэш бросила взгляд на часы.

— Нет, дорогая, еще рано…

Она не успела договорить, так как дверь в комнату распахнулась и вошел дворецкий. В руках он держал серебряный поднос, на котором лежала визитная карточка. Сегодня утром это была уже третья. У Федры сердце подпрыгнуло к горлу.

Дворецкий поклонился леди Нэш.

— Герцогиня Рейферри, мадам, — проговорил он, — и ее племянница леди Энни Дженкинс-Смайт.

Глаза Фиби расширились.

— О Господи! А на мне муслиновое платье, да еще не новое!

Леди Нэш взяла карточку в руку, но тут же бросила ее обратно на поднос.

— Нет, Уинстон, — торопливо проговорила она. — Нас нет дома.

— Мы не дома для герцогини Рейферри? — Фиби вцепилась в подлокотник кресла, на котором сидела ее мать. — Мама, ты сошла с ума?

Леди Нэш сжала губы и покачала головой.

— Мне жаль, Фиби, — сказала она. — Но, как тебе известно, мы сегодня собираемся уделить все наше внимание лорду Эйвонклиффу.

— Но я хочу получить приглашение к ней на бал! — Нижняя губка Фиби обиженно выдвинулась вперед. — Это мой шанс. Разве ты не понимаешь?

Леди Нэш наклонилась и убрала со лба Фиби завиток волос.

— Мы должны подумать и о Федре, моя дорогая, — мягко заметила она. — Твоя сестра лишена даже тех возможностей, которые есть у тебя.

Уинстон низко поклонился и вышел. Фиби откинулась на спинку кресла.

Тик-так, тик-так…

Часы пробили час. Было уже слишком поздно для утренних посетителей. Фиби наклонилась к чайному столику и взяла один лимонный бисквит.

— Он не придет, я вам говорю, — сказала она, глядя насмешливо на сестру. Ее белые ровные зубы впились в пирожное.

Царящую в доме тишину нарушало лишь тиканье часов. Тристан не пришел.

То и дело поглядывая в сторону дома Федры на Брук-стрит, Тристан стоял, облокотившись о чугунную ограду, пока Каллидора пощипывала росшую по ту сторону забора траву, до которой ей удавалось дотянуться своими шелковыми губами. Сейчас была уже середина дня.

Он сильно замерз, его пальцы, державшие поводья Каллидоры, сделались неподвижными от холода и покраснели. Или, возможно, это нашедшее на него оцепенение проистекало от нерешительности.

Но видит Бог, он никогда не страдал от неуверенности в себе. Нэш ничем его не оскорбил и не отнял у него вожделенный кусок. Тогда почему он стоял и размышлял о том, что могло бы быть и чего могло бы не быть?

Он стоял здесь, на пронизывающем до самых костей ветру, отнюдь не потому, что ему не хватало уверенности в себе. Он стоял и мерз перед домом Нортемптонов, потому что в глубине души знал, что Нэш прав. И его отец прав. Даже если двери этого дома и откроются для него, то он ни в коем случае не должен преследовать Федру и требовать от нее продолжения их связи.

Нет, Нэша он, конечно, не боялся. Тристан боялся причинить зло Федре. Она этого точно не заслуживала. Даже имея честные намерения, он был не устроен в жизни. И его работа, так или иначе, всегда была связана с опасностью. Неужели он на самом деле хотел вовлечь ее во все это? Неожиданно Тристан понял, что уже вовлек эту девушку в тот хаос, который представляла собой его жизнь. Разумеется, узнай о их связи кто-нибудь в обществе, его тут же заклеймили бы как злодея и негодяя. Нашлось бы немало доброжелателей, которые стали бы в один голос утверждать, что Федра заслуживает лучшего.

Но даже и это не вызывало у него беспокойства. Проблема заключалась в том, что Федра не хотела связывать себя узами брака.

Женщина, хрупкая как стекло…

Да, в этом Нэш был прав. Тристан даже и предположить не мог, что леди Федра окажется столь чувствительной и уязвимой. Впрочем, он больше интересовался ее телом, чем состоянием души.

Конечно, это не делает ему чести. Особенно если принять во внимание тот факт, что он заметил, какими грустными иногда становились у нее глаза. Если женщина способна вести себя так холодно и рационально, это означает лишь одно — у нее имелся печальный опыт и она боится снова совершить ошибку. Ведь ее брат сказал, что ей причинили боль. И не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что кто-то, пообещав ей вечную любовь, взял от нее то, что ему было нужно, а после этого исчез, вероятно, разбив ей сердце.

Тристану было интересно знать, жив ли еще тот негодяй. Он не прочь послушать всю эту историю. И конечно, он предпочел бы услышать ее не из уст маркизы Нэш. Им руководили отнюдь не собственнические инстинкты и не задетая мужская гордость, у него просто не было права иметь подобные чувства. Тристан хотел докопаться до сути, чтобы понять, сохранились ли в сердце Федры еще какие-то чувства к тому человеку, или с ее прошлой любовью было покончено. Вполне, возможно, тот мужчина был гораздо лучше его, Тристана, скандально известного лондонского волокиты.

Что ж, подумал Тристан, ему оставалось лишь надеяться, что леди Федра сможет увидеть в нем не только красивое тело и привлекательную внешность. Хотя, разумеется, обнаружить его ум и душевную тонкость было непросто, уж очень умело скрывал он свои достоинства. Тристан и сам стыдился того, во что он превратился и во что превратил свою жизнь.