Книга Записки нечаянного богача - Donteven

интерьер, как-будто и был тем самым охотником, кто так заботливо собрал в избе коллекцию «мечта таксидермиста — кошмар зоозащитника». Ну, раз тут принято по-простому, на «ты» и сразу к делу — то и я не стал оттормаживаться:

- Здравствуй, Самвел! Красиво тут у тебя, интересно, как в музее. Да еще и кормят. От ухи и шашлыка глупый только откажется, буду, конечно! - было сложно удержаться, чтобы не начать копировать его южные интонации, так неожиданно, но непередаваемо «к месту» они звучали.

- Что стоишь тогда? Садись, знакомиться будем! Вот Валя, он тут главная власть, тоже тебя ждет, ему с аэродрома сразу позвонили, что ты долетел хорошо, - армянин, казалось, молчал до этого неделю, а заполучив собеседника рвался компенсировать вынужденные муки тишины, - Вот Иван Степанович, наш Айболит, главный врач в райбольнице.

- Айболит был ветеринар, Самвел, когда ты уже запомнишь? - с шутливым укором сказал главврач. Ему было крепко за пятьдесят, но выглядел он как гранитный валун, которых тут, на Севере, так много: приземистый, плотный, на чуть усталом умном лице глубокие морщины и темный местный загар. Высокий лоб, очки в тонкой серебристой оправе, ежик густых седых волос и прокуренные дожелта усы, аккуратные такие, короткие, «офицерские» что ли.

- А-а-а, дорогой, ты настоящий ветеринар и есть — к тебе то собаки за больничным приходят, то волков с медведями привозят, рваных да стреляных, - видимо, этот разговор у них за годы был отрепетирован.

- Валентин Смирнов, начальник полиции Белой Горы, - официально представился второй, протянув руку. Глаза у него были охотничьи, с такими точно можно любой след взять и любого зверя «вытропить». Ему было, наверное, чуть больше сорока, но выглядел старше, как и многие на северах. Усов не носил, выбрит гладко, стрижен по Уставу, глаза светло-серые, неожиданно яркие на темном загорелом лице. Я пожал руку ему, затем доктору, а третьим мне в ладонь двумя руками вцепился Самвел, как будто встретил долгожданного друга:

- Садись скорее, сейчас обедать будем. Валя с бумагами только решит, да? - он глянул на главную власть, а та согласно кивнула. Только после этого музейный ресторатор отпустил меня и быстро пошел на кухню, слегка хромая. Валентин достал из планшета, настоящего, офицерского, кожаного, которые я видел только в фильмах про войну, какой-то журнал и протянул мне:

- Проверьте, все ли верно указано, и распишитесь. Здесь инструктаж и согласие, обязательная процедура, - вряд ли он был сильно старше меня, но должность обязывала быть протокольным. Отпечаток профессии, заметный, что называется, как мозоль от фуражки.

- Если можно — на «ты» ко мне, так быстрее и удобнее, - повторил я фразу Головина, - я два дня всего на Севере, а уже так к этому привык, что на «вы» да не дай Бог по отчеству как-то настораживает, - попросил я, посмотрев на обоих собеседников.

- Как скажешь, - Валентин вроде как чуть расслабился. Я поставил подписи там, куда он ткнул узловатым пальцем со свежей длинной и глубокой царапиной, но, впрочем, с аккуратно подстриженным ногтем, - каким ветром к нам? Самвел сказал — ты путешественник?

- Походник, скорее, - ответил я, - погуляю немного по округе, рыбу половлю, у костра посижу — и домой, думаю, недельки через две. Как с погодой в это время, не подведет?

- Не должна, август — тихий месяц, борта регулярно приходят-уходят, - успокоил начальник полиции, - а жить где будешь?

- Найду протоку или озерцо, балок поставлю, - по плану должно быть именно так.

- Инструменты, материалы есть, или помочь чем надо? - уточнил Валя.

- Есть все, что нужно, специально обученные люди в дорогу собирали, - успокаивающе кивнул я.

- Тогда главное — внимательность. Края тут дикие, глухие. Хищные животные, быстрые реки, камни на сопках — много чего. Там предупреждали? - и он махнул головой назад, видимо, имея в виду вероятный инструктаж до вылета.

- Неоднократно, - я даже поморщился, вспомнив бубнеж сотрудников Головина, которые показывали слайды и рассказывали такие страсти, что я чуть было не передумал ехать.

- Так вот правду говорили, только тут еще труднее будет, - оптимистично резюмировал Смирнов. Но тут наконец появился Самвел с огромным подносом. Он сноровисто расставлял передо мной емкости с едой, руки так и порхали над столом. Какой-то, вроде, салат, здоровая миска дымящейся ухи, настоящая гора шашлыка на лаваше и котелок, в котором, судя по запаху, был то ли морс, то ли компот. Я сглотнул набежавшую слюну — получилось некультурно громко.

- Не будем мешать гостю кушать, пойдем, Валя. Рад познакомиться, Дима. Очень надеюсь, то по работе нам общаться не придется, - с улыбкой сказал, поднимаясь, главный врач. Смирнов встал вместе с ним, и они пошли к выходу. А я накинулся на еду. Хозяин сел напротив, подпер щеку рукой и смотрел на меня с нежностью и умилением, как мама или жена. Бывают такие по-настоящему гостеприимные и хлебосольные люди — им и вправду приятно принимать гостей и смотреть, как те отдают должное умело накрытому столу. Я не подвел — рубал самозабвенно, как все голодающее Поволжье одновременно. Но, чуть сбив охотку, все же снизил темп.

- Это очень вкусно, Самвел! Что за салат, никогда не пробовал такого? - отодвинув пустую миску, спросил я.

- «Сиикэй» местные зовут. «Пять минут» значит - готовить быстро. В Якутске в ресторанах закажи салат «Индигирка» - такой же принесут, похуже только. Если больше одного раза рыбу морозить — другой вкус будет. Тут чир с муксуном, лук, соль да перец.

- Ого, муксуна знаю, а про чира не слышал даже. Познакомишь? - и я кивнул на экспонаты вдоль стен.

- Со всеми познакомлю, Дима, ешь, не спеши, - успокоил он. «Потом еще была уха», как в песне Высоцкого. Но в моем случае — это была песня. Вершина кулинарного искусства. Такой ухи я не ел никогда раньше. Последовавшие за ней шашлыки были очень похожи на те царские, что подавали кавказцы на светском рауте, где Серега пытал меня за знакомство со Второвым. Там они смотрелись и елись вполне органично. Здесь, после шестичасового трясучей свистопляски на ржавой малой авиации, они были внезапны и восхитительны.

- Я ничего вкуснее не ел, это не обед, а престольный праздник какой-то, - еле выговорил я, отодвигаясь от стола. Аж в пот бросило.

- Еда должна быть праздником, Дима,