Книга Дон Алехандро, человек и чародей - Инди Видум

де Сарате испытывают проблемы с деньгами?

— Об этом не говорилось, но вряд ли. Просто донна хочет показать полезность мужу, раз с наследником не сложилось.

— У них нет детей?

— Дочь. А Ортис де Сарате нужен сын. Хосефа упомянула о каком-то проклятии, но я не понял, на кого оно было направлено: на главу семьи или его супругу. Но факт, что детей у них больше не может быть.

Интересно, а повышенная любвеобильность супруги, на которую намекала ее родственница, не может быть связана с тем, что главе семьи нужен именно наследник?

— Шарик ты говорил о ритуале, в результате которого король сможет сделать любого человека своим кровным родственником. Для обычных смертных он действителен?

— Для обычных смертных нет, а вот для чародеев — да. Но тут вот какое дело. При ритуале с какой-то вероятностью взрослый человек может погибнуть. Поэтому вряд ли кто пойдет на риск. Это не король, это мелкий провинциальный дворянчик, с весьма умеренным доходом.

— Взрослый погибнет, а ребенок?

— Безопасно только для неродившегося, — подтвердил мои подозрения Шарик. — Но только если у него есть чародейский дар, в противном случае родиться ему не суждено.

— Хосефа не говорила, теряла ли детей донна Сильвия?

— Даже намеков не было, — бодро ответил Шарик, и тут до него дошло: — То есть ты думаешь?..

— Ты только сейчас заметил, что я умею думать? Похоже, слухи о ками сильно преувеличены.

— Да иди ты со своими глупостями, — возмутился Шарик.

— Куда идти-то?

— К своей любимой донне Сильвии, которая жаждет с тобой пообщаться поближе.

Если он хотел меня задеть, то просчитался. Донна была хороша, и отказывать ей в такой малости, как общая постель, у меня желания не было. Но вот то, что было уже много не отказавших, настораживало.

— Шарик, а как здесь обстоят дела с так называемыми «дурными болезнями»?

Проблема с формулировкой не помешала Шарику меня понять.

— При целителе под боком донна Сильвия должна быть здорова. Но если что и подхватишь, обратишься к тому же целителю, — проворчал он. — Хотя я бы на твоем месте аккумулировал бы эту энергию и отправлял в учебное русло. Говорят, при этом успехов можно достичь куда больших, чем растрачивая на кого попало.

Я укоризненно посмотрела на Шарика. Назвать такую красивую донну кем попало. Как можно? Дарить ей я ничего не собираюсь и работать на благо рода Ортис де Сарате — тоже. А все остальное — почему бы и нет? Возможно, это ускорит выдачу рекомендации для гильдии? Тогда Шарику нечем будет крыть — можно сказать, работаю для общего дела. Оставалось обезопаситься с еще одной стороны.

— Мне срочно нужно противозачаточное заклинание.

— Нужно ему. — Шарик возмущенно дернул верхними парами лап. — Она пока с тебя только деньги тянет. Не думаю, что ты такой важный образец для размножения. Иди вон лучше что-нибудь полезное сделай после такого количества испорченного дерева.

Он еще раз прошелся рядом с недовыструганной фигуркой и разве что лапами не принялся загребать и то потому, что у пауков это не принято. Но отношение к моему произведению выразил весьма красноречиво, возможно, и нагадить собирался, но ему помешал приход Серхио, который сообщил:

— Дон Алехандро, там трубы ваши привезли и два бака.

— Вот и занятие полезное наметилось, — обрадовался Шарик. — Можешь начинать монтировать свой водопровод.

— Для него еще много чего нужно, — заметил я. — А как же отдых?

— А то ты отдыхаешь? Дурью маешься, так хоть майся на пользу.

Под его непрерывное ворчание я спустился во двор, где уже сгрузили трубы, и сразу зацепился взглядом за уродливое пятно во дворе, которое возникло на месте сплавления остатков десмондов и напавшей на меня банды, чьей судьбой была так обеспокоена донна Сильвия. А ведь кусище такой, что из него запросто можно выдолбить ванну, и не самую маленькую, как раз такого размера, где можно будет возлечь, вытянув ноги, и расслабиться в горячей воде. Причем выявившейся способностью я всегда смогу поправить форму, если она окажется неудачной. А из остатков можно сделать унитазы и пару раковин. Делали же предки кубки из черепов врагов? Я лишь немного пойду дальше.

Разве что вопрос с канализацией так и остался нерешенным, но Шарик уверял, что подходящим заклинанием владеет и меня ему обучит, когда посчитает, что я готов. Беспокоило меня то, что формулировка была слишком расплывчатой, а значит, нужен был альтернативный способ удаления использованной жидкости.

— Чего это ты застыл, Хандро? — подозрительно уточнил ками.

— Думаю, как с пользой применить свой дар и позволить нам хорошо сэкономить, — честно признал я.

— С пользой — это заработать.

— В перспективе можно и заработать, — согласился я. — Теперь нужно решить, как прокладывать трубы.

Последнее я сказал вслух, поэтому мне сразу ответил зять Хосефы, который стоял рядом и имя которого я так и не удосужился узнать:

— В дымовые трубы? Вы ж их все равно по назначению не планируете использовать.

Поскольку слова меня смутили некоторой недосказанностью, то прежде чем отвечать, я сначала проконсультировался у ками:

— А дымовые трубы — это под плиту? Вроде ж работает?

— Под камин, конечно, — уверенно ответил ками.

А ведь мог бы об этом подумать. Правильно Шарик говорит, балбесина. Теперь еще и отопление как-то проектировать нужно. Хотя если вспомнить виденные мной комнаты постоялых дворов, то там даже намека на отопление не наблюдалось.

— Насколько холодно зимой?

— Тут-то? Да не особо отличается от того, что сейчас. В таких местах камины больше для красоты.

— Без красоты мы можем обойтись, — обрадовался я. — Нам сейчас не до нее.

— А как же романтика? — съехидничал Шарик. — Горящий камин, шкура экзотического животного, прекрасная дама с бокалом в руке…

— Вот как обзаведусь прекрасной дамой, так и подумаю о камине, — огрызнулся я. — Ты же говорил, что мне нужно аккумулировать энергию и не тратить ее куда попало.

— Ты все равно уже вознамерился ее потратить, — вздохнул Шарик. — И не говори потом, что я тебя не предупреждал. Может, еще и Хосефа что скажет, переживает она за тебя, непонятно почему.

— Потому что командовать не получается? — предположил я.

Все это время зять Хосефы терпеливо стоял рядом, не желая мешать моим размышлениям, как обозвал мое общение с ками Серхио. И сердце его тещи не выдержало.

— Пабло! — рявкнула она таким командным тоном, что иной генерал бы обзавидовался. — Если тебе нечего делать, полей огород.

— Который? — обреченно спросил Пабло.

— Оба, — припечатала его теща.

— Во втором эта дрянь кусается. — Он жалобно на меня посмотрел и потер одну ногу о вторую. — Толстенькая которая. Жрет все время и листьями клацает. А на листьях вот такие зубищи.

— Не подходи к ней близко, — ответила Хосефа, ничуть не расстроившаяся из-за покушения на зятя. В конце концов, ничего существенного ему не отгрызли, если может ходить и разговаривать, а значит, и переживать незачем. — Не дону же Алехандро с лейкой бегать.

Пабло очень хотелось ответить, что один огород точно мой, прям на лице у него было написано желание открыть мне глаза на это дело. Впрочем, это выражение почти тут же сменилось на выражение обреченности и сеньор похромал к бочке, вода в которой наверняка с утра нагрелась. Его подчиненные переносили трубы в башню, а я разрывался между желанием пойти и начать монтировать водопровод и желанием изучить камень и, может, попытаться что-нибудь из него сделать. Проблема в том, что обе задачи могли быть решены только мной.

Пока я мучился выбором, его сделали за меня. По дороге загрохотали колеса экипажа, который в этот раз вырулил почти к башне. Донна Сильвия выпорхнула оттуда, как невесомая бабочка. Яркая тропическая бабочка, сходство с которой подчеркивало броское летнее платье. Эх, не зря говорят, что самые яркие расцветки обычно бывают у самых ядовитых особей…

— Дон Алехандро, вы не забыли о нашем приглашении? У нас сегодня вечером прием. Мой супруг жаждет с вами познакомиться. Он ждет ваш рассказ о том, как вам удалось уничтожить гнездо десмондов.

Она улыбалась со всей найденной у себя доброжелательностью, как будто действительно беспокоилась о приехавшем в провинцию почти коллеге. Свою, как выяснилось, родственницу она в упор не замечала, а вот Хосефа пробормотала что-то неприязненное, но понял я это исключительно по тону, потому что сказано все было очень тихо. Можно сказать, исключительно для личного пользования.

— Донна Сильвия, счастлив лицезреть вас, но боюсь,