Книга Альпинист. Книга 2 - Тим Волков

помня о произошедшем, продвигались с плавным набором высоты.

Вскоре гребень уперся в каменную башню, и мы выдохнули. Опасный участок пройден. Обошли башню. Остановились возле снежной стенки метров на десять, уходящей в очередной гребень со скальными выступами. Это был важный участок. Я помнил, что про него говорил Молодов. Там, за ним, и есть конечна точка нашего пути. Но он так же сложен.

— Осталось совсем немного, — произнесла Леся, оглядывая стенку.

— Верно, — сказал я, скидывая веревку и готовясь к восхождению.

И вдруг ощутил, что готов сдаться. Даже сам от себя этого не ожидал. В голове вдруг возникло странное чувство — а что, если просто развернуться назад и просто спуститься вниз? Хватит уже этих геройств. Усталость сковала мышцы, вымотан. Не лучше ли греться сейчас в теплой ванне и не знать забот?

Мне даже стало неприятно от того, что такие гадкие мысли вообще появились в голове. Это сказывается усталость. И разум пытается таким способом справиться со стрессом.

А я знаю другой способ, которому научил нас Молодов!

Я взял горсть снега и растер им лицо. Вот, так-то лучше! Еще одна такая мысль — и нырну в снег полностью с головой!

Перед последним рывком мы сделали привал. Из совсем крохотного термоса допили остатки кипятка, съели по куску хлеба с намазанным на него салом. Это придало сил.

И начали подъем.

Он был дежурным, если можно так выразиться. Такие подъемы мы бессчетное количество раз отрабатывали с Молодовым в лагере. Но понимание того, что теперь это не тренировка и находимся мы на семи километрах выше земли, заставляли понервничать.

Однако коротких отдых и перекус дали свои результаты. Мы собрались с силами, предельно сконцентрировались и шли идеально, выполняя каждый элемент так, что Молодов был бы удовлетворен.

Десять метров, пятнадцать, двадцать. Веревки, крепления, вымеренные аккуратные шаги, не слишком широкие, но и не мелкие, четкие. Двадцать пять метров, тридцать…

Вдруг на очередном взлете нам открылся удивительный вид всей западной части Победы. Мы даже остановились на мгновение, чтобы насладиться им. У меня промелькнула мысль достать фотоаппарат и запечатлеть его.

— Леся, постой, — сказал я, стягивая рюкзак.

Ты что собрался сделать?

— Хочу сфотать. А можем заселфиться!

— Чего сделать? — не поняла Леся, с подозрением глядя на меня. — Кажется, у тебя началась гипоксия. Слова какие-то странные говоришь.

— Я имею ввиду вместе сфотаться, — быстро поправился я. — Смотри какой вид! Красота!

Спутника спорить не стала, согласилась.

Я сделал пару снимков пейзажа, потом запечатлел Лесю. А потом и продемонстрировал ей что такое селфи, правда без объяснений процесса. Ухватить громоздкий фотоаппарат получилось не сразу, но я извернулся, и мы, обнявшись с девушкой в объектив, засняли нас, счастливых, на пленку.

Потом продолжили путь.

Сорок метров, сорок пять, Пятьдесят…

Возвышенность начала медленно выходить на горизонт, уклон ее снижался, потом и вовсе вышел в ноль.

А это значило только одно — мы дошли…

Схватило дыхание. Я понятие не имел связано это с разряженным воздухом, либо с волнением. Леся тоже пребывала в растерянности. Мы прошли вперед, по снегу, огляделись. Вокруг больше никаких подъемов нет. Это верхушка, пик, конечная точка. Дальше только — небо.

— Мы дошли! — выдохнула вдруг Леся. — Андрей, мы дошли!

— Дошли… — прошептал я, еще не в силах поверить в случившееся.

Девушка начала танцевать и прыгать, правда, не долго — силы нужно было экономить.

— Дошли! — наконец доперло и до меня.

Мы обнялись с Лесей, принялись кружить, счастливые и радостные. Потом достали фотоаппарат и сфотались. Этот момент нужно было запечатлеть.

— Я нормально получилась? — спросила Леся. — Глаза не закрыты? А живот нормально, не выпирает? Спина ровно была? Пересними! Ну один кадр! Давай, я по-другому встану!

Женщины во все времена остаются женщинами!

После того, как первая эйфория прошла, мы соорудили небольшое возвышение, на котором установил флаг СССР, возле которого тоже сфотались.

Я достал рацию. Вышел на нужную волну и принялся передавать информацию.

— База, это «Кедр». Ответьте. База, это «Кедр». Ответьте. Прием.

— «Кедр», это База. Вас слышим, — раздалось после долгого шипения.

Голос на том конце я узнал сразу — Молодов. Он был предельно сосредоточен. Кажется, еще не понял, что случилось и думал, что нам понадобилась помощь.

— База, докладываю. Все поставленные партией задачи выполнены в полном объеме. Повторяю. Все поставленные партией задачи выполнены в полном объеме. Группа благополучно добралась до точки в 7430 метров на Пике Победы. Как поняли?

Долго не отвечали, молчали. Потом раздалось шипение и едва сдерживаемый от радости Молодов произнес:

— «Кедр», повтори!

— Все поставленные партией задачи выполнены в полном объеме. Группа благополучно добралась до точки в 7430 метров на Пике Победы. Участники группы чувствуют себя хорошо. Фотофиксацию осуществили. Из камней соорудили вершинный тур, установили флаг Советского союза.

Я напряг мозг, вспоминая текст, который нужно было произнести. Дежурно отрапортовал:

— Комсомольский марш на Пик Победы успешно совершен в ознаменование побед советского человека труда, достигнут благодаря заветам Ленина и партии, верности стране и родине. Сегодняшняя победа есть результат успешной политики Коммунистической партии и подтверждение ее верного курса.

— «Кедр»… Андрюха, молодец! — все-таки не сдержался Молодов. — Молодцы! Дошли. Я знал, что у вас получится. Что там Олеся?

— Чувствует себя хорошо. Как там группа?

— Все в порядке, не переживай. На базовом лагере тоже все хорошо, все радуются, передают приветы. Только вот один Кайрат Айдынович не радуется.

— А что такое?

— После сообщения Марка Альшевского к нему у следователей возникло много вопросов. Сидит безвылазно у них в палатке, иногда срывается, кричит. Но все больше угрюмо молчит.

Эта новость обрадовала.

— Ребята, удачного вам возвращения! — пожелал Молодов. — Конец связи.

— Спасибо! Конец связи.

Я глянул на Лесю. Она тоже слышала послание и улыбалась. Мы встали, обнялись.

— Как же красиво! — произнесла девушка, глядя на мир с вершины Победы. — Разве есть что-то красивей?

Конечно же, здесь не было портала, о котором говорила снежная дева. Но в каком-то смысле он все же тут находился, пусть не в этом мире, плотском, земном, а ином, более тонком, невидимом, но был. Но я сделал свой выбор и вход в него для меня закрыт. Я остаюсь. Чему и рад.

Я ощущал себя космонавтом. Эмоции просто захлестывали. Мы добрались на одну из самых сложных вершин, справились, победили. Но как и любой космонавт, которого ждут на Земле, мы тоже должны были возвращаться назад.

Тем более что там нас уже ждали новые приключения.