Книга Рутинёр - Павел Корнев

– Сильно вчера вымоталась? – спросил я, скользнув взглядом по девичьей фигуре – худосочной, но уже далеко не столь костлявой как прежде.

– Очень, – подтвердила ведьма, спешно одеваясь в мужское платье. – Но это ничего, зато интересно. Ужас сколько всего нового узнала!

Я встал с кровати и обнял Марту сзади, та захихикала и обернулась.

– Перестань, Филипп! Я и так проспала! Постараюсь, сегодня пораньше освободиться, хорошо?

Чтобы поцеловать меня девчонке даже не пришлось привставать на цыпочки, а потом она нахлобучила на голову шляпу с обвисшими полями, обулась и выбежала на лестничную клетку.

Скрип-скрип! – отозвались под её быстрыми шагами ступени.

Дверь в комнату Микаэля оказалась прикрыта, так что я со спокойной душой вернулся к себе, облегчился в ночной горшок и оттащил к стене коврик. Утро выдалось жарким, да ещё солнце светило прямо в окно, на этот раз натягивать рубаху не стал, а как был – голышом, подновил круг святого Варфоломея на полу и стал в него с волшебной палочкой в руке.

Для начала какое-то время разогревал запястье и просто крутил жезл в руке, затем стал разминать пальцы, беспрестанно меняя хваты. Дальше пришёл черёд узлов и связок, и, лишь четверть часа спустя, когда кожа покрылась бисеринками пота, я принялся работать с эфиром. Кисть сразу загорелась укусами призрачных ос, словно плоть пронзили раскалённые иглы, и вновь болезненные ощущения стихли как-то очень уж неторопливо, ломота даже успела доползти до локтя и вгрызться в сустав, а жжение и вовсе добралось до ключицы.

Как и вчера, волшебная палочка показалась не такой уж и липкой, и оставалось лишь гадать, высохла пропитка сама по себе или столь пагубно сказалось на магическом инструменте недавнее купание в ручье. Мелькнула мысль раздобыть корень мандрагоры и вновь пропитать жезл вытяжкой из него, но сразу выкинул эту идею из головы. Было не до того.

Плетения! Я начал работать с небесным эфиром и отрабатывать предельно сложные узоры, тут требовалась полнейшая сосредоточенность, сознание провалилось в транс. Переходы, петли, узлы и узелки, связки – вспыхивали и сияли незримыми нитями силы, я погрузился в плетение чар и не отвлёкся от него, даже когда хлопнула дверь и заскрипела лестница.

Микаэль никуда не денется, похмелится и вернётся. Ну или внизу меня дождётся.

Закончив свои упражнения четверть часа спустя, я бросил волшебную палочку на кровать и зашипел сквозь стиснутые зубы из-за ломоты в левой руке. Кожа горела, будто её натёрли скипидаром, но совладать с неприятными ощущениями оказалось донельзя просто. Не мудрствуя лукаво, я подошёл к рукомойнику и подставил плечо под струйку воды. И мал-помалу стало легче.

В идеале стоило бы облиться самому, но тут уж я решил довольствоваться малым. Вместо водных процедур оделся, убрал пистоли в саквояж и вышел в коридор, а там заглянул в приоткрытую дверь Микаэля. Прямо за порогом валялась его рубаха, на светлой ткани засохшими цветами выделялись бурые пятна крови.

Я выругался и поспешил вниз, но волновался напрасно: бретёр спокойно сидел за столом, смотрел в окно и что-то негромко бормотал себе под нос на родном лаварском.

– Чего это с ним? – насторожено спросил управляющий.

– Молится, – сказал я первое, что пришло в голову.

– А такое впечатление, разговаривает с кем-то. Скажет и к ответу прислушивается.

– Иногда, – указал я рукой вверх, – люди рассчитывают на ответ.

Так оно и было, только не стоило приплетать к этому небеса, вернее было ткнуть под ноги. Где ещё пребывать мертвецам, как не в запределье? А именно с покойниками Микаэль сейчас и общался, мне был прекрасно знаком этот его отрешённый взгляд. Вроде бы ничего необычного – многие продолжают говорить с ушедшими, проблема заключалась в том, что Салазару те действительно отвечали.

Он начал сбиваться и частить, тогда я уселся напротив с кувшином вина и наполнил кружки. Звук льющейся струи мигом вырвал Микаэля из забытья, он сделал несколько судорожных глотков, потом кивнул.

– Благодарю!

Я пить не стал и взмахом руки подал знак накрывать на стол, затем сказал:

– Твоя рубаха в крови. Всё в порядке?

Маэстро Салазар прикоснулся к припухшей губе и покачал головой.

– Кровь не моя. Какие-то невежи хотели избавить от кошеля, пришлось преподать им урок хороших манер.

У меня вырвался обречённый вздох, и бретёр махнул рукой.

– Не переживай, Филипп! Сюда следы не приведут!

– Ну хоть что-то, – проворчал я, не особо успокоенный словами подручного. – Это действительно было необходимо?

– Они сами ко мне прицепились! – оскорбился маэстро Салазар. – Но если тебя не интересуют сплетни, могу поискать тех невежд и принести свои глубочайшие сожаления…

Я переставил на середину стола блюдо с зеленью и редисом, к себе пододвинул тарелку с омлетом и пшенной кашей.

– Давай, удиви меня! – попросил после этого. – Скажи, что горожан волнует что-то помимо происков солнцепоклонников и грядущего визита императора в Сияющие Чертоги.

Маэстро Салазар скривился так, словно ему плюнули даже не в лицо, а прямо-таки в душу, но тут же самодовольно ухмыльнулся.

– Всё дело в мелочах и нюанса, Филипп, – объявил он, хлебнул вина и повторил: – В мелочах и нюансах!

– Излагай! – потребовал я, приступая к завтраку.

– На игре в мяч университетской сборной и команды цеха красильщиков убито пять человек с одной стороны и семь с другой, покалечено и вовсе без счёта, – поведал бретёр и хитро прищурился.

Я нахмурился, осмысливая загаданную подручным шараду. В том же, что новость содержит двойное дно, сомнений не было – пусть увечьям и даже гибели участников на игре в мяч удивляться не приходилось, на этот раз жертв оказалось слишком много.

– Случилась массовая драка? – предположил я. – Не только между командами, но и с участием зрителей, так?

Маэстро Салазар кивнул, но испытующего взгляда от меня не отвёл.

– Простецы уверились, что все школяры – тайные солнцепоклонники? Всё как в Риере, да?

– Если не хуже, – подтвердил Микаэль. – Там маркграф мигом порядок навёл, а в столице всё не так. Люди нервничают, кое-куда представителям учёного сословиям лучше уже и не ходить.

Меня это обстоятельство нисколько не порадовало. Сразу вспомнился запрос Верховного трибунала, по спине побежал холодок. Столь остро ощущать собственную уязвимость было на редкость неприятно.

– Что говорят о затее императора? – спросил я, глотком вина смыв противный привкус страха.

– Мнения разделились, – пожал плечами маэстро Салазар. – Кто-то кричит на каждом углу, что пора выжечь гнездо еретиков и не оставить от Арбеса и камня на камне, а значит, союз с Сияющими Чертогами дело благое. Кто-то поносит светлейшего государя последними словами и называет его предателем веры. Во всех кабаках только об этом и говорят. И частенько эти… диспуты переходят в драки.