Книга Корабли с Востока - Наталья Резанова

Дон Родриго – теперь граф дель Вале де Орисаба – прибыл в метрополию за новым назначением. И в ожидании такового решил совершить паломничество в Рим. Об этом он рассказал Хасекуре, когда они виделись на празднике у Колонна, римских родственников герцогини Медина де Риосека.

И сейчас он приглашает отправиться в палаццо Боргезе – родственников папы. Ничего официального, просто там собирается лучшее общество в Риме, дону Фелипе полезно будет завести некоторые знакомства. Хасекура соглашается: все лучше, чем бесполезно ждать, к тому же приятно будет проехаться верхом в такой ясный день. Помимо Амати, посла сопровождают двое самураев их охраны – Джованни Сато и Лукас Ямагучи: ехать с большей свитой на неофициальный прием не имеет смысла.

Они разговаривают по пути – на сей раз без посредства переводчика, как год назад. Амати, при всех своих фантазиях, человек сообразительный, он понимает, когда ему не надо вмешиваться, и едет позади.

Оба – посол и граф – одеты на испанский лад: в черных камзолах (у дона Родриго бархатный, у Хасекуры из тонкого сукна) с отложными воротниками из фламандских кружев и темных плащах с серебряным позументом. Вообще здешние жители одеваются гораздо ярче и наряднее, предпочитают броские цвета, – господину бы понравилось, отмечает про себя Хасекура.

Посол спрашивает, как обстоят дела с союзническим контингентом, который был обещан сёгуном в обмен на мир с испанцами.

– Они прибыли и отлично себя показали в боях в долине Пурен, – отвечает дон Родриго. – Сдается мне, дону Като там самое место.

Еще как, думает посол. И не только в том смысле, на который указывает дон Родриго. Генерал из ближайшего окружения Хидэёси стал слишком много себя позволять. Если былые сторонники Тоётоми и впрямь решатся взяться за оружие во имя юного господина Хидэёри, зачинщиком непременно станет Като Киёмаса. Позволить себе просто казнить его господин Хидэтада не может. А вот отправить воевать подальше от Японии, чтоб от него была только польза и решительно никого вреда – это воистину красивое решение. Да и сам Като не будет против – он слишком любит сражаться, неважно, на какой земле, неважно, с каким противником. Но дону Родриго об этом знать необязательно.

Они покидают Капитолий, едут дальше, туда, где за городскими воротами расположены виллы римской знати. Послу приходилось посещать их в пору бурного карнавального веселья, но сейчас пост, и развлечения носят более пристойный характер. Сегодня на вилле то, что здесь именуют «кончерто». К западной музыке привыкнуть сложно, сложнее, чем к чему-либо. Инструменты как будто не особенно отличаются от привычных, но их слишком много. И как можно играть всем одновременно? Из учтивости дон Фелипе никому не говорит, что европейская музыка его раздражает, и сейчас пожинает плоды своей учтивости – ведь де Виверо наверняка хотел оказать ему любезность.

На родине Хасекуры, как, впрочем, и в Испании, гости, собравшиеся на подобное представление, сидели бы молча – из уважения к хозяину дома, если не к искусству музыкантов. Здесь этот обычай соблюдает лишь несколько человек, в основном служители церкви. Прочие свободно передвигаются по залу или переходят в другие помещения, смеются, разговаривают, лишь слегка понизив голос. Здешние нравы это позволяют. Посол наблюдает, благо дон Родриго, несмотря на свою испанскую сдержанность, тоже позволил себе куда-то отойти. Впрочем, он вскоре возвращается, произносит негромко:

– Дон Фелипе, один весьма влиятельный человек хотел бы переговорить с вами.

Посол достаточно знает дона Родриго, чтобы понимать: ради пустопорожнего разговора тот не позовет. Поэтому без возражений поднимается и выходит вслед за де Виверо. Амати следует за ним.

Они – на террасе, нависающей над садом. После духоты и тяжелого запаха ароматических масел, которыми здешние дамы и кавалеры поливаются без меры, приятно было ощутить дуновение ветра, шелестевшего среди пиний. Но они не свежим воздухом дышать явились…

На мраморной скамье в отдаленном углу террасы сидел прелат, один из тех, кто слушал музыку. Немолодой, но еще далекий от дряхлости, с пронзительными черными глазами и крупным, несколько обвисшим носом. Хасекура сперва услышал, как Амати за его плечом вздохнул прерывисто и сглотнул, а потом вспомнил, что этого человека уже видел – когда папа принимал послов в присутствии всего клира. Имя же неоднократно слышал и раньше.

Великий инквизитор, кардинал Роберто Беллармин.

Хасекура опустился на колени. Ах да, по здешнему обычаю голову наклонять не следует…

К священнику на скамье Хасекура испытывал глубокое почтение, независимо от занимаемой должности. Отчасти благодаря ему Хасекура ознакомился с основами веры. Еще в Сэндае падре Сотело рассказал ему, кто написал книгу, по которой новообращенные проходят катехизацию. Кто же без почтения отнесется к своему сэнсэю?

А еще Беллармин возглавлял святейшую инквизицию. Именно вмешательство инквизиции спасло посольство, сидевшее в осаде в Акапулько и отражавшее атаки разъяренной толпы. Это уж после дон Луис де Веласко издал указ, по которому подданным Новой Испании запрещалось причинять японцам какой-либо вред. Но оказалось, что одного упоминания инквизиции достаточно, чтоб укротить самого бешеного из донов. Нет, как не уважать такого человека?

Подняв голову, Хасекура увидел, что в тени, за скамьей стоит падре Сотело. Тут Хасекура окончательно успокоился. И не был удивлен, когда услышал:

– Встаньте, сын мой. Я хочу побеседовать с вами. Его святейшество не имеет возможности встретиться с вами в неофициальной обстановке, но я – я могу.

Беллармин говорил по-латыни, очевидно, Сотело предупредил его, что итальянского посол не знает.

– Я счастлив, что вы уделили внимание мне… – Он едва не добавил – «ничтожному», но вспомнил, что здесь так говорить не принято.

Амати переминался с ноги на ногу, ожидая, понадобятся ли его услуги, но Беллармин сделал ему знак отойти.

– Итак, ваш повелитель просит нас прислать больше священников и богослужебных книг, радея о распространении христианской веры в Японии.

– А также о создании собственного диоцеза, – вставил Сотело.

– Я помню, брат Луис, но я сейчас спрашиваю дона Фелипе.

– Все так, как говорит ваше высокопреосвященство.

– Это своеручно написано в послании вашего повелителя. Изустно же вы просили о следующем: ваш господин желает заручиться поддержкой католической церкви и его святейшества папы, если он возжелает подняться выше своего нынешнего положения.

Кардинал не сказал «стать императором». Что означало – он понимает ситуацию лучше, чем Амати, хотя и не разбирается в титуловании.

– Я просил об этом, – ответил Хасекура.

Неожиданно кардинал сменил тему.

– О роли, каковую сыграл присутствующий здесь дон Родриго де Виверо в событиях в Акапулько и Мехико, а также о посольстве короля Датэ я узнал от тамошнего представителя нашего ордена, отца Хуана Санчеса. Поэтому, когда мне стало известно, что дон Родриго в Риме и просит, чтобы я приватно встретился с послом, я не был удивлен.