Книга Пиранья. Озорные призраки - Александр Бушков

– Я тоже очень рад тебя видеть, – сказал он, отвечая наобъятия и по-свойски похлопывая истомившуюся подругу и по талии, и несовсем. – Соскучился, честно...

Она, покосившись на кухонную дверь, шепнула:

– Там тебя с утра добивается какой-то странный тип, утомилуже...

Монотонное бурчанье в кухне смолкло, и в коридоре объявилсясобственной персоной меланхоличный Хью. На сей раз он прямо-таки лучился отрадости, искренней, точно – а потому походил не просто на вяленую воблу, авоблу веселую, если такое вообще возможно.

– Господи, Дик, ну вот и вы, наконец! – воскликнул он сэнтузиазмом. – Мисс, тысяча извинений, но у меня невероятно важное дело.Дик, я говорил со штурманом, а он говорил с капитаном. Дело, можно сказать,улажено, и мне бы хотелось...

Он недвусмысленно показал глазами на входную дверь. Мазурпонял моментально. Улыбнулся Гвен:

– Я ненадолго, это насчет той работы...

Подхватил Хью и вместе с ним вывалился на улицу, прежде чемдевушка успела опомниться. Оглянулся.

– Ко мне в машину, – сказал Хью.

В его машине было примерно так же удобно сидеть, как встиральной машине, но Мазур терпел, подтянув колени к подбородку. Хью тихонькосообщил:

– Сначала я звонил, но эта вертихвостка отвечала, чтопредставления не имеет, когда вы вернетесь... Я приехал сам... Не было другоговыхода, я как на иголках...

– Что стряслось?

– Ничего. Он пойдет к ней сегодня.

– Кто? – не сразу сообразил Мазур. – К кому?

– Господи ты боже мой! Аристид. К своей любовнице. Я же вамтогда говорил, на Сент-Каррадине...

– Я помню, помню... Риверс-роуд, дом пять, квартирашестнадцать, верно?

– Абсолютно. Он придет в одиннадцать вечера, как обычно, унего устоявшиеся привычки. На сей раз с ним будет сержант в штатском, впоследнее время Аристид стал принимать нечто похожее на меры безопасности...Сержант – мой человек. Он мне тут же рассказал. Сообщите Майклу, немедленно.Задача, по-моему, упрощается. Если аккуратненько принять мерыэтой же ночью,завтра все будет гораздо проще...

Пытливо глядя на него, Мазур усмехнулся:

– У меня есть подозрения, что Майк при таком благоприятномраскладе может поддаться соблазну и решить проблему самым простым и радикальнымспособом...

– Ну и что? – чистым, незамутненным взором уставился нанего Хью. – Так будет гораздо проще – вам, мне, всем...

Ах ты ж, сволочь, ласково подумал Мазур. Это ж как-никактвой президент, гадюка, ты ему верно служить должен... как и закону, кстати, аты его только что, со спокойной совестью. Вряд ли дело тут в идеях – какие, кдьяволу, идеи в подобной ситуации? Тебе тоже посулили, конечно, отстегнутьденежек, а то и уже дали, вот и лезешь вон из кожи. Неудачник, к гадалке неходи, иначе не торчал бы в свои годы на мелкой полицейской должности на этомостровке. Неудачник, а то и припачканный грешками прошлой жизни...

– Я передам, – сказал он убедительно. – Нынче же.Все будет нормально. Ваш сержант будет караулить у двери?

– Да что вы! Всего-навсего проводит его до дома и отправитсявосвояси. О н а одна в квартире, вы это тоже учитывайте.

– Обязательно, – сказал Мазур не без некоторойбрезгливости. – Спасибо, Хью, что бы я без вас делал... Всего наилучшего!

Он вылез, захлопнул за собой крохотную дверцу. Задумчивонасвистывая, вернулся в дом. Гвен ждала его на том же месте.

– Послушай, – сказала она решительно. – Надо поговорить.

Мазур тоскливо вздохнул про себя: всякий раз, как с нимздесь собирались поговорить, означало это очередные жизненные хлопоты и новуюпорцию грязных тайн. Единственным приятным исключением оказалась принцесса, даеще мистер Джейкобс разве что...

– Ладно, – сказал он. – Пошли. Ко мне или к тебе?

– Ко мне.

Она стала первой подниматься по лестнице, нетерпеливооглядываясь так, словно опасалась, что Мазур сбежит. Похоже, ей как и Хью, былоневтерпеж. Ну, посмотрим...

Тщательно прикрыв дверь, Гвен повернулась к нему, скрестивруки на груди. Она старалась казаться безмятежной, но Мазур все же подметилнекоторое волнение.

– Послушай... – сказала она. – Ты, главное, небеспокойся, я тебе не враг... Черт, как бы сформулировать... Вы уже назначилидату?

– Дату – чего? – не моргнув глазом, спросил Мазур.

– Переворота.

На его лице, как давным-давно принято писать в шпионскихроманах, не дрогнул ни один мускул. Стоя вольно и глядя на нее с беспредельнойнаивностью, Мазур картинно пожал плечами:

– Какой еще переворот? Ты меня с кем-то перепутала, родная,я мирный морячок, в жизни переворотов не устраивал, понятия не имею, что это заразвлечение такое...

– И Майкла Шора тоже не знаешь?

– Был в Гонолулу боцман с таким именем, – сказалМазур. – Если ты о нем...

– Дик, я тебя умоляю! Можешь ты отнестись ко мне серьезно?

– Что за вопрос, каждую ночь... – сказал Мазур.

– Да хватит тебе! Я прекрасно знаю, кто ты такой и зачем высюда приехали. Майк Шор будет свергать президента...

– Фантазия у тебя... Ты сегодня никаких таких порошочков невынюхивала?

У Гвен был такой вид, словно она прикидывала, чем именно изокружающего интерьера его качественно огреть по башке.

– Я понимаю, – сказала она сердито. – Ты чтоугодно можешь подозревать... Сам подумай: если бы я представляла какую-нибудьразведку, вряд ли бы вы и дальше разгуливали свободно по этому райскомуостровку...

Мазур ухмыльнулся:

– А почему бы нам, собственно, и не разгуливать? Естькакие-то улики или свидетельские показания?

– Черт! – сказала она с досадой. – Я не знаю, каквести разговор... Пойми ты, я прекрасно знаю, кто ты такой. Мои шефы давновычислили Хайнца, он как-никак личность со специфической известностью. Потомнас на тебя вывели...

– Интересно, – сказал Мазур. – «Шефы», «вывели»...Классический жаргон спецслужбы.

Она огрызнулась:

– И вдобавок – классический закон журналистики, болван! Яжурналистка, понятно тебе? Телекомпания «Кей-омега-семь», Массачусетс... Ясно?

А ведь это кое-что объясняет, если не все, подумал Мазур.Непрофессиональную слежку, допотопный по меркам опытных шпионов микрофон...

У него просто не было времени вести изощренныепсихологические игры – нужно было срочно поговорить с Лавриком касаемопоследних новостей от унылого полицая. Да и не был он мастером изощренныхпсихологических игр. Пусть Лаврик старается, это его епархия...