Книга Спаситель и сын. Сезон 4 - Мари-Од Мюрай

По просьбе психотерапевта Жанно нарисовал свою семью. Феликса можно было узнать по бейсболке, папа курил, мама наряжена в платье, а сам Жанно выглядел чем-то вроде эмбриона с четырьмя пальцами на руках. Спаситель разочарованно поджал губы: рисунок в его глазах не представлял ни малейшего интереса; информации ноль, Жанно просто отделался от задания. Он открыл ящик, собираясь присоединить листок к остальным рисункам своих маленьких пациентов, и тут обнаружил, что на обратной стороне Жанно нарисовал еще кое-что. Второй рисунок был куда, куда более интересным. Голый человечек с пенисом в состоянии эрекции.

– Черт, черт, черт, – пробурчал Спаситель, упрекая самого себя.

Посмотри он на рисунок раньше, консультация пошла бы в совершенно ином направлении.

– На что ты годишься? – с изумлением переспросила Луиза, когда Спаситель задал ей этот вопрос в ту же самую среду вечером. – Ты только что помог троим людям: Алисе и Полю, которых вконец замучил их отец, и Жово, который не хочет умирать в больнице. Послушай, я должна тебе кое-что рассказать…

Луиза эти два дня тоже провела не без пользы. Она съездила в больницу Флёри и вернула одеяло и одежду, которые взял там Жово. Медсестра, мадам Рейнольд, не хотела верить ее рассказу об одиссее старого легионера. По ее мнению, месье Жовановик вообще не может ходить. Выходит, Луиза ей наврала, так, что ли? Зато молоденький врач ей поверил. И растрогался. Он сравнил Жово с тем псом, который прошел не одну сотню километров и все-таки добрался до дома. Мадам Рейнольд, услышав их разговор, потребовала, чтобы Жово немедленно вернулся в отделение интенсивной терапии.

– Он же не может ходить, значит, там и лежит, – насмешливо улыбнулась Луиза.

Молодой врач сделал все возможное, чтобы им помочь, и теперь к ним будет приходить на ночь сиделка, а днем медсестра – делать уколы.

– Мы не знаем, сколько все это продлится, – осторожно сказала Луиза. – Жово – человек крепкий.

– Так-так-так.

Дверь между кухней и верандой отныне была закрыта. Тонкая переборка между жизнью и смертью.

* * *

– Думаю, вы тут наслушались разных секретов.

Скрестив на груди руки и полузакрыв глаза, Соло сидел напротив Спасителя.

– «Человек – это его тайны, жалкая груда жалких тайн», – ответил ему Спаситель цитатой из «Звездных войн».

– Что вам сказала моя мать?

– Я не имею права передавать то, что говорят мне пациенты, месье Насири. Думаю, вы меня понимаете.

– Вы, психологи, прямо мафиози какие-то! Ты не имеешь права знать о моей матери то, чего я о ней не знаю! Речь шла про моего отца?

– К вам это не имело отношения!

– Что она тебе рассказала? Давай говори…

Соло вел себя по-ребячески и в то же время угрожающе. Спаситель с полным спокойствием ждал, чем закончится атака.

– А то я, имей в виду, кое-что насчет тебя знаю! Ты позабыл мне в прошлый раз сказать, что альбинос тебе родня.

Соло показался странным интерес, который проявил его психотерапевт к заключенному. И он сделал то, что не положено делать надзирателям: разузнал причину, по которой Гюг Турвиль попал в тюрьму.

– Он пытался убить твоего сынка. Ничего не скажешь, добрый у тебя шурин, – с издевкой продолжал Соло, разыгрывая из себя шантажиста. – Но мы с тобой можем договориться. Я тебе расскажу, что было с твоим родаком на неделе, а ты мне расскажешь, что тебе сказала моя мать.

Ответ Спасителя прогремел, как гром:

– Нет!

Эффект мгновенный. Грозный Соло обмяк в кресле.

– Да я пошутил, – сказал он.

Перед Спасителем опять сидел симпатичный паренек, взращенный на «Звездных войнах». Уже не думая о шантаже, он рассказал Спасителю, что произошло в тюрьме. Как и предвидел молодой надзиратель, Гюга Турвиля во время прогулки загнали в темный угол и избили. Но бедняга одинаково боялся как заключенных, так и тюремщиков, поэтому он никому не пожаловался, хотя бок у него сильно болел. Потом он якобы поскользнулся на лестнице и повредил себе плечо. Сейчас он в больничке, и ему дают успокоительное.

– До суда ему не дотянуть, если хочешь знать мое мнение, – прибавил Соло.

Спаситель печально опустил голову. Ему было жаль Гюга.

– Кое-кто из моих коллег считает, что нужно вернуть смертную казнь для тех, кто причиняет вред детям, – сказал Соло, явно проверяя Спасителя.

– «Тот, кто убил одного человека, подобен убившему все человечество», – снова откликнулся цитатой Спаситель.

– Это из «Звездных войн»? – спросил Соло, напрягая память и пытаясь выудить оттуда цитату.

– Нет, из Корана. У меня нет желания мстить Гюгу. Наоборот, я хотел бы попытаться ему помочь.

– «Не надо пытаться, делай или не делай», – возразил на это мастер Йода.

После того как Соло ушел (в этот раз он забыл бумажник и отложил плату до следующего раза), Спаситель подбодрил себя, пробормотав «There is no try»[50], и взялся за телефон.

– Я хотел бы поговорить с адвокатом мэтром Клеманс Руссо. Ах, это вы? С вами говорит Спаситель Сент-Ив. У вас найдется для меня минутка? Дело в том, что мой шурин… Да, да, да, он ваш клиент.

Молодая женщина делала первые шаги в адвокатской профессии и поначалу слушала Спасителя недоверчиво. Спаситель был из противоположного лагеря, его сын стал жертвой нападения.

– Я не собираюсь каким-то образом вредить Гюгу, – успокоил ее Спаситель. – По профессии я психолог, и, хотя мой шурин никогда не был моим пациентом, я знаю, что он страдает параноидной деменцией[51].

– И вы скажете это на суде? – поспешила спросить адвокат, не ожидавшая найти такого союзника. – А вы знаете, что согласно сто двадцать второй статье Уголовного кодекса «не подлежит уголовной ответственности лицо, которое в момент совершения деяния находилось в состоянии психического или нервно-психического расстройства»?

Адвокат Руссо хотела убедиться, что Спаситель понимает: человек, напавший на ее сына, отправится не в тюрьму, а в больницу.

– Не надо дожидаться суда, Гюг может до него не дожить. Нужно добиться уже сейчас его госпитализации в психиатрическую больницу.

– И вы готовы поддержать меня, когда я начну действовать?

– Да. Я не хочу, чтобы самоубийство Гюга было на моей совести.

Закончив разговор, Спаситель замер с колотящимся сердцем, не снимая руки с телефона. И вдруг телефон зазвонил.

– Да? А-а, Фредерика! Да, я оставил вам сообщение, вы его прослушали?