Книга В субботу вечером, в воскресенье утром - Алан Силлитоу

— Иначе привидение явится, — сказала Винни, которой было страшнее всех, хотя она же и предложила эту поездку.

На первом этапе больше всего пугают темнота и демоны, рождающиеся в твоем собственном сознании, и Артур, который таким страхам подвержен не был, только ругался на чем свет, требуя, чтобы ему вернули деньги, потому что в такой тьме ничего не видно. Сидевшие впереди девушки захихикали — протесты Артура вывели их из закономерного состояния ужаса, за которое они заплатили по шиллингу.

Он вышел из кабины, пробежал вперед несколько ярдов и догнал девиц, преисполненный решимости вернуть им веру в поезд-призрак. Он замахал руками, и они закричали от страха. Стук копыт споткнувшейся, готовой попятиться назад лошади эхом отозвался в черном чреве тоннеля, послышался предсмертный хрип умирающего, а под конец Артур дико вскрикнул, словно его жизненные страдания оборвала пуля. После этого он вышел из кабины и, рассчитав, когда Бренда и Винни должны поравняться с ним, шагнул на ступеньку.

— Кто это только что сел в поезд? — послышался незнакомый женский голос. Артур замер и затаил дыхание.

— Не знаю, — ответил мужчина. — А что, кто-то сел?

Артур уловил, что, пытаясь успокоить спутницу, он поглаживает ее бедро.

— Да не беспокойся ты, Лил.

— Говорю же тебе, кто-то вошел, — захныкала она. — Смотри, вон стоит.

Мужчина вытянул руку и, задев ногу Артура, резко подался назад, словно это был оголенный провод.

— Вы кто? — спросил он.

— Борис Карлов, — замогильным голосом ответил Артур.

— Говорила же тебе, не надо было сюда садиться, — заныла женщина. — Эта была твоя затея, вечно ты со своими дурацкими штучками.

— Ничего страшного, — сказал мужчина, но на сей раз менее уверенно. — Это всего лишь механик. Хотя, если хочешь знать мое мнение, он слишком далеко зашел, нечего портить нам удовольствие.

— Крови хочу, — сказал Артур. — Немного, всего лишь чашечку на ужин.

— Скажи ему, пусть убирается, — простонала женщина. — Пусть пересядет на другой поезд.

— Бренда! — крикнул Артур. — Винни! Вы где? — Он засмеялся. Назад ему возвращаться не хотелось, можно и так доехать.

Поезд достиг поворота, и перед пассажирами закачался освещенный скелет. Тоннель наполнился истошными воплями.

— Алф, скажи ему, пусть убирается, — нервно твердила женщина. — Мало ли кем он может оказаться.

— Я — Джек Потрошитель, — заявил Артур. — Но сегодня я не потрошу.

— Какие страшные вещи он говорит, — прорыдала женщина.

— Да успокойся же ты, Лил, — сказал Алф. — Все будет хорошо. Мы ведь в поезде-призраке, это только игра. Которая скоро кончится.

— Мне страшно, — продолжала скулить Лил. — У него такой жуткий смех. Откуда нам знать, может, он только что из сумасшедшего дома.

С приближением к скелету Артур все больше распрямлялся.

— Слушайте, мэм, если вы окажете мне любезность и позволите доехать до места в вашем купе, я покажу этому типу, где раки зимуют.

— Уходите, — рыдала женщина, закрывая лицо ладонями, — я не хочу этого видеть.

— Ну же, ну, — успокаивал ее Алф. — Не плачь. Как только доедем, я сразу же сообщу администрации.

Артур нанес удар по скелету — это был кусок материи, в которой он сразу запутался, так что и руку было не вытащить. Он судорожно пытался освободиться, но, срываясь с многочисленных крюков, материя все больше опутывала его и отбивалась, словно живая. Он был похоронен, лежал на глубине шесть футов в парусиновом гробу — колеса поезда едва не задевали его торчащие ноги, до него доносились вопли женщины, он ощущал тычки ее приятеля, слышал, как люди перебегают из вагона в вагон, и, наконец, заорал что есть мочи через просвет в материи: «Пожар! Пожар! Спасайся кто может!» Он боролся с тьмой, стараясь сквозь смех докричаться до Бренды и Винни, махал кулаками и брыкался до тех пор, пока наконец ладони его не показались из-под тяжелого черного покрывала скелета, матовые кости которого походили на полосы на шкуре тигра, рассекающие его спину, голову и плечи.

— Я выиграл! — закричал Артур, обращаясь ко всем пассажирам. — Я победил этот чертов скелет!

Поезд вырвался на открытый воздух, в мир сверкающих огней и музыки, каруселей, колес обозрения и стука — тут-тут-тук — моторов, и через весь этот оглушительный грохот и гул к Артуру пробивался, размахивая гаечным ключом, механик.

Артур поспешно сдернул с себя полотно, с силой швырнул его служащему, и пока тот, сразу запутавшись в нем и злобно ругаясь, старался освободиться, подхватил Бренду и Винни за руки и потащил их к ближайшей, притягивающей как магнит, бешено вращающейся карусели.

У выхода с ярмарки они остановились выпить чашку чая. Произошел обмен бумажными шляпами: с просьбой о поцелуе теперь обращалась Бренда, а Винни удостоверяла, что все уже получено. Когда все они оказались в особенно людном месте и женщины стояли друг к другу спиной, Артур удостоился по поцелую с каждой. Именно в один из таких приятных моментов, когда они вновь направлялись к карусели с лошадьми, в толпе неожиданно мелькнуло лицо Дорин. Оторвавшись от созерцания Винни и еще не вполне остыв от восторга поцелуя, он поймал взгляд Дорин, смотревшей на него сквозь щель, образовавшуюся между двумя повернутыми в противоположную сторону головами в фетровых шляпах. Восторг исчез, его сменила широкая улыбка и легкий взмах руки, свидетельствующий о том, что он ее заметил.

— Кто это? — спросила, поворачиваясь, Бренда.

— Девушка с нашего двора.

Бренда принялась протискиваться к карусели, а Артур попытался еще раз отыскать взглядом Дорин, но ее уже унесло в море покачивающихся голов и бумажных шляпок.

С вафельным мороженым в руках, они все трое дошли до Пирожной просеки и, толкаясь, приплясывая, непрестанно смеясь, двинулись вперед, подхваченные колыхающейся живой лентой, Бренда шла первой, следующей — Винни, ухватившаяся за талию сестры, и в самом конце — Артур, хватающийся за все, что попадалось под руку. После Пирожной просеки он предложил пройти к большой деревянной башне, с самого верха которой сбегал вниз желоб, достаточно отполированный для того, чтобы беспрепятственно по нему промчаться, и надежно укрытый с обеих сторон, чтобы не дать людям, летящим как птицы через палатки и ларьки, сломать себе шею. Прихватив подушки, они вошли в башню и ощупью двинулись наверх по узкой деревянной лестнице. Снаружи доносилось монотонное шуршание и свист воздуха, рассекаемого летящими вниз любителями острых ощущений.

Поднявшись наверх, они сразу — дверей там не было — вышли на площадку, и Артур первой отправил вниз Винни.

— Не толкайся, — взвизгнула та, — я никуда не тороплюсь, — и исчезла из поля зрения. Бренда последовала за ней. Артур опустился на подушку, ожидая, пока следующий в очереди подтолкнет его. Он видел огни, и крыши палаток, и людей, чьи ревущие голоса неслись вверх, к небу, слышал трехдневный гул сорока тысяч голосов. Сейчас он ощущал себя королем, наделенным безграничной властью надо всем, куда ни кинь взгляд, надо всем, что находилось внизу, и пока чьи-то ладони не уперлись ему в спину и не толкнули в бездну, прикидывал, сколько отрядов солдат можно составить из этих людей в случае бунта.