Книга Битва за Атлантику. Эскорты кораблей британских ВМС. 1939-1945 - Денис Райнер

Коммандер И. Маккливс, кавалер орденов крест «За выдающиеся заслуги» и «За отличную боевую службу», был одним из первых командиров подразделений. Он продвигался, так же как и я, от командира группы, затем стал командовать корветом, а уже оттуда пришел на «Уорвик». Из первых командиров групп и подразделений в западном океане теперь осталось только двое – коммандер Уэмисс, служивший на «Диком гусе», и я.

Я обнаружил, что «Уорвик» подлежит очередному ремонту и только ожидает сообщения, в какой сухой док следовать. Через день два поступил приказ идти в Гримсби. В это же время меня вызвал начальник штаба. Он сказал, что в тактической школе выдвинута новая теория о том, что в каждой группе должно быть два старших офицера. Один будет находиться на мостике корабля – лидера группы, другой заниматься прокладкой. Он хотел, чтобы я, поместив «Уорвик» в док, присоединился к коммандеру Р. К. Бойлу, вышел с ним в море на эсминце «Хейвлок» и совершил поход до Ньюфаундленда и обратно. После этого он желал получить от нас обоих рапорт о том, как идея сработает на практике. Коммандер Бойл был старшим офицером моей группы В-5, но, поскольку «Уорвик» ушел в ремонт, мы пока еще не имели случая встретиться. На бумаге идея казалась разумной, но я подумал, что нам обоим – и мне и Бойлу – потребуется максимальное самообладание, чтобы не допустить конфликта. Однако проверить идею можно было только опытным путем, поэтому я согласился.

Оставив «Уорвик» в доке, я пересек всю Англию и поднялся на борт эсминца «Хейвлок». Уже через час после моего прибытия мы вышли в море. Как я и опасался, предложенная схема оказалась совершенно неработоспособной. В предыдущей главе я рассказывал, как при атаке вражеской подлодки прокладчики могут помочь определить, что происходит, и принять правильное решение. Коммандер Бойл, стоя на мостике, находился в том же положении, что и читатель до того, как ему объяснили цель прокладки. С другой стороны, я, находясь у прокладчика, полностью контролировал ситуацию, включая и движение корабля коммандера Бойла. Даже святой не смог бы перенести, если бы его корабль вел кто-то другой, а старший офицер группы судов святым уж точно не является. К тому же по характеру мы оказались полярно противоположными. Бойл был медлителен, аккуратен и занудно педантичен. Все, что он делал, было взвешенным и внимательно обдуманным. К тому же он был невероятно чистоплотен и как-то воинствующе аккуратен. Я же довольно импульсивен, обычно действую порывисто, стремительно, порою небрежно, и уж точно никто на свете не рискнул бы назвать меня чрезмерно аккуратным. Мы не могли прийти к общему мнению буквально по каждой мелочи, споры возникали даже по такому поводу, как выбор сорта шерри. И только в одном мы были едины: идея двойного управления – самая безумная из всех, которую нам доводилось опробовать. То, что дело не дошло до рукопашной, – заслуга воспитания и привитой за годы службы дисциплины. Оставаясь на разных кораблях, мы бы относились друг к другу с глубоким уважением и составили бы отличную команду: он был моим старшим офицером, а я был обязан выполнять его приказы. В общем, мы оба вынесли из этого неудачного совместного опыта только одно: тот, кто управляет движением корабля, командует и битвой.

После этого премудрые умы нашей тактической школы сгенерировали следующую идею: старший офицер группы должен постоянно находиться у прокладчика и карты и следить за прокладкой, а его кораблем в это время должен заниматься капитан. Это решение было несколько лучше, чем первоначально предложенная схема, которую мы с Бойлом категорически отвергли, но все же далеко не идеальным. Наши корабли не достаточно велики, чтобы на них нашлось место и для старшего офицера, и для капитана. В сущности, решение было очевидно, и, слава богу, именно к нему и пришли: у старшего офицера должен быть очень опытный и надежный старший помощник, который при необходимости может управлять кораблем. Тогда старший офицер может удалиться к карте и приборам и контролировать обстановку в целом.

Мы прошли через воды, где, как нам сообщили, было много немецких подводных лодок, но ни одной атаки не последовало. Вероятно, это было хорошо для сохранения дружеских отношений между нами, однако не помогло приобрести нужный опыт. Сообщений же с самолетов об обнаружении подлодок было немало, а значит, хватало и маневров кораблей эскорта, направленных на удержание противника под водой, чтобы мнение о неприемлемости испытываемой схемы было обоснованным. По возвращении я посетил начальника штаба, чтобы посоветоваться по поводу содержания будущего рапорта, который мог быть направлен только против идеи. Тот ответил, что Бойл уже представил весьма язвительный документ и он не видит причины писать еще один. Мне кажется, что другого результата начальник штаба и не ожидал.

Мы вышли из Сент-Джонса на Ньюфаундленде в день подарков – на второй день после Рождества 1943 года. По прибытии я провел одну ночь дома, куда приволок две замороженные рыбины, а затем поспешил в Гримсби, чтобы успеть подготовить «Уорвик» к конвою, который выходил в море в январе.

По плану мы должны были уйти из Гримсби 11-го, но задержались до 13-го. Именно в этот день конвой выходил из Ливерпуля. Однако, как следует «пришпорив» машины, мы сумели присоединиться к группе, когда торговые суда все еще формировались в походный ордер у северного берега Ирландии.

Конвой был быстроходным, и предполагалось, что его скорость составит 9 узлов. Но поднялся сильный западный ветер, и суда испытывали серьезные трудности, переходя на свои места. Ветер с запада дул уже на протяжении двух недель, теперь к нему добавилось нешуточное волнение. Январь 1944 года преподнес нам не слишком хороший подарок – самую ненастную погоду за всю войну. В эскортную группу входили «Хейвлок» (старший офицер), еще три эсминца – «Уорвик», «Вими» и «Волантир» и два корвета с бельгийскими командами – «Лютик» и «Годеция».

С формированием конвоя возникли огромные трудности. В ту ночь мы так и не сумели расставить суда по местам, а к утру все лежали в дрейфе. За первые 24 часа мы преодолели 80 миль в западном направлении, на вторые сутки это «достижение» снизилось до 52 миль, а в третьи – до 40. Иными словами, в час мы делали полтора узла. Погода не желала улучшаться, волнение только усиливалось. «Хейвлок» потерял грот-мачту и ушел в Исландию на ремонт. И я остался старшим офицером эскорта. 10 торговых судов вернулись в Англию с различными повреждениями надстроек, а 15 судов где-то сражались с непогодой в одиночку – где, мы точно не знали. Конвой уже уменьшился с 50 до 25 судов, его раскидало на огромной территории вместе с кораблями эскорта, которые оказались вне пределов досягаемости друг друга.

Волны заливали «Уорвик», по верхней палубе перекатывалась холодная зеленая вода глубиной 2–3 фута. Я временно переселил вахтенных офицеров в корабельный лазарет и перекрыл верхнюю палубу для хождения. При очень малой скорости, на которой передвигался конвой, мой корабль был плохо управляем. Мне следовало идти быстрее, а значит, делать широкий зигзаг, чтобы не обогнать конвой. Поэтому мы постоянно меняли курс и шли под углом к высоченным волнам, вместо того чтобы идти прямо на них, обеспечив себе тем самым хотя бы минимальные удобства. Вскоре после закрытия мною верхней палубы моторный катер смыло за борт вместе со шлюпбалкой, а через полчаса за ними последовал вельбот. Затем мы обнаружили, что вся питьевая вода находится в носовой части корабля, а хлеб – в кормовой. Проблему мы решили, перебросив с помощью ракетницы конец с мостика на корму, откуда нам передали хлеб в спасательном жилете. В обмен мы передали воду.