Книга Горчаков. Время и служение - Виктор Лопатников

Первый, очень сложный этап всестороннего реформирования российской действительности, когда небольшому числу, буквально горстке преобразователей противостояла вековая косность большинства русских помещиков, когда для начала великого дела необходимо было хоть на йоту сдвинуть монолитную глыбу консервативного сознания целого класса, — этот этап прошел под знаком взвешенных действий министра внутренних дел Ланского. Он всеми силами противился нагнетанию атмосферы страха, избегал крайних мер, твердо стоял на своем, не прячась от уничтожающей критики. Как вспоминал видный либеральный деятель той эпохи Я. А. Соловьев, «от министра внутренних дел требовали войска и строгих полицейских мер, а он настаивал на скорейшем опубликовании начал предпринятого преобразования; ему со всех сторон говорили, что в таком деле нельзя торопиться, а он со своими предписаниями, — исполняя священную волю Государя Императора… торопил, с своей стороны, дворянство к скорейшему представлению адресов, поставляя предводителям на вид, что не от поспешности, а от медлительности дворян можно ожидать пагубных последствий. Плодами этих распоряжений были: немедленное представление дворянами адресов об открытии комитетов и терпеливое ожидание народом обещанной ему свободы»[87]. В этом и состоит главный результат служения Ланского, его неоспоримая, хотя и многими позабытая заслуга перед Отечеством.

Между тем в конце 1858 года губернские дворянские комитеты стали присылать в столицу подготовленные ими проекты освобождения крестьян. Для их рассмотрения и выработки единой программы отмены крепостного права было предложено организовать специальные Редакционные комиссии. Царь согласился на это, но с тем условием, «чтобы председательство… было поручено генерал-адъютанту Ростовцеву»[88]. Так основные рычаги управления в подготовке реформы перешли к другому давнему другу императора, имевшему к тому же неоспоримые заслуги перед правящей династией.

Дом № 3 по Марсову полю украшает мемориальная доска, гласящая, что здесь с 1817 по 1825 год жил участник вооруженного восстания против самодержавия Е. П. Оболенский. Но мало кто знает, что в тот же период жильцом этого дома был еще один выдающийся человек, сыгравший огромную роль в проведении великих преобразований эпохи Александра II. Этот человек — Яков Иванович Ростовцев (1803–1860).

Ростовцев и Оболенский знали друг друга довольно близко, причем последний не особенно старался скрыть свою принадлежность к тайному обществу. Накануне 14 декабря сосед заговорщика по чистой случайности узнал о готовящемся восстании. Ростовцев относился к той части русских военных, которые не сочувствовали вольнолюбивым настроениям, охватившим общество после возвращения победоносной армии Александра I из Парижа. Преданный императору, он немедленно отправился к Николаю и сообщил о заговоре, не назвав, однако, имен бунтовщиков. Ростовцев, с его высокими понятиями о чести, не мог предать близкого знакомого. По возвращении от царя он известил Оболенского и Рылеева о своем поступке.

Последовавшие затем события навсегда убедили Николая I, а затем и его сына в безупречной честности этого человека. В николаевское царствование Ростовцев сделал блестящую карьеру, дослужившись до чина генерал-адъютанта и должности начальника Главного штаба по военным учебным заведениям. Александр II доверил ему подготовку крестьянской реформы, то есть отдал в его руки дело преобразования России.

Продолжая линию Ланского, Ростовцев направлял работу Редакционных комиссий в либеральное русло. Им были сформулированы выводы о временнообязанном положении крестьян, о наделении их землей в том размере, каким они владели при крепостном праве, о гарантиях правительства на выкуп поземельной собственности. Знакомясь с этой программой, великий князь Константин Николаевич писал царю: «Мне кажется, что он находится на истинной и правой дороге, которая приведет к благополучному разрешению этого жизненного для России вопроса»[89].

По предложению Ростовцева помимо комитетских проектов Редакционные комиссии стали принимать к рассмотрению любые материалы, касающиеся крестьянской проблемы. Председатель обратился даже в III Отделение с просьбой присылать ему экземпляры «Колокола». В ответ на опасения некоторых сотрудников (еще несколько лет назад одно упоминание имени Герцена могло обернуться ссылкой) Ростовцев сказал: «Что нам за дело до личностей? Кто бы ни сказал полезное, мы должны воспользоваться»[90]. Несмотря на противодействие консервативной оппозиции, программа реформы приобретала реальные очертания. Наиболее яркой фигурой среди «прогрессивного меньшинства» стал молодой, энергичный товарищ министра внутренних дел Николай Алексеевич Милютин (1818–1872).

Племянник Павла Дмитриевича Киселева, тщетно пытавшегося провести отмену крепостного права во времена прошлого царствования, он унаследовал от дяди как понимание пагубности крепостничества для развития страны, так и нетерпимость к такому положению дел. Едва поступив на службу в хозяйственный департамент Министерства внутренних дел, Николай Милютин составил записку о причинах голода и неурожая в России. Вскоре эта записка легла на стол тогдашнего министра графа А. Г. Строганова и привела его в крайнее недоумение. Выводы молодого чиновника выдавали его глубокий ум, незаурядные аналитические способности и необычайную смелость, — такая записка навсегда могла закрепить за автором репутацию человека неблагонадежного. Однако Строганов не стал подвергать Милютина репрессиям, напротив, он поручил ему составить описание железных дорог России, с чем тот блестяще справился. Потом были более серьезные поручения: ревизии госимущества и крестьянских хозяйств на юге страны, длительные поездки в Нижегородскую и Ярославскую губернии, на Украину, в ходе которых Милютин набирался опыта, приобретал тот багаж знаний, с которым в начале нового царствования и пришел в большую политику.

«Благосостояние сельского хозяйства, — писал еще в 1840-е годы профессор-экономист В. А. Милютин, брат Николая, — прочно и обеспечено в той стране, где поземельная собственность не сосредоточивается в руках привилегированного класса, образуя небольшое число огромных поместий, но раздробляется на множество… участков… Крестьяне не подвергаются ни нищете, ни бедности там, где они сами по большей части являются помещиками»[91]. На этом и базировалась программа Николая Милютина. Жесткая либеральная позиция привлекла его в лагерь Константина Николаевича и Елены Павловны. Именно он, в имении великой княгини, подготовил проект освобождения крестьян.