Книга Ее заветное желание - Лесия Корнуолл

– А что насчет твоей будущей жены? – дерзко спросила Дельфина.

– Это другое дело. И ты это прекрасно понимаешь.

– Неужели? А что, если я вообще не выйду замуж? Кто тогда будет обманут? Неужели я лишена права выбирать сама…

Останавливая ее, он поднял руку в величественном жесте.

– Ты говоришь черт знает какие вещи! Разумеется, ты выйдешь замуж. – Его лицо слегка смягчилось. Стивен поднял было руку, чтобы дотронуться до нее, но передумал и убрал руку в карман. – Будет очень обидно, если не выйдешь. Ты встретишь человека, который полюбит тебя, оценит… – Он говорил как дипломат, который, находясь при исполнении служебных обязанностей, доносит до партнера по переговорам содержание меморандума.

Дельфина скрестила на груди руки.

– И это будешь не ты?

Смятение отразилось на его лице.

– Я не хотел бы, чтобы то, что произошло между нами, стало свидетельством моих намерений.

Она почувствовала, как заливается краской.

– Мне бы тоже не хотелось. – Ее тело начала сотрясать мелкая дрожь.

Стивен сдвинул брови.

– Ты должна понять, что я не смогу жениться на тебе. Что это будет за жизнь? Станешь разыгрывать из себя сестру милосердия при разбитом, никчемном инвалиде всю оставшуюся жизнь?

– Ты не разбитый и не никчемный. – Она вспомнила, как он любил ее вчера. Его прикосновения были уверенными, дарившими наслаждение.

– Тебе известно об обвинениях, выдвинутых против меня? – с горечью спросил он. Выражение его лица было острым и опасным, как штык.

Дельфина сглотнула.

– Да.

– А твой отец знает? Что он подумает, если я сделаю тебе предложение и скажу ему, что… – Губы у него шевелились, но слова не выходили.

– …Что ты занимался со мной любовью на берегу реки? – сказала она вместо него, вспыхнув.

– Не будь такой циничной, Дельфина. – Стивен теперь заговорил, как ее мать, напыщенно, правильно и пристойно, без намека на сочувствие. Она пожалела, что тоже не ослепла, только бы не видеть этого холода в его лице. Только не сейчас! Только не после… Дельфина задержала дыхание, приложив руку к груди.

– То, что случилось вчера, не было неправильным, и я ни о чем не жалею, – заявила она решительно. – Что касается обвинения, то ты докажешь свою невиновность. Возможно, мой отец сумеет тебе помочь…

– Глупости! Твой отец пристрелит меня при первой возможности, когда узнает, что я натворил, и будет абсолютно прав.

Дельфина пристально разглядывала его. Стивен по-прежнему смотрел куда-то вдаль, напряженно и сурово. Как он отличался от того человека, который ласкал ее вчера! Перед ней стоял незнакомец. Неужели это так мало значило для него? Вот для нее это означало целый мир. «Он опять отвернулся от меня…»

Ею овладел гнев.

– Всю жизнь мне приходилось соответствовать ожиданиям других. На меня накладывало ограничения мое происхождение, пол, приличия. Нужно было разделять мнения и идеи моего класса и моей семьи. Боюсь, я превратилась в большое разочарование, потому что не в силах жить такой жизнью. Ты и вправду думаешь, что я настолько жестока, что хочу заставить тебя жить по правилам, которые мне самой в тягость, и воспользоваться ими, чтобы мучить и обманывать слепого человека, который пережил столько, сколько никто не смог бы вынести? Ты действительно считаешь, что я такая испорченная, холодная и непорядочная?

– А ты такая? – спросил он.

Это было как удар кинжалом. Дельфина занесла руку, чтобы дать ему пощечину, но удержалась… На глаза навернулись слезы. Она обхватила себя руками.

– Почему я, Дельфина? Почему ты выбрала развалину, обвиняемого в трусости и в предательстве? Почему не какого-нибудь герцога или графа?

Душевное страдание превратилось в физическую боль.

– Потому что мне показалось, что я увидела нечто в глазах одного человека лишь один раз и очень давно, и тогда все перевернулось во мне. И это сделало для меня невозможным принять предложение герцога, или графа, или любого другого. Я увидела то, что мне было нужно, и осталась ни с чем. Но это зажгло во мне огонек, и он продолжает гореть без топлива, без воздуха, без поддержки. Без него я не могу жить. Но тот человек отвернулся от меня, не захотел… – Смахнув слезы, она вздернула подбородок. – У меня есть и честь, и гордость. Когда я смотрю на тебя, то не вижу труса. Передо мной человек ласковый и добрый ко всем – почти ко всем! – который ценит честь, свою страну и тех, кого он любит превыше всего.

– Что, если ты ошибаешься? – хрипло спросил Стивен.

Дельфина покачала головой, хотя он не мог увидеть этого, не в силах произнести ни слова из-за душивших ее слез. Она никогда не поверит в то, что он виновен.

Это было невыносимо – стоять здесь и ощущать его пренебрежение, его сожаление, его подозрения. Дельфина развернулась и бросилась вон из галереи. Она замешкалась, открывая защелки на французских окнах, потом выскочила в парк и побежала через него. Слезы слепили, Дельфина спотыкалась, но ей было все равно. Она остановилась только тогда, когда оказалась возле водопада. И увидела примятую траву, где они лежали вчера. Упала на нее и разрыдалась.

Глава 40

Ее шаги затихли. Стивен привалился к стене. Она говорила, что считает его самым благородным человеком. Но разве это благородно – заниматься любовью с девушкой, лишить ее невинности, воспользоваться ее добротой, теплым отношением и бросить ни с чем? Разве это не трусость, не воровство? Краска стыда залила ему лицо.

Честь, гордость? Нет, он поступает как отъявленный мерзавец.

Стивен запустил пальцы в волосы. Он провел долгую, бессонную ночь, сжигаемый страстью к ней, желая ее. То, что случилось с ними один раз, не утолило желания. От этого стало только хуже.

Если бы он не был слепым, то сумел бы найти дорогу к ее комнате и вновь занялся бы с ней любовью.

Но в том-то и заключалась проблема – Стивен был слепым. То, что он занялся с ней любовью украдкой, в лесу, лишний раз подтверждало: он больше недостоин ее. Дельфина заслуживала лучшего. Даже если бы он был зрячим и героем, а не обвиняемым в предательстве, даже в этом случае он не был бы достаточно хорош для нее. Николас понимал это и пытался предостеречь друга. Да Стивен и сам все понимал, но как-то так получилось, что он забыл о правилах. Она заставила его забыть, заставила желать и чувствовать. Стивен закрылся для чувств после Джулии или подумал, что закрылся. И поступил как дурак, привязавшись к другой женщине, которая не могла принадлежать ему.

Стивен ждал рассвета и не мог думать ни о чем другом, кроме как о горячей страсти, которую вызвала Дельфина. Он попытался убедить себя, что это просто похоть и ничего больше. И почти убедил. Это длилось ровно до того момента, как он услышал ее шаги в галерее: энергичные, полные надежды – и захотел ее снова. Ее очарование, ее решимость словно раздвигали темноту, но он разрушит ее жизнь, утянет за собой во мрак, если все, что началось на берегу реки, будет продолжаться.