Книга Образование Маленького Дерева - Форрест Картер

В тот же вечер дедушка обстриг мне волосы. Он сказал, что это необходимо, потому что иначе мне может быть тяжело — выглядеть как индеец и все такое прочее. Я сказал дедушке, что мне все равно. Я сказал, что мне бы больше понравилось выглядеть, как Джон Ива.

Я не должен был надевать мокасины. Дедушка растянул мои старые туфли. Он взял кусок железа, вставил в туфли и надавил, отчего кожаный верх выгнулся над подошвами. Мои ноги выросли.

Я сказал бабушке, что оставлю мокасины под кроватью, потому что, вполне может быть, вернусь довольно скоро, и они придутся кстати. Я положил свою рубашку из оленьей кожи на кровать. Я сказал бабушке, пусть она там и лежит, ведь никто не будет спать на моей кровати, пока я не вернусь.

Я спрятал красную с зеленым коробку в бабушкиной корзине с мукой, где она ее найдет через день или два, а коробку леденцов положил в карман дедушкиного пиджака. Он найдет ее в воскресенье. Я вынул из нее только один леденец, для пробы. Леденец был хороший.

Бабушка не пошла с нами в поселок. Дедушка ждал меня на просеке, и бабушка стала на колени на веранде и обняла меня, как обнимала Джона Иву. Я тоже ее обнял. Я старался не плакать, но заплакал — немного. На мне были старые туфли, которые почти не давили, если я поджимал пальцы. Я надел лучшие штаны и белую рубашку. На мне была желтая куртка. В дорожный мешок бабушка положила еще две рубашки, вторые штаны и носки. Больше я ничего с собой не брал, потому что знал, что вернусь. Я сказал бабушке, что вернусь.

На веранде, стоя на коленях, бабушка сказала:

— Помнишь звезду Собаки, Маленькое Дерево? Ту, на которую мы смотрели в вечерних сумерках?

Я сказал, что помню. Бабушка сказала:

— Где бы ты ни был… все равно, где… вечером, когда стемнеет, смотри на звезду Собаки. Мы с дедушкой тоже будем смотреть. И мы будем помнить.

Я ей сказал, что тоже буду помнить. Это было похоже на свечу мистера Вайна. Я попросил бабушку передать Джону Иве, чтобы он тоже смотрел на звезду Собаки. Она сказала, что передаст.

Бабушка смотрела на меня, обнимая за плечи. Она сказала:

— Чероки поженили твоих папу с мамой. Ты будешь это помнить, Маленькое Дерево? Кто бы что ни говорил… помни.

Я сказал, что буду помнить. Бабушка отпустила меня. Я взял свой мешок и пошел за дедушкой. Переходя ручей по бревну, я обернулся. Бабушка стояла на веранде и смотрела. Она подняла руку, потом коснулась сердца и выбросила руку мне вслед. Я знал, что она имеет в виду.

На дедушке был черный костюм. Он тоже надел туфли, и мы оба громко стучали, ковыляя по тропе. Пока мы шли по ущелью, сосны сгибали ветви и хватали меня за руки. Дуб дотянулся пальцами до моего мешка и стащил его с плеча. Куст хурмы уцепился за мою ногу. Ручей побежал быстрее, суетясь и подпрыгивая, а ворона летела над нами и каркала… потом села на верхушку высокого дерева и все каркала, каркала. Все они говорили:

— Не уходи, Маленькое Дерево… не уходи, Маленькое Дерево…

Я знал, что они говорят. И поэтому мои глаза ничего не видели, и я спотыкался, идя вслед за дедушкой. Поднялся ветер; он стонал и дергал меня за спину желтой куртки. Умирающие колючие заросли тянулись к тропе и повисали у меня на ногах. Запела плачущая горлица, долго и тоскливо — и ответа не было, и я знал, что она плачет обо мне.

Нам с дедушкой было очень тяжело преодолеть тропу ущелья.

Потом мы сидели на скамье автобусной станции — мы с дедушкой. Я держал мешок на коленях. Мы ждали закон.

Я сказал дедушке, что едва ли представляю, как он будет справляться в ремесле, ведь меня не будет, чтобы помочь. Дедушка сказал, что это будет тяжело. Ему придется работать в два раза больше. Я сказал дедушке, более чем возможно, я вернусь довольно скоро, так что ему не придется долго работать в два раза больше. Дедушка сказал, скорее всего, так и будет. Больше мы почти ничего не сказали.

На стене тикали часы. Я определил время и сказал дедушке. Людей на станции было мало. Мужчина и женщина. Это потому, что времена трудные, сказал дедушка, и люди не ездят транспортом, за который нужно платить. Что было верно.

Я спросил дедушку, как он думает, доходят горы до самого приюта для сирот? Дедушка сказал, что не знает. Он там не был. Мы еще подождали.

Пришла женщина. Я ее узнал: это была та же самая, в сером платье. Она подошла к нам с дедушкой и, когда дедушка встал, передала ему какие-то бумаги. Дедушка положил их в карман. Она сказала, что автобус ждет. Потом сказала:

— А теперь давайте не будем устраивать сцен и перейдем прямо к делу. Надо значит надо. Так лучше для всех.

Я не знал, о чем она говорит. Дедушка тоже не знал. Она была сама деловитость. Она вынула из сумки веревочку и повязала мне на шею. На веревочке была этикетка, похожая на одну из этикеток мистера Вайна. На этикетке была надпись. Мы с дедушкой прошли за ней в самый конец станции, к автобусу.

Мешок висел у меня за спиной. Дедушка стал на колени у открытой двери автобуса и обнял меня, как обнимал Джона Иву. Он обнимал меня долго, опираясь коленями на асфальт. Я прошептал дедушке на ухо:

— Вполне может быть, я скоро вернусь.

Он сжал меня, давая понять, что услышал.

Женщина сказала:

— Теперь тебе пора.

Я не понял, к кому она обращается, ко мне или к дедушке. Дедушка встал. Он повернулся и пошел прочь, и он не оглянулся.

Женщина подняла меня и поставила на ступеньку автобуса, — куда я мог подняться и сам. Она велела водителю автобуса прочитать мою этикетку, и я стоял перед ним, пока он ее читал.

Я сказал водителю, что у меня нет билета, и я не знаю, можно ли мне ехать, потому что денег у меня совсем нет. Он засмеялся и сказал, что женщина в сером платье дала ему мой билет. В автобусе было только три человека. Я прошел немного и сел у окна, в котором, может быть, мне удастся увидеть дедушку.

Автобус тронулся и выехал со станции. Я увидел женщину в сером платье, она смотрела. Мы поехали по улице, и я нигде не мог найти дедушку. Потом я его увидел. Он стоял на углу, напротив автобусной станции. Его шляпа была низко надвинута на глаза, руки неловко висели по бокам.

Мы проехали мимо него, и я хотел открыть окно, но не знал, как оно открывается. Я помахал, но он меня не увидел.

Когда автобус поехал дальше, я побежал в самый конец и стал смотреть в заднее стекло. Дедушка все еще стоял и смотрел на автобус. Я помахал и крикнул:

— До свиданья, дедушка! Вполне может быть, я вернусь довольно скоро!

Он меня не увидел. Я покричал еще немного.

— Скорее всего, я быстро вернусь, дедушка!

Но он только стоял и смотрел. Он становился меньше и меньше в позднем вечернем солнце. Его плечи были ссутулены. Дедушка казался старым.

Звезда Собаки