Книга Дороги колдовства (сборник) - Екатерина Неволина

Источником света служили два огромных факела, висевшие по обе стороны дверного проема, заглянув в который Маша увидела уходящую вниз винтовую лестницу.

Сон приобретал странные черты: но выбор у Маши был небогатый — либо сесть и ждать, пока она проснется, либо спуститься по лестнице и посмотреть, что там, внизу. И девушка выбрала последнее.

К тому же, кто знает, если она все-таки не спит (а даже щипки не помогали проснуться), вдруг лестница — это выход, а выход — это спасение.

Маша вдруг уверилась, что стоит ей сбежать из этого странного места — и все будет хорошо. Она обязательно проснется или найдет дорогу домой, а там… там произойдет чудо — и мама, уже отчаявшаяся найти ее, бросится навстречу. Или нет, они встретят ее оба: и мама, и папа, а былое окажется нелепым сном. Они будут счастливы как прежде, как во времена Машиного детства, и забудется весь этот последний год, полный холода и отчаяния. Все непременно будет хорошо, нужно только выбраться.

Высокие узкие ступени уводили все ниже и ниже. Маша так устала, что опустилась на одну из них и, прислонившись горячим лбом к холодному камню стены, застонала. Ей казалось, будто она идет уже очень долго. Может, целый год, может, целую жизнь. «Я дойду, я сильная», — повторяла она, но слова теряли смысл, превращаясь в бессмысленный набор звуков. Она сама не узнавала их.

«Кто я? Зачем я здесь?» — спрашивала себя девушка, но не находила ответа. Единственное, что она сейчас помнила, — это то, что нужно идти вперед, нужно спускаться.

Сжав зубы так, что стало больно, Маша поднялась с холодной ступеньки и, пошатываясь, двинулась дальше. Сейчас ее вела только воля. Именно она заставляла двигаться непослушные окоченевшие ноги.

Площадка и новый вход, ведущий куда-то в глубь здания. Оттуда доносились чьи-то голоса.

Лестница закончилась, а выхода так и не обнаружилось.

Душу охватило чувство безнадежности. Выхода нет! Она попала в ловушку!

От отчаяния Маша ударила по стене кулаком, словно надеясь пробить в ней выход, но, конечно, только в кровь разбила костяшки пальцев. По-настоящему больно! И кровь настоящая, чуть солоноватая.

Неподалеку засмеялись. Кто-то направлялся в ее сторону, и девушка едва успела нырнуть в тень. Затаившись в темном углу, она настороженно следила за появившимися на площадке женщинами.

Одна из них была постарше, вторая помоложе, но обе одеты в грубую невзрачную одежду. Женщина постарше несла большой таз с водой. Ее спутница — какие-то тряпки.

— Счастливица Берта, — говорила та, что помоложе. — Господин аббат ее отличает. Я сама видела, что он удостаивал эту замарашку беседой.

— Не о том думаете, — вздохнула старшая. — И Берта, и ты заняты пустяками. Надо думать о том, как лучше услужить господам. И о своей бессмертной душе. Ох, молодежь ныне совсем испортилась. То ли было в мое время?! Видать, конец света совсем близко.

— Да ладно тебе, Этель, брюзжать, — отмахнулась собеседница, — авось еще поживем. К тому же мы ничего плохого не делаем…

Они поднялись на следующий этаж, и голоса перестали долетать до Маши.

Затаившись в своем углу, девушка немного успокоилась.

«Да что это такое, — подумала она, вспоминая недавнюю панику. — Я просто устала. Выход есть. Надо только пройти по коридору».

И Маша направилась в проход, из которого появились чудаковатые женщины, и чуть дальше действительно наткнулась на еще одну уводящую вниз лестницу.

Тут девушка снова остановилась, чтобы собраться с силами.

Отдышавшись, Маша продолжала спуск. Она сама не знала, как преодолела последние ступеньки, вышла из дверей и вдруг оказалась на залитом солнцем дворе, где на нее обрушился каскад разнообразных звуков: лай собак, ржание лошадей, звон металла, крики людей… Все это оглушило и ослепило ее. Она застыла у входа в башню — босая девушка в длинной полотняной рубашке, с распущенными волосами, искрящимися на солнце золотисто-рыжим.

— Посмотрите, это же моя малютка-дочь! — раздался рядом громоподобный голос. — Что же ты вышла босая?

Чьи-то сильные руки подхватили Машу и приподняли над землей. В нос ударил запах мокрой шкуры и металла.

Девушка открыла глаза и увидела перед собой лицо мужчины. Черты этого лица словно вырезали из темного старого дерева: высокий лоб, перерезанный упрямыми морщинами, большой, с горбинкой, нос, квадратный подбородок, четко очерченные скулы… Кожа была темной, словно продубленная солнцем. Только глаза — светло-голубые, словно выцветшие, казались неожиданно добрыми, не подходящими к этим суровым чертам. Волосы у мужчины, черные с сединой, что называют соль с перцем, были подстрижены коротким ежиком.

— Ну и куда же ты? — спросил незнакомец. — Ты же еще не оправилась после болезни. Эх, была бы жива твоя матушка… Ну пойдем, отнесу тебя в постель. Ты, дочь крестоносца, должна быть выносливой и сильной!

С этими словами мужчина зашагал вверх по лестнице, неся Машу так легко, словно она стала невесомым перышком.

От него веяло силой и спокойствием, и девушка вдруг почувствовала тепло. То тепло, которого так не хватало ей весь этот долгий год. Словно она уже и вправду вернулась домой, словно этот незнакомый седой мужчина и впрямь был ее возвратившимся отцом. Она прислонилась головой к его широкому плечу. Мерные шаги убаюкивали, а глаза слипались, словно намагниченные.

— Да ты же совсем спишь. Эй, Берта, куда же ты подевалась, бесовское отродье! Видишь, госпожа спит! — звучал где-то рядом раскатистый голос.

Потом Маша поняла, что ее опускают на кровать и накрывают тяжелым теплым одеялом. Больше она уже ничего не чувствовала, потому что крепко спала.

Вампир

— Сэр Роджер, к вам человек, которого вы ждали! — доложил слуга и тут же поспешил убраться восвояси, чтобы не докучать господину, с крутым характером которого ему уже пришлось познакомиться, несмотря на то что рыцарь приехал в их дом всего пару дней назад.

Невысокий темноволосый человек с ранними залысинами, нервно расхаживающий из угла в угол, удовлетворенно кивнул.

Тем временем в комнату уже входил его гость, с головы до ног закутанный в темную одежду.

— Садись, — нетерпеливо кивнул хозяин на кресло, не утруждая себя словами приветствия.

Гость, ничуть не удивившись, сел и замер, сложив на груди руки.

— Как продвигаются наши дела? — спросил сэр Роджер, усаживаясь напротив.

— Девчонка все еще без сознания. Я не трогал ее несколько ночей, чтобы она немного окрепла, — ответил посетитель холодно.

— Да, она еще нам нужна, клянусь всеми демонами! Смотри не переусердствуй! А уж потом… потом я, как и обещал, отдам ее тебе. Главное — уладить все формальности.

Посетитель кивнул.

— А этот… барон? — снова спросил сэр Роджер. Теперь в его голосе звучало неприкрытое раздражение. Будто само слово «барон» жгло его язык, причиняя боль.