Книга Энн из Зелёных Крыш - Люси Мод Монтгомери

«Прощай навсегда, моё женское сердце», – кровь застыла в ее жилах.

– Ну, ты, возможно, прочитаешь это для меня как– нибудь на днях, в сарае, – предложил Мэтью.

– Конечно, я прочитаю, – сказала Энн задумчиво, – но боюсь, не получится сделать это так же хорошо. Это будет не так интересно, как когда целая школа внимает тебе, затаив дыхание. Я знаю, что у меня не получится сделать так, чтобы ваша кровь застыла в жилах.

– Миссис Линд говорит, что это ее кровь застыла в жилах в прошлую пятницу, когда она увидела мальчиков, которые лезли на верхушки тех больших деревьев на холме Белла за вороньими гнездами, – сказала Марилла. – Удивительно, что мисс Стейси одобряет это.

– Но нам было нужно воронье гнездо для изучения природы, – объяснила Энн. – Это было на нашем уроке на свежем воздухе во второй половине дня. Эти уроки во второй половине дня просто прекрасны, Марилла. И мисс Стейси объясняет все так красиво. Мы должны были написать сочинения об этих уроках, и я пишу самые лучшие работы.

– Не стоит себя хвалить. Лучше пусть учитель оценит.

– Но это она сказала, Марилла. И я не хвастливая. Как я могу хвастаться, когда я такая тупица в геометрии? Хотя я действительно начинаю немного лучше соображать в ней. Мисс Стейси очень понятно объясняет. Тем не менее, я никогда не буду хорошо её знать, и уверяю вас, это унизительное чувство. Зато я люблю писать сочинения. Обычно Мисс Стейси позволяет нам выбрать свободные темы; но на следующей неделе мы должны написать сочинение о каком-то выдающемся человеке. Трудно выбрать среди многих замечательных людей, которые жили на этом свете. Как это должно быть прекрасно – быть выдающимся человеком и чтобы после того, как ты умрёшь, о тебе писали сочинения! О, я бы очень хотела стать знаменитой. Я думаю, что когда я вырасту, я стану медсестрой и вместе с Красными крестом отправлюсь на поле боя как посланник милосердия. Конечно, если я не стану иностранным миссионером. Это было бы очень романтично, но нужно быть очень хорошей, чтобы быть миссионером, и это будет камнем преткновения для меня. Мы также делаем гимнастику каждый день. Она помогает нам быть изящными и способствует пищеварению.

– Какие глупости! – сказала Марилла, которая действительно думала, что это все ерунда.

Но все уроки на свежем воздухе во второй половине дня, художественное чтение по пятницам и занятия гимнастикой, не шли ни в какое сравнение с проектом, который мисс Стейси предложила в ноябре. Он состоял в том, что ученики школы Эйвонли должны были подготовить концерт и показать его в канун Рождества, с похвальной целью собрать средства на школьный флаг. Ученики с восторгом приняли этот план и сразу начали подготовку к концерту. Но из всех воодушевлённых исполнителей, никто не был так взволнован, как Энн Ширли, которая отдалась этому начинанию всем сердцем, сдерживаемая только неодобрением Мариллы, которая считала всю эту затею вздорной.

– Это забивание головы чепухой и трата времени, которое должно быть использовано для уроков, – проворчала она. – Я не одобряю, чтобы дети участвовали в концертах и бегали по репетициям. Это делает их хвастливыми, нахальными, и приучает бродить без дела.

– Но это же для благой цели, – сказала Энн. – Флаг будет воспитывать дух патриотизма, Марилла.

– Выдумки! Мало кто из вас думает про патриотизм. Все, что вам нужно, это развлечься.

– Ну, ведь можно объединить патриотизм и развлечение, не так ли? Конечно, это замечательно, чтобы будет концерт. Мы собираемся исполнить шесть хоровых песен, а Диана и я споём соло. Я участвую в двух сценках: «Королева фей» и «Общество по борьбе со сплетнями». Мальчики тоже сыграют сценку. И я буду читать два стихотворения, Марилла. Я просто дрожу, когда думаю об этом, но это приятная дрожь. И наконец, будет живая картина: «Вера, Надежда и Любовь». Диана, Руби и я будем её изображать, завернутые в белые простыни с распущенными волосами. Я буду Надеждой, сложу руки вот так, а глаза подниму к небу. Я собираюсь репетировать в комнате на крыше. Не пугайтесь, если услышите стоны. Я должна надрывно стонать в одном из моих стихотворений, и это действительно трудно, Марилла. Джози Пай обиделась, потому что она не получила роль, которую хотела. Она хотела быть королевой фей. Но это было бы смешно, никто не слышал, чтобы королева фей была такая толстая, как Джози. Королева фей должна быть стройной. Джейн Эндрюс будет играть королеву, а я – одну из ее фрейлин. Джози говорит, что она думает, что рыжая фея – это так же нелепо, как толстая, но я не обращаю внимания на то, что говорит Джози. У меня будет венок из белых роз в волосах, а Руби Гиллис одолжит мне свои туфельки, потому что у меня нет своих подходящих. Понимаете, для феи нужны туфельки. Вы же не можете себе представить фею в сапогах, правда? Особенно с коваными носками? Мы собираемся украсить зал еловыми и пихтовыми ветками, с вплетёнными в них розовыми бумажными розами. И мы все войдём парами в зал, когда зрители рассядутся, пока Эмма Уайт будет играть марш на органе. О, Марилла, я знаю, что вы не с таким энтузиазмом относитесь к этому, но разве вы не надеетесь, что ваша маленькая Энн покажет себя в наилучшем свете?

– Все, на что я надеюсь, что ты будешь хорошо себя вести. Я буду искренне рада, когда закончится вся эта суета, и ты сможешь успокоиться. Ты ничем другим не можешь заниматься, потому что у тебя голова забита сценками, стонами и живыми картинами. Что касается твоего языка, это чудо, что в нём ещё не появилась дырка.

Энн вздохнула и пошла на задний двор, где Мэтью колол дрова. Молодая новая луна взошла в западной части тёмно зелёного неба и светила через голые ветки тополей прямо во двор. Энн уселась на поленнице и рассказывала Мэтью о концерте, уверенная, что найдёт благодарного и сочувствующего слушателя в его лице.

– Ну, я думаю, это будет очень хороший концерт. И я надеюсь, ты хорошо сыграешь свою роль, – сказал он, улыбаясь ее нетерпеливому, живому личику.

Энн улыбнулась ему. Эти двое были лучшими друзьями, и Мэтью не раз благодарил звезды за то, что не имел ничего общего с воспитанием Энн. Это было исключительно в компетенции Мариллы. Если бы ему пришлось воспитывать Энн, он бы не знал, как справедливо разделить симпатию и долг. А так он мог «портить» Энн – как говорила Марилла – столько, сколько хотел. Но это был не такой уж плохой расклад: немного похвалы иногда так же полезно, как и самое добросовестное воспитание в мире.

Глава 25. Мэтью настаивает на пышных рукавах

Мэтью провёл неприятные десять минут. Это случилось, когда он пришел на кухню, в сумерках, холодным, серым декабрьским вечером, и сел в углу на деревянный ящик, чтобы снять свои тяжелые ботинки, даже не догадываясь о том, что Энн и ее одноклассницы репетируют «Королеву фей» в гостиной. Вскоре они пришли толпой через коридор на кухню, весело смеясь и болтая. Они не видели Мэтью, который стыдливо спрятался в тени деревянного ящика с ботинком в одной руке и лопаткой для обуви в другой. Он застенчиво наблюдал за ними в течение всё тех же десяти минут, пока они надевали свои шапки и куртки, и разговаривали о сценках и концерте. Энн стояла среди них, со светящимися глазами и такая же оживлённая, как они; но Мэтью внезапно осознал, что чем-то она отличается от подруг. И эта разница, которая беспокоила Мэтью, не должна была существовать. Цвет лица у Энн был ярче, глаза больше и выразительнее, черты более тонкие, чем у других; даже застенчивый, невнимательный Мэтью мог увидеть это. Но разница, которая беспокоила его, не имела отношения к вышеперечисленному. Тогда в чем же она была?