Книга Сердце красавицы склонно к измене - Марина Серова

— Ну да, поэтому, — неохотно призналась она, — надоело все. А с Леркой мы даже подружились. Она прикольная, но немного распутная.

— Некоторые утверждают, что на работе она только беспорядочными связями и занимается, — процитировала я покойную Тыртышную.

— Да уж ладно, не такими уж и беспорядочными, — встала на защиту подруги Сливянская, — ну был у нее легкий роман с программистом, ну с юристом пококетничала и там с одним из департамента Веры Давыдовны, Слава такой с усами.

— Не слабо за такое короткое время, — покачала я головой, — а как Портняжный на ее похождения смотрел? Неужели не ревновал?

— Он вроде и не замечал, весь в работе. — Сливянская неопределенно пожала плечами, показывая, что не задавалась этим вопросом.

— Такой не заметит, — усмехнулась я. Мотив вырисовывался все четче и четче.

— Вообще-то перед отравлением я заметила, что Генрих Августович начал охладевать к Лерке. Наверное, другую нашел, — проговорила Сливянская, щурясь на циферблат часов. — Зрение ни к черту стало. Придется очки покупать.

— Половина одиннадцатого, — подсказала я ей время, хотела спросить еще что-то, но в этот момент в комнату заглянула Лера Довлат.

— Настька! С выходом, — взвизгнула она радостно и, заметив меня на диване, растерялась. — Ой! Здрасте. А я тут тортик принесла, чаю попить. — Она продемонстрировала шоколадный вафельный торт в коробке. Я в этот момент смотрела на ее чисто символическую юбку-поясок и черные колготки в крупную сетку. Такой наряд, наверное, действительно очень помогал в связях с общественностью.

— Эх, Лерка, спасибо за торт, но мне теперь ничего нельзя — врачи сказали, только воду, и то не из-под крана, а кипяченую, — невесело пошутила Сливянская и вывалила перед подругой всю правду: — Лер, мы ведь сейчас тебя обсуждали. Евгения Максимовна вот утверждает, что это ты всех потравила.

— Что?! — воззрилась на меня Довлат. — Что за бредятина!

— Я человек подневольный, — пожала я плечами, — работа такая — всех подозревать.

— Дурацкая работа, вы еще с ней не заработали манию преследования? — проворчала Довлат, а Сливянская предложила: — Евгения Максимовна, может, вы торт будете?

— Только я перед этим сбегаю его ядом посыплю, — с хихиканьем добавила начальница по связям.

— Нет, мне яд нельзя — диета, — ухмыльнулась я, поднимаясь с диванчика, — приятного аппетита, и разрешите откланяться. — Я удалилась с улыбкой на губах. Теперь, если Довлат виновна, она ох как зашевелится. Все сходилось. Портняжный к ней охладел, и о дальнейшем повышении не было и речи. Более того, она испугалась за свое теперешнее положение, так как гениальностью не отличалась. Выход один — устранить шефа, пока он не устранил ее из банка за аморальное поведение. К этому еще примешивалась обида отвергнутой женщины.

Это Сливянской Портняжный до фонаря. А эмоциональную Довлат разрыв отношений мог сподвигнуть на месть. Потом, как говорится, попробовав вкус крови, Довлат не могла остановиться. Мясницкий стал копать это дело по старой ментовской привычке, и она испугалась, что будет разоблачена. Созрел план убийства начальника департамента коммерческой безопасности. Заодно она решила убрать Конюкова и Тыртышную, которые стояли между ней и креслом председателя правления. Довлат ошибочно полагала, что на безрыбье и рак рыба. Могла еще предпринять доступные ей шаги, например — переспала с членами правления мужского пола. Остановившись, я подумала: «Неужели Довлат могла наивно полагать, что ее, со стажем в три года, назначат управляющим? Не очень верится». А потом я подумала: «Чего только на свете не бывает!»

Народ в приемной к обеду рассосался, и секретарша вновь сообщила, что шеф хочет меня видеть. Когда я вошла, Конюков разговаривал по телефону с женой.

— Нет, любимая, сюда приходить не надо. Я знаю, что твои тефтели самые лучшие, но обедать я буду не в офисе. — Он жестом указал мне на кресло и продолжал: — Анжела, я обедаю с важным клиентом в «Избе». Так что не волнуйся, голодным не останусь. Да, теперь машину мы тебе купим, если я останусь в живых. Вот отдохнуть сможем вряд ли. Ты знаешь, сколько в банке проблем накопилось. Отдыхать поедем на следующий год. Обещаю, а в этом купим тебе новую шубу, что ли, чтоб не обидно было. Все, пока — мне пора. Целую.

Отключив сотовый, Конюков обратился ко мне:

— Слышали, сейчас едем в «Избу», там у меня встреча.

— Может, в целях безопасности заказать обед из ресторана сюда? — предложила я.

— Нет, мы уже договорились. Этот человек не станет менять своего решения, — ответил Конюков, надевая пиджак.

— Цены в этом кафе круче, чем в любом ресторане, — напомнила я.

— Конечно же, я оплачу ваш счет, только много не ешьте, — бросил Конюков и расхохотался: — Шучу, шучу — успокойтесь. Эх, если бы не этот клиент, жена бы мне из дома привезла то, что наготовила, и никакого ресторана не надо.

— У вас с женой такое что, практикуется? — удивилась я.

— Да, она ко мне в обед приходила и приносила всякой вкуснятины, — признался клиент с гордостью. — Евгения Максимовна, слышали еще где-нибудь, чтобы жена так за мужем ухаживала?

— Нет, — честно призналась я и подумала, что Анжела уже начинает меня пугать.

В ресторане, стилизованном под старославянскую избу, я наблюдала за клиентом из-за соседнего столика. Конюков обедал в компании маленького седого старика, с зачесанными назад волосами и лицом, как из старой советской хроники времен тридцатых годов. Типичный сталинец, со свинцовым подозрительным взглядом, но в дорогом современном костюме-тройке серо-стального цвета, не вязавшемся с его внешностью. Судя по заказанному, они засели надолго, и я решила отвязаться на полную катушку. Выбрала в меню три мясных блюда, какой-то салат, десерт и кофе. Учитывая величину порций, я надеялась, что мне хватит. Нет, закажу еще. Гулять так гулять.

Посетителей в зале было немного. Звучала негромкая приятная музыка. Орудуя вилкой в салате, я незаметно наблюдала за происходящим вокруг: кто входит или выходит из зала через дверь из крепких тесаных сосновых брусьев, покрытых лаком и стянутых узорчатыми металлическими продолжениями петель. Столик клиента стоял так, что его и из окон нельзя достать, и от двери. На пути от двери сидела я. Сотовый в сумочке проиграл музыку из «Смертельной битвы», и мое сердце забилось учащенно от радостного предчувствия. Но нет, мечтам не суждено было осуществиться. Звонил Тычков, но не для того, чтобы сообщить о заказчице. Этот подонок решил пожаловаться на свою горькую судьбу и попросил вернуть ему порошок.

— Она, точняк, не позвонит, чего ждать, — уверил он меня, — слушай, такое дело, меня со всех сторон прижимают…

Договорить я ему не дала, прошипев в трубку:

— Ты будешь ждать, дерьмак, понял, или порошок положат тебе в гроб!

Грубость в разговоре, которая мне претила, и демонстрация силы всегда действовали на такие асоциальные личности благотворно. Прослушав мой ответ, Тычков сказал, что, пожалуй, найдет в себе силы потерпеть еще денек. Я отключила сотовый и сосредоточилась на обеде. Затем, сопроводив насытившегося Конюкова обратно на работу, я до вечера наблюдала за поведением Довлат, когда это представлялось возможным. Странно, но в ее поведении не было и намека на нервозность. Лера кокетничала со всеми мужчинами напропалую, светила на каждом шагу нижним бельем, то закидывая ногу на ногу, то наклоняясь у чьего-нибудь стола.