Книга Наваждение - Дэвид Линдсей

Он испытующе поглядел на нее, дабы убедиться, на самом ли деле ей ничего не известно о трагедии. Да. Она не проявила к его сообщению ровно никакого интереса. И тогда Маршел отчеканил внезапно и жестоко:

— Мертв.

Изабелла привстала с кресла. Ее бледность сменилась какой-то болезненной синевой. Маршелу показалось, что она вот-вот снова упадет в обморок. Однако он не поспешил на помощь. Она все-таки справилась и пришла в себя.

— Это вы убили его? — спросила она спокойно.

— Нет. Уверен: убийства по личным мотивам ничего не решают. Похоже, у него был приступ. Сейчас я сообщу Прайди и вызову врача… А к нашему разговору мы лучше вернемся потом. Кстати, примите во внимание: здесь, по всей видимости, состоится дознание, и, если вы не стремитесь в свидетели, советую побыстрее покинуть усадьбу. Кроме Джаджа, знает кто-нибудь о вашем присутствии?

— Нет.

— А как вы сюда попали?

— Через другую калитку.

— Хорошо. Тогда послушайтесь совета и отправляйтесь тем же путем. Сможете найти дорогу до шоссе на Стайнинг?

— Думаю, да.

— В таком случае идите. Дальше я отвезу вас на автомобиле. Мне нужно еще вызвать врача, поэтому я подъеду туда не раньше, чем вы дойдете… А теперь уходите, не теряйте времени.

Изабелла продолжала сидеть.

— Маршел!..

— Что?

— Когда он умер?

— Прайди говорит, он всего с полчаса как приехал. Поэтому — минут пятнадцать назад, наверное. Он, безусловно, умер совсем недавно. А что?

— Просто, когда я потеряла сознание, во мне что-то надломилось. Это, должно быть, произошло одновременно… Вам не кажется странным, что я не выражаю желания подняться и взглянуть на него?

— Очень и очень сожалею, Изабелла, но не ведаю ваших чувств и желаний. Разумеется, нет ни малейшей необходимости подниматься наверх. Более того, лучше этого не делать.

Она страдальчески улыбнулась.

— Понимаю, наши отношения изменились, и прошлое вернуть невозможно. Только, пожалуйста, не думайте, будто я этого добиваюсь. Я всего-навсего хочу сказать: мои чувства к нему были совершенно иными, чем вы думаете. Я…

— Но вы приехали, чтобы встретиться с ним?

Изабелла импульсивно открыла сумочку.

— Маршел, вы показали мне письмо, в свою очередь я тоже кое-что вам покажу… Прочтите.

Он довольно неохотно взял письмо и быстро его пробежал.

— Кто такая миссис Ричборо?

— Особа, которая вам написала.

— Да, дело, похоже, во всех отношениях фатальное. Это действительно его последнее письмо? Больше между вами ничего не было?

— Поверьте, мистер Джадж был благородным человеком… Ну, хватит. Я пошла… Не очень-то тактично с моей стороны было бы выражать сожаление, что я втянула вас в такую историю. Вы всегда относились ко мне прекрасно, а я, боюсь, отплатила вам наихудшим образом… До свидания, всего хорошего!

Изабелла встала и побрела к двери.

— Вы в состоянии дойти до шоссе? — странным тоном спросил Маршел.

Она остановилась и оглянулась на него.

— Похоже, у меня нет другого выхода.

— Да, это верно. К сожалению, не могу вас проводить, поскольку должен безотлагательно заняться этим ужасным делом. Сколько времени вам потребуется, чтобы той же дорогой выйти за пределы поместья?

— Не знаю… минут десять…

— Я засеку время и посижу здесь десять минут, потом пойду к Прайди. Идите в направлении Стайнинга и, если доберетесь туда раньше, чем я успею вас захватить, подождите у станции. Все ясно?

— Да, Маршел.

— Между прочим, как вы добрались сюда?

— Наняла автомобиль в Уэртинге. Но я вышла и отпустила водителя, не доезжая до поместья.

— Хорошо, а теперь лучше идите.

Усевшись в освободившееся кресло, Маршел вытащил часы. Изабелла заколебалась, будто собираясь еще что-то сказать, но потом, видимо, рассердилась на собственную слабость, выпрямилась и уверенно пошла прямо к двери.

Ровно через десять минут Маршел встал, покинул дом и пошел по аллее к привратницкой.

Только около четырех они с Изабеллой возвратились в «Гонди». Изабелла сразу ушла в свою комнату. Маршел отыскал миссис Мур и без обиняков сообщил ей, что по взаимному согласию помолвка расторгнута. За разъяснениями он отослал ее к Изабелле. Миссис Мур сильно расстроилась и все-таки проявила достаточно здравого смысла, чтобы, не выяснив мотивов, пытаться его переубедить. Она пожелала ему всяческих успехов и со слезами на глазах попросила, по крайней мере, не исключать возможности переговоров в будущем. Однако он отказался дать какое-либо обещание и вообще отказался говорить на эту тему… На ночь остался в отеле, поужинав, сразу удалился к себе. Утром он собрался, оплатил счет и, не попрощавшись с миссис Мур, на своем автомобиле уехал в Лондон.

Дознание состоялось во вторник. Маршела, как единственного очевидца, вызвали для дачи показаний, хотя и чисто формально: в медицинском освидетельствовании значилось, что смерть наступила вследствие кровоизлияния в мозг, на основании чего присяжные вынесли соответствующее решение. Изабелла в качестве свидетеля не привлекалась.

В середине недели миссис Мур и ее племянница, как и собирались, возвратились в Кенсингтон. Изабелла отказалась обсуждать с тетей случившееся и перестала встречаться со своими друзьями. Бланш вела себя очень тактично: она не писала ей и не навещала — только регулярно присылала миссис Мур цветы и трогательные записки; Изабелла была благодарна ей… Через несколько недель Изабелла и миссис Мур уехали на Ривьеру.

Вскоре Бланш решила, что настало время возобновить переписку с подругой. Изабелла согласилась, хотя и без особого энтузиазма. Первые письма были деликатными и нейтральными, позже Бланш все чаще и чаще начала упоминать Маршела. Сначала Изабелла сочла упоминания случайными, непреднамеренными нарушениями хорошего тона, но вскорости она поняла: Бланш слишком настойчиво и упорно развивает свой замысел, чтобы можно было сбросить его со счетов. Сама Изабелла подобные упоминания оставляла без ответа.

Наконец пришло время возвращаться домой. Был март. «Мне надо бы прояснить для себя ситуацию, Белла, — писала подруга. — В последние дни мы часто видим Маршела. Если вдруг ты случайно встретишь его в нашем доме, могу я быть уверена, что у тебя достанет корректности?..»

Изабелла написала в ответ: «…Если Маршел сможет вынести мое общество, то и я, несомненно, примирюсь с его присутствием…»

Получив письмо, в тот же вечер Бланш показала эти строки Маршелу. Он густо покраснел.

— Итак, что мне ответить? — спросила Бланш.

— Напиши, что я же, в общем-то, не дикарь.