Книга Перекресток времен. Новые россы - Андрей Захаров

Никогда не видевшие такого чуда техники, люди из сорок первого года были поражены миниатюрностью камеры и особенно увиденной в цвете картинкой.

– Это что же, мы здесь в котловане сидим, как в отхожей яме! Да мы тут все подохнем через месяц от голода или друг друга жрать начнем! – заволновался Коваленко. – Это пока бойцы наши всего не знают, а как узнают, тогда только держись!

– Вот поэтому мы с вами здесь и собрались, чтобы решить, как выйти из этой ситуации. – Уваров постарался успокоить начинающих нервничать командиров Красной армии. – Первым делом надо решить вопрос о руководстве. Я, как вы понимаете, теперь не могу вами командовать, так как из другого времени. У вас есть свой командир полка и начальник штаба. Так что принимайте решение сами.

Не успели командиры сообразить, что от них требуется, как поднялся Синяков:

– Мое предложение такое. Поскольку Олег Васильевич имеет воинское звание подполковник, он старше, чем все здесь присутствующие командиры, а также показал сегодня умение командовать в трудной ситуации, я предлагаю оставить командование за ним. Лично я готов ему подчиняться полностью.

Видя такую реакцию чекиста, вслед за ним встал и Григоров:

– И я готов.

– Я тоже не против, – поддержал их Бажин. – И думаю, что мои пограничники возражать не будут.

– Вы, товарищи Синяков и Бажин, можете вопрос подчинения решать самостоятельно. Вы не в штате нашего стрелкового полка, – резко проговорил Бондарев. – А вы, лейтенант Григоров, числитесь в нашем полку. Полк как боевая единица еще существует, хотя и в другом мире. Поэтому подчиняетесь командиру полка подполковнику Климовичу и мне, как начальнику штаба. Так что сядьте, пожалуйста. Мы еще ничего не решили.

Снова в блиндаже наступила тишина. От возникшего напряжения начал волноваться даже фитиль лампы. Вдруг раздался негромкий кашель и затем тихое всхлипывание. Все обернулись на звук. Немного в сторонке на нарах сидел начальник склада Ярцев и почти беззвучно плакал.

– Никита Савельевич, что случилось? Почему вы плачете? Вам плохо? – Все бросились к нему. Он был самым старшим по возрасту, да и не военным, а гражданским, мирным человеком.

Немного отдышавшись, достав свой огромный платок и вытерев лицо, Ярцев произнес:

– Да, ребятки! Плохо мне и страшно! Плохо оттого, что не увижу я теперь родной Киев, женушку свою, детей и внуков родненьких… Да ладно я… Я уже старый, жизнь прожил, плохо или хорошо – не мне решать, это Богу решать, куда меня отправить, в рай али в ад. А каково вам, молодым? Жить бы еще да жить! А страшно мне оттого, что не о спасении общем вы здесь печетесь, а власть делите, кто главный из вас. Да какая разница, кто главный! Главное, людей отсюда, из этой адовой ямы, освободить! Вы о себе только думаете, а кто о стариках, женщинах и детях малых думать будет? Вот что страшно…

Все замолчали, пристыженные этим пожилым человеком, сказавшим правду. Не тем они занимаются, ох не тем!

Громко прокашлявшись, поднялся Дулевич:

– Раз уж такое положение сложилось, то нам сообща надо думать, и побыстрее. Действительно, не о себе думать, а и о других тоже. Да еще на той стороне белые имеются. Они нам подчиняться точно не будут. У них свои командиры есть. Я предлагаю совет избрать. Из всех старших командиров от каждой из сторон.

– Насколько я знаю, у белых четыре офицера, но только два старших. Капитан Невзоров и еще ротмистр, фамилию пока не знаю, – сказал Уваров. – А предложение создать совет я поддерживаю. Но он должен быть малым. Если будет большим, одна говорильня получится, а дела никакого. Поверьте мне, в нашем времени это очень сильно распространено.

– Я предлагаю в совет включить вашего командира полка подполковника Климовича и подполковника Уварова с нашей стороны. От белых, если, конечно, согласятся, капитана Невзорова, – предложил Антоненко-старший. – В случае, если надо сильно подумать, то и остальных подключать.

– Какой совет?! У нас воинское подразделение, а не территориальное гражданское общество! Единоначалие должно быть! – возразил политрук Жидков. – Кроме нашего командира полка, я никого не признаю. Коммунисты и комсомольцы нашего полка также самозванцев не признают, а тем более белогвардейцев!

– Остыньте, пожалуйста, Юрий Львович! Мы не на партийном собрании, – осадил того Бондарев.

За обсуждением сложившегося положения прошло еще некоторое время. Жидкова поддержал только командир роты Коваленко. Наконец приняли решение перенести вопрос об общем командовании на утро. Сложилось три стороны. С одной – полк под командованием Климовича и Бондарева, с другой – Уваров со своими современниками, а также примкнувшие к нему Синяков и Бажин с пограничниками. Еще на том берегу были белогвардейцы. Как они себя поведут, ясности пока не было. Блиндаж решили оставить за Уваровым с его людьми.

Когда все вышли наружу, стояла холодная ночь. Только на черном небе светились яркие звезды и плыла большая луна, отражаясь в зеркале озера в центре котлована. Было слышно, как наверху, на плато, завывает ветер, но здесь он практически не ощущался. Посередине озера по-прежнему возвышался искусственный остров с грандиозным сооружением. От верхушки столба исходил голубоватый свет, отражавшийся в воде и уходящий в глубину. «Надо туда завтра попасть и посмотреть все повнимательнее», – подумал Олег.

– Олег, пошли перекусим. Нас Бажин со старшиной приглашают. А то каша стынет. С утра во рту маковой росинки не было, – позвал его Николай. – Макс пошел к новым знакомцам, к Григорову с Левченко. А мы к погранцам. Как-никак одна служба, НКВД, хоть и в разное время.

Действительно, за день они съели только по бутерброду, и то ранним утром. Все нервы, нервы… Только сейчас Уваров почувствовал, как проголодался. Голод не тетка, голодный солдат не боец…

Когда они вернулись в блиндаж, позвонил Баюлис, сообщил, что все нормально и они приедут утром. Раненых он осмотрел, оказал посильную медицинскую помощь. Один из тяжелораненых скончался. Хоронить погибших и умершего будут завтра утром. Отец Михаил проводит разъяснительную работу с солдатами и казаками, люди они набожные, ему, как священнику, верят. Отношение к ним нормальное, так что переживать за них пока не надо. С современниками тоже все нормально, правда, «новый украинец» Слащенко с голландцем «никакие», до сих пор в себя прийти не могут оттого, что они здесь «простые смертные» и без копейки за душой.

После ужина все улеглись спать, предварительно сменив часовых на постах. На Бога надейся, а сам не плошай.

Олег вышел из блиндажа по своим делам, живой человек, в конце-то концов… По всему лагерю горели небольшие костры, возле них сидели дежурные. Тихо похрапывали лошади, и глубоко вздыхали коровы, стоя в загоне. В поисках пищи по лагерю бегали собаки. На той стороне озера также было тихо, только в темноте виднелись огни от разведенных костров.

Возле одного костра Уваров увидел щупленького дедка, закутанного в большую солдатскую шинель, с седой интеллигентной бородкой, в старомодных очках на носу и смешной вязаной шапочке. Дед сидел на бревне и безотрывно смотрел в небо, что-то считая про себя.