Книга Исповедь черного человека - Анна и Сергей Литвиновы

Синица в руках, конечно, была та еще, заманчивая. И Алексей рассудил так: раз уж направление в госпиталь у него имеется, к обследованию приступить, конечно, следует. А там посмотреть. И если медики слишком глубоко возьмутся копать или мучить, тогда тянуть резину надо, под любым возможным соусом от перевода на новую технику открещиваться и возвращаться в часть. А то ведь желающих в Германии служить — только свистнуть. Не каждому, правда, и предложат. Вот ему предложили. Значит — достоин. Не упускать же!

А то ведь, ребята в части сказывали, всяческие каверзы бывают. Алексей на здоровье, конечно, не жалуется, но здешние медики ведь могут (на то госпиталь и центральный!) отыскать или расковырять какую-нибудь бяку, которую предыдущие комиссии не заметили. И тогда что? Не то что в ГДР послужить — можно вообще с летной работы загреметь!

В общем, задерживаться в госпитале Алексей не собирался.

Подал, после небольшой очереди из таких же, как он, старлеев и лейтенантов с синими петлицами, документы в окошечко и вскоре, вслед за остальными, получил назначение: корпус номер такой-то, палата номер такая-то.

Прошел по чудесному сосново-березовому парку. Завернул в свою палату. Небольшая, четыре койки. Четыре тумбочки. Репродуктор на стене. И сидит парень: молодой, такой же, как Алексей, крепко сбитый, но невысокий. Книжку читает. Тонкую. Книги и Алексей весьма уважал — источник знаний, а также самых разных эмоций и хорошего настроения.

— С прибытием, — сказал старожил, откладывая книжку. И улыбнулся. Улыбка у него вышла замечательная. С парнем с такой улыбкой сразу подружиться хочется.

Книжку тот положил обложкой вверх, Алексей тут же прочел фамилию автора и название. Книга оказалась мировая: второй довод в пользу того, чтобы с парнем подружиться. Да, про того писателя Алексей тоже уже слышал, но еще не читывал. Говорили — очень интересный, прогрессивный, ныне живущий американский автор — Эрнест Хемингуэй. А книжка называется «Старик и море».

— Алексей, — протянул он руку чтецу.

— Юрий, — представился парень.

И как-то так вышло — очень располагающим к себе этот Юра, видно, был, но практически сразу, Алеша не успел еще и в пижаму переодеться, они вроде как и подружились. Выяснилось, что оба в одном звании, одного года рождения, оба женаты лишь недавно, года не прошло, и детей еще, конечно, ни у того, ни у другого нет. Поговорили и о книгах. А уже потом, вечером, на прогулке (дело известное, беседовать о серьезном или заветном в закрытом помещении не следует) Алексей даже поделился с Юрием своими планами. А именно: при первой возможности от прохождения дальнейшего медобследования улизнуть — с тем, чтобы продолжить службу в рядах ГСВГ. Юрий, однако же, устремлений Алексея не понял и не поддержал. И был, кажется, вполне искренен — а не то что к возможному заграничному назначению нового приятеля приревновал.

— Ты что, чудило! — воскликнул он. — Да это, может, здесь нам такой шанс выпал — он, может, не то что не каждому человеку или не каждому летчику — он не всякому поколению выпадает! Да ты понимаешь, куда они нас готовят и отбирают?!

— Ну, они мне сказали, — неуверенно молвил Алексей, — что для сверхвысоких и особо дальних полетов.

— А что это за полеты, ты понял? Не на двадцать километров вверх и даже не на сто! Это полеты на спутнике — ты понимаешь? Мы с тобой первыми, самыми первыми, может, полетим — ты это понимаешь?! Может быть, на Луну. Или на Марс. Ну, а для начала — вокруг Земли.

— Ну да, это как Лайка, — самоиронично съехидничал Алексей.

— Да, но Лайка-то не вернулась. А нас, будем надеяться, все-таки вернут.

— Если возьмут.

— Да, если возьмут, конечно. Если медики не забракуют и ты сам не сбежишь. Но, ты знаешь, если б мне сказали: у тебя, Юрий Алексеич, шанс с этого задания вернуться живым-невредимым — пятьдесят на пятьдесят. Или даже десять из ста. Я бы все равно лететь согласился. Даже если б мне сказали: вообще не вернешься, лети, но билет у тебя в один конец! Слетаешь — но погибнешь. Я все равно бы полетел!

— Заливаешь, — усомнился Алексей.

— А тебе — неужели не охота, хоть перед смертью, но с высоты тысячи километров на наш шарик глянуть? Увидеть черное-черное небо, и солнце, и звезды — не такие, как с Земли?

— Ну, нет, в один конец я не согласен. Помирать, я думаю, нам рановато.

— Это точно — есть у нас еще дома дела. Да ты не дрейфь! Еще и слетаем, и вернемся, и героями станем!

Юрий, в коричневой байковой пижаме с отложным воротничком, как в воду тогда, в конце пятьдесят девятого года, смотрел на аллеях госпиталя в Сокольниках.

Его имя станет известно всем и будет произносимо на всех мыслимых языках не более чем через полтора года.

А еще через четыре лета поднимется к вершине своей славы и Алексей.

* * *

Если бы в тот вечер Владик оказался дома — не миновать, наверное, разоблачения и крутого с ним разговора.

Однако Иноземцева дома тогда не было. Он, кажется, даже был счастлив оттого, что у супруги в аэроклубе внеплановое собрание. И под ее отсутствие сам умотал на работу. В Подлипки, на соседнюю «шарашку» под названием НИИ-88 поставили электронно-счетную машину нового поколения БЭСМ-2, и ему оформили допуск, и он срочно хотел опробовать новую методику расчетов. Да, если честно, просто посмотреть новую машину и повозиться с ней.

Однако Галина все равно терзалась происшедшим и пару раз была даже близка к тому, чтобы открыть все, что случилось, Владику. Начать покаяние она, для пробы, решила все-таки с Жанны. После подробного рассказа о том, что у нее было с генералом (чуть ли не со слезами на глазах!), подруга ее и застыдила, и одновременно засмеяла.

— Ты с ума сошла! — кричала она. — Делу ты все равно не поможешь! И ничего не исправишь! Только хорошего человека (я Владьку имею в виду) уничтожишь. И сама свое счастье, и семью свою, и всю жизнь разобьешь! Или — ты что? Хочешь от Иноземцева уйти? И за генерала теперь выйти? Он что, разве не женат?

— Представь себе, нет. Вдовец.

— Так ты на него уже перенацелилась?

— Нет, ну что ты! — ужаснулась Галя.

— А почему нет-то?

— Да ну, он мне, может, даже не в отцы, а в деды годится.

— Ну и что? Зато мужчина уже состоявшийся, генерал, герой! О нем даже в Большой советской энциклопедии статья есть. К тому же: квартира напротив Кремля, машина, дача! Да еще немолод. Скоро уйдет к праотцам, а ты богатой наследницей станешь.

— Господи, какие глупости говоришь ты, Жанка! Прямо уши вянут. Зря я тебе рассказала.

— А ты что, сочувствия от меня ждешь? Его не будет. Мало того, что ты замужем, что Владик твой любит тебя, на руках носит. Так ты еще и любовника завела! А я одна, у разбитого корыта и по распределению в Кременчуг поеду!

Галя тут заплакала. И от жалости к себе, и оттого, что она такая дура, и не только дура, но и гадина.