Книга Святыня - Деннис Лихэйн

— Джей, — сказала Энджи, — но это будет самоубийством.

Он передернул плечами:

— Ерунда. Он умирает. А кроме того, думаете, он уже не приговорил меня? Я слишком хорошо осведомлен. В ту секунду, когда я прервал ежедневное общение с ним отсюда, я подписал себе смертный приговор. Зачем, думаете, он послал с вами Клифтона и Кушинга? — Он закрыл глаза и шумно вздохнул. — Нет уж. Все решено. Сволочь получит пулю.

— Через пять месяцев он умрет!

Джей опять передернул плечами:

— Для меня это слишком долгий срок.

— А если обратиться к закону? — сказала Энджи. — Вы можете свидетельствовать, что он заплатил вам за то, чтобы вы убили его дочь.

— Ценная идея, Энджи. Судебное заседание состоится месяцев через шесть-семь после его смерти. — Он кинул на чек несколько банкнот. — Я поквитаюсь с этим старым говнюком. На этой неделе. Умирать он будет долго и мучительно. — Он улыбнулся. — Вопросы есть?

* * *

Почти все вещи Джея все еще находились в однокомнатной квартирке в меблированных комнатах «С возвращением» в центре Сент-Питерсбурга. Он намеревался завернуть туда, похватать вещички и отправиться в путь на машине, так как на самолеты полагаться трудно, а в аэропортах его легко могли выследить. Без сна, отдыха и каких-либо проволочек он собирался провести за рулем двадцать четыре часа и, достигнув Восточного побережья, очутиться в Марблхеде примерно в два тридцать утра. А там, как он планировал, он должен был вломиться к Тревору Стоуну и замучить старика до смерти.

— Дьявольский план, — заметил я, когда мы сбежали со ступеней закусочной и под проливным дождем ринулись к машинам.

— Нравится? Меня как осенило!

Не в силах измыслить ничего иного, мы с Энджи решили сопроводить Джея в Массачусетс. Возможно, нам удастся, обсуждая это с ним на стоянках и возле бензозаправок, либо отговорить его, либо предложить ему какое-то другое, более здравое решение его проблемы. «Челику», взятую нами напрокат в «Престижном импортс», в том же месте, где Джей арендовал свой «3000 JT», мы собирались транспортировать обратно на тягаче, с тем чтобы счет они выслали Тревору. Живой ли, мертвый ли, — оплатить этот счет ему раз плюнуть.

Недотепа, конечно, раньше или позже, но обнаружит наше исчезновение и полетит домой со своим компьютером и своими медвежьими глазками, размышляя по пути, как бы объяснить Тревору то, что он упустил нас. Кушинг, как я полагал, удалится к себе в преисподнюю, захлопнув крышку гроба до тех пор, пока не понадобится вновь.

— Он сошел с ума, — сказала Энджи, когда мы, держась за хвостовыми огнями Джея, двигались в сторону автострады.

— Джей?

Она кивнула:

— Он думает, что влюбился в Дезире за две недели, но это полная ерунда.

— Почему?

— Тебе попадались люди — взрослые люди, которые влюбляются за две недели?

— Но это не значит, что такое невозможно.

— Наверное. Но думаю, он влюбился в Дезире гораздо раньше, чем они встретились. Прекрасная девушка, одиноко сидящая в парке, ждущая своего избавителя. Да об этом каждый парень мечтает!

— О прекрасной девушке, одиноко сидящей на скамейке в парке?

Она кивнула:

— И ждущей, когда ее спасут.

Впереди Джей въехал на пандус 275 Северной: красные хвостовые огни машины расплывались под дождем.

— Может быть, ты и права, — сказал я. — Весьма возможно. Но как бы там ни было, если у тебя случился скоропалительный роман в чрезвычайных обстоятельствах, а потом вдруг твой предмет у тебя отнимают выстрелом в лицо, помешательство твое объяснимо.

— Допустим.

Она включила понижающую передачу, так как «челика» въехала в лужу размером с Перу и задние колеса на секунду повело влево. Машина забуксовала, потом выправилась, и мы одолели лужу. Энджи опять включила четвертую скорость, тут же перевела на пятую, нажала на газ и догнала Джея.

— Допустим, — повторила она. — Но он замышляет убийство калеки, Патрик.

— Калеки-преступника, — сказал я.

— Откуда нам знать? — сказала она.

— Из того, что рассказал нам Джей и что подтвердила и Дезире.

— Нет, — сказала она, когда в десяти милях впереди нас в небо поползли желтые спинные плавники Солнечного моста. — Ничего Дезире не подтвердила. Джей сказал, что подтвердила. И опираться мы можем лишь на то, что рассказал нам он. Подкрепить это словами Дезире мы не можем. Она мертва. И подкрепить это, обратившись в Тревору, мы не можем, потому что он при всех обстоятельствах станет это отрицать.

— Эверетт Хемлин, — сказал я.

Она кивнула:

— Я бы считала, что нам следует позвонить ему, как только мы доедем. С телефона-автомата, чтобы Джей не слышал. Я хочу услышать из уст Эверетта, что все было именно так, как это рассказывал Джей.

Дождь барабанил по брезентовому верху «челики» с такой силой, словно забрасывал машину кубиками льда.

— Я верю Джею, — сказал я.

— А я — нет. — Она на секунду задержала на мне взгляд. — В этом нет ничего личного. Просто он в горе. А потом, теперь я вообще никому не верю.

— Никому, — повторил я.

— Кроме тебя, — сказала она. — Это само собой. Иными словами, подозреваются все.

Я откинулся на сиденье и закрыл глаза.

Подозреваются все.

Даже Джей.

Бредовый мир, в котором отцы отдают приказы убивать дочерей, лечебные учреждения не лечат, а человек, которому я еще недавно, не задумываясь, доверил бы свою жизнь, вдруг оказывается недостойным доверия.

Наверное, прав был Эверетт Хемлин. Наверное, честность в наши дни стала понятием устарелым. Наверное, это назревало уже давно. Или даже хуже: наверное, она всегда была лишь иллюзией.

Подозреваются все. Все под подозрением.

Постепенно это становилось мантрой.

24

Заросшая травой пустынная щебеночная дорога заворачивала к заливу Тампа. Вода и берег за стеной дождя тонули во мраке, и было трудно определить, где кончалось одно и начиналось другое. По обеим сторонам дороги вдруг возникали белые домики, некоторые под вывесками, с надписями, расплывавшимися туманными пятнами. Домики словно парили в воздухе, не имея опоры. Спинные плавники Солнечного моста не приближались и не удалялись, тоже словно нависнув над ветреной тьмой, врезанные в лиловато-синий мрак.

Когда мы ехали вверх по трехмильному пандусу, ведшему к среднему пролету моста, нам навстречу из-за стены воды вынырнула с противоположной стороны машина, направлявшаяся на юг, водянистые огни ее фар проплыли мимо. В зеркальце заднего вида я наблюдал два одиноких огонька фар, оспинками испещрившие тьму в миле за нами. В два часа ночи, под проливным дождем, растекавшимся лужами по обеим сторонам дороги, мы взбирались вверх к гигантским желтым плавникам, словно ночь эта сама по себе не была достаточным наказанием нераскаявшимся грешникам.