Книга Вольная Пустошь - Крис Риддел

— Тихо! Тихо! Да тихо же вы, проклятые! — закричали из дальнего угла.

Хиб дотащил Румпеля до соломенных тюфяков, заменявших им тёплую постель. Позабыв на миг о кровоточащих ранах, Румпель рухнул на тюфяк и тут же взвыл от боли.

— Замолчите вы! — снова раздался чей-то раздосадованный крик. — Я пытаюсь уснуть!

— Сам умолкни, — последовал недовольный ответ, и в сторону ворчуна полетела увесистая горсть песка. — Если не можешь уснуть, значит, плохо работал!

Поскольку в сарае жили рабочие разных смен, всегда случались такие накладки. Пока одни пытались заснуть, другие только приходили с дежурства, пили, ели, шептались о чём-то, умирали.

Хиб опустился на колени рядом с братом, вытащил из кармана штанов маленькую баночку и открыл крышку. Несмотря на то что баночка была почти пуста, воздух тут же наполнился сладким ароматом живительного ягодного бальзама. Облизав грязный палец, Хиб поскрёб по стенкам, дну и горлышку банки.

— Не дёргайся, — попросил он Румпеля и нанёс тонкий слой бледно-зеленой мази на самые серьёзные раны. Румпель тихонечко застонал.

— Ну потерпи ещё чуть-чуть. — Хиб аккуратно втирал чудодейственное средство в раны. — Ещё чуть-чуть, и всё закончится.

— В… всё з… з… закончится, — с трудом повторил раненый.

— Точно, — подбодрил брата Хиб. — Метательные машины уже готовы, ступенчатые колёса и копьебросатели тоже. И кос мы сделали предостаточно. — Он пытался придать голосу весёлый тон. — Говорю же, ещё чуть-чуть, и всё закончится.

— 3… за… закончится, — прошептал Румпель.

— Пожиратели Пустоши! Ха! — бросил Хиб. — Лучше бы они назвали их Гоблиновой Мукой! — Он закрутил крышечку. — Оставайся здесь, братец, — велел он. — Я пошёл на поиски съестного.

Хиб тяжело поднялся на ноги, сгрёб тарелки и кружки и направился к общему котлу с жидкой овсянкой. В родной деревне его бы сейчас не узнали. Щёки у Хиба впали, глаза припухли, рёбра выпирали из-под тонкой кожи. Он, как и другие несчастные рабы, еле волочил ноги от голода.

Каша оказалась серой, пресной и вонючей, но выбора не было. Хиб протянул стоящему на раздаче гоблину-пауконогу тарелки и плеснул в кружки грязную воду из старой бочки.

— Вот и я, — проговорил он, воротившись к соломенной постели, на которой лежал Румпель. — Давай-ка я тебя покормлю.

Брат ответил молчанием. Хиб даже не был уверен, что Румпель слышал его. Бедняга просто смотрел перед собой, судорожно глотая воздух.

Хиб почувствовал, как в горле встал комок.

— Пожалуйста, не умирай, — взмолился он. — Не сейчас. Я этого не вынесу. — Слёзы брызнули из глаз добродушного низкопузого гоблина. — Прошу тебя, Румпель, потерпи ещё чуть-чуть. Скоро всё закончится. Поверь, осталось всего ничего.

Луммель Гроуп опустил косу и потянулся.

— Земля и Небо, но это же каторжный труд, Лоб, — выдохнул он, почёсывая круглый волосатый живот.

— Твоя правда, — поддакнул Лоб, стягивая колпак и вытирая крупные капли пота. — Как же пить хочется.

Луммель снял с пояса полупустую флягу, вытащил зубами пробку и глотнул яблочного сидра.

— Держи. — Он протянул флягу брату.

Лоб вытер горлышко рукавом и жадно припал губами к холодной жести.

— Аххх! — протянул он. — Вот это совсем другое дело.

Братья стояли посреди синеячменного поля. Половина урожая уже была собрана, вторая терпеливо дожидалась своей очереди. К сожалению, многие колосья уже перезрели и шли на выброс. Гроупы работали не покладая рук, но понимали, что всё равно не смогут спасти весь выстраданный урожай.

— Нам бы помощников, — проворчал Луммель.

— И не говори, — кивнул Лоб. — В прошлом году всё ещё было по-другому. Остаётся только надеяться, что они живы и здоровы.

Луммель взял у брата фляжку и влил себе в рот ещё глоток сидра.

— Румпель, Раддер, Хиб, Рил. — Перечисляя ушедших братьев, Лоб прослезился. — Как они там, на треклятой Опушке Литейщиков?.. Что стало со всеми ними? — Гоблин оглядел соседние наделы, поросшие перезрелым синим ячменём. — Тоупы, Лоупы, Химпели. Половина уже гремит кандалами, половина прячется от мучителей.

— Нас ждёт та же участь, помяни моё слово, — заметил Луммель. — В любой момент могут нагрянуть плоскоголовые. На этот раз для того, чтобы забрать нас на войну.

— И они возьмут не только низкопузых, — продолжал Лоб. — Они пошлют в бой каждого мирянина. А что, скажи мне, будет тогда с урожаем? Нет, ты скажи!

Луммель согласно закивал, и братья принялись с жаром ругать вероломных предводителей племён.

Гоблиново Гнездо пережило долгий период становления и постепенно превратилось из небольшой колонии гоблинов-сиропщиков в целую общину. Первыми в лагерь пришли дружелюбные гоблины-всегрызы — это были древесные гоблины, гоблины-пауконоги и крох-гоблины, не знающие раздора и ведущие исключительно мирное существование. Позже к ним присоединились воинственные гоблиновы племена, оставившие привычный кочевой образ жизни.

Клыкастые и пучковолосые, черноухие и длинноволосые, красноглазые и серые гоблины поначалу строили примитивные хижины, зачастую обнесённые частоколом из последней уцелевшей сосны. Позже некоторые племена стали возводить башни и форты, круглой формы дома и вытянутые вигвамы. Вскоре даже плоскоголовые гоблины увидели очевидные преимущества оседлого образа жизни и присоединились к братству.

Братья Гроуп огляделись по сторонам. Прямо за полями высились исполинские свинцовые сосны, где обитали древесные и длинноволосые гоблины. На востоке и юге разбили лагерь плоскоголовые и молотоголовые воины. Сейчас над их поселением, как дурное предзнаменование, сгущались мрачные грозовые тучи. На севере у покрытых дымкой росистых озёр обосновались гоблины-пауконоги, рядом с ними соседствовали гоблины-сиропщики. А чуть правее появились совсем новые поселения. Гоблины только недавно соорудили там хижины, кто-то уже успел обжиться на новом месте, кто-то ещё даже не въехал в свежесрубленные дома.

Лоб посуровел.

— Почему предводители племён просто не могут оставить нас в покое? Почему мы должны идти на эту войну? Почему, Луммель, почему?

Луммель вздохнул.

— Потому что мы обыкновенные низкопузые гоблины, — ответил он. — И высокочтимых предводителей не волнует наша судьба.

— Но это нечестно, — горячо выпалил Лоб и указал рукой на синие поля. — Кто же станет собирать урожай? То-то! Злаки так и сгниют в земле.

— Они уже начинают гнить, — покачал головой Луммель.

— Именно. — Лоб был вне себя от гнева. — Кончится тем, что зимой наступит лютый голод. — Он выхватил у брата флягу и осушил её до дна. — Предводители-то, конечно, не отощают!