Книга Сирены Амая - Николай Ободников

этой расшифровкой отправить к ней вместо себя, но ему хотелось увидеть физиономию этой дамочки еще раз. Как-никак они не закончили разговор.

И Степан, сам того не желая, получил от своего визита к дамочке гораздо больше того, на что рассчитывал.

Ульяна Жгилева прочитала распечатку, и ее лицо побледнело. И почти сразу порозовело. Белое – розовое. Страх – облегчение. Наконец бумага, смятая и перекрученная, полетела в мусорную корзину.

Серые глаза Жгилевой взяли в прицел некую точку на лбу Степана.

– Больше никаких вертолетов. Никаких групп. Никакой болтовни.

– Знаете, как меня здесь прозвали?

– Сальник? – предположил парень у окна, чем заслужил мысленный удар по зубам.

– Чабан. Потому что мне не плевать на то, что будет с моими людьми.

Точка прицела Жгилевой сползла ему на переносицу и переместилась поочередно в каждый глаз.

– Ни одно судно, плавательное или воздушное, не отправится к Сиренам Амая, это ясно?

– Видимо, вы не знаете, кто такой чабан.

Степану очень хотелось добавить «дамочка», но он вовремя прикусил язык. Его можно было упрекнуть в чем угодно – в сквернословии, к примеру, – но только не в том, что он способен нахамить женщине лишь потому, что у нее должность выше.

Не спрашивая разрешения выйти, он покинул кабинет. Даже не хлопнул дверью, хотя, видит бог, ему очень хотелось это сделать.

Через пять шагов по коридору его кто-то нагнал. Тот парень.

– Как думаешь, Сальник, «Архипелаг» вернется на материк, а? – спросил он, и в его голосе прозвучала угроза.

Степан прочувствовал это и принял решение. Возможно, самое сложное решение во всей своей жизни. Сдержать гнев.

Он крутанулся на каблуках и отправился в дежурный центр.

2

Когда Филипп вернулся, Уля смерила его отрешенным взглядом.

– Добился чего-нибудь? – спросила она.

– Чабан если что-то и понял, оставил это при себе, – пожал плечами Филипп. – Абсолютно непробиваемый.

– Непробиваемых не бывает.

Что имела в виду Уля, говоря это, было ясно и без пояснений. В мире полно всяких штук, перед которыми ничто не устоит – ни бронежилет, ни толстый череп какого-нибудь недоумка.

Чуть меньше двух часов назад они въехали на служебной серо-стальной «К5» в Кемь, едва не дотянув до определения «влетели». В городе скорость пришлось сбросить, но не из-за ограничений, связанных с перемещением по населенным пунктам, а из-за светофоров, что, будто сговорившись, решили устроить «красную забастовку». На дорогу, как и обещал Филипп, ушло немногим больше двух с половиной часов.

– Как тело вообще сюда попало? – Теперь Уля держала заполненный бланк строгой отчетности, верхушку которого украшали жирные черные буквы «ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПОСМЕРТНОЙ СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ». Скривившись, она зачитала несколько фраз:

– «Молочные железы ампутированы», «вагинэктомия», «в верхнем отделе тонкой кишки и желудке обнаружена жидкость», «признаки лимфогении».

– А этот Харинов – мастер своего дела, да? – рассеянно отозвался Филипп, возвращаясь к окну.

– Вряд ли патологоанатому представится шанс блеснуть талантом на острове.

По пути сюда Уля и Филипп успели кое-что сделать. Во-первых, они разузнали состав пресловутой группы «Архипелаг», и наличие религиоведа в ней внушало серьезные опасения. Это означало, что «Архипелаг» не просто двигался в верном направлении, а мчался к цели на всех парах. Во-вторых, прямо из машины они отправили запрос в городской морг. Как-никак все началось с трупа.

В здании Кемской администрации их ждали заверенные копии свидетельства, полученные посредством факсимильной связи прямиком из Минюста. Их забрали по дороге в дежурный центр, а потом Филипп высадил Улю и отправился в городской морг, чтобы забрать еще одну копию. На сей раз – копию заключения эксперта, проводившего вскрытие, того самого, что изучала Уля.

– Вчера назначили экспертизу бусин, – сообщил Филипп так, будто его это вовсе не касалось. – Ими занимаются прямо сейчас. Мне вмешаться?

– Не надо. – Уля положила заключение Харинова на стол и разгладила. Эту бумажку по какой-то причине выбрасывать не хотелось. – Наше появление и без того было чересчур грубым.

– А Дети Амая?

– Они сами разберутся с чужаками. Им не привыкать, ты же знаешь.

И Филипп действительно знал это. В конце концов, остров существовал не в вакууме, и иногда попасть на него пытались какие-нибудь люди. Те же браконьеры, например, или подростки, угнавшие отцовский катер. По счастью, Сирены Амая не предлагали очевидного способа попасть на остров – если только не кружить вокруг часами, выискивая место, где можно высадиться.

Те, кому все-таки не повезло очутиться на острове, его уже не покидали.

Только в прошлом мае было заявлено о пропаже пяти подростков, вышедших в море, чтобы отметить Последний звонок. По иронии школьный праздник для этих идиотов действительно стал последним. Подобные исчезновения замять было проще простого. А разве вы не знали, папы и мамы, что море не жалует пьяных? Так узнайте, а после – закажите соответствующую эпитафию.

Филипп обогнул стол и вынул из мусорной корзины расшифровку переговоров. Развернул и быстро пробежал глазами по тексту. Затем ком бумаги опять принял скорченную форму и полетел туда, откуда его достали.

– Значит, мы с тобой, Уля, как часовые на посту, – глубокомысленно подытожил Филипп.

– Вот именно, Фил.

Оба перевели взгляды на окно, выискивая среди волн и дымки Сирены Амая.

Им было не впервой пережимать людям глотки.

42. Юсси и колокол

Юсси тоже лез по лесенке. Конечно, он бы с удовольствием окунулся в дары Ямы Ягнения, прикоснулся к новеньким, но имелось дело поважнее.

Нужно было оповестить общину о скором начале черной мессы. И потому Юсси усердно втаскивал себя на перекладины, поднимаясь к колоколу, ожидавшему пять ударов вместо обычных трех. Он протиснулся в люк и распрямился.

Нельзя сказать, что отсюда, с высоты двенадцати метров, можно было окинуть взглядом всю общину, не говоря уже о целом острове, но кое-что разглядеть все же удавалось. Памятуя о вероятности падения, которое не смягчит даже ковер из хвои, Юсси осторожно подошел к краю.

Звонница представляла собой площадку без перил, и свалиться с нее было плевым делом. Именно это и случилось в прошлом году с Микой. А все потому, что сверху открывался вид на Яму Ягнения, при взгляде на которую пенис каменел, требуя доступа к женскому телу. Неизвестно, по какой причине, но Мика вообразил, что можно запросто разглядеть, что творится на дне колодца. И воображал так до тех пор, пока Красный Амай не посчитал, что зазевавшемуся звонарю вместо длинной шеи больше подойдет сломанная.

Возраст обязывал Юсси едва ли не ежеминутно испытывать половое влечение, и потому он чуть не повторил путь Мики. Шея сама начала вытягиваться, увещевая разум, что все получится: «Я-то