Книга Соратники - Олег Юрьевич Рой

заверила Яга. Крепко сжала его руку да почувствовала вдруг, что пальцы будто бы огнём обожгло.

Взглянули растерянно влюблённые друг на друга – забыли они совсем о перстне Чернобога. А светящиеся глазницы черепа в этот миг ярко вспыхнули, словно череп взял да и подмигнул им издевательски.

Происхождение Яги

Жители Тридевятого царства считают, что весь мир сотворил много-много веков назад бог-демиург Род. В числе прочего создал он и Навь, отделив каменной оградой Царство мёртвых от территории, где обитали живые. Не было тогда ещё ни тернового моста, ни чёрной реки Смородины, а умершие сразу за каменной оградой в иной мир попадали. Тихо уходили да по жизни своей и судьбу окончательную в Нави получали: кто праведно жил, тот покоем и светом награждался, кто неправедно – держал за совершённые грехи ответ по чести и совести. И было это в то время, когда мир ещё не делился на Явь и Правь.

Управлять Навью поставил Род Чернобога и его сестру Марену, наречённую богиней смерти. Очень разными оказались эти брат и сестра. Чернобог упивался властью своей, и не было для него большего наслаждения, чем карать умерших за прегрешения. А Марена хоть и летала по земле, собирая, словно урожай, души тех, чей смертный час пробил, но радости от этого никакой не испытывала. И даже напротив – иной раз могла и продлить срок тому, кто уж очень жить хотел, важное дело не закончил или о ком родные сильно молили, плакали-убивались, отпускать в Навь никак не хотели.

Писаной красавицей Марена была, многие боги хотели взять её в жёны, но полюбила она обычного смертного человека. Сбежала к нему из Нави да постаралась спрятаться как можно лучше.

Узнав об этом, разгневался Чернобог, принялся сестру искать. Долго не мог найти – хорошо спряталась Марена. Но всё же достиг своего Навий царь, отыскал сестру и узнал, что родила та в браке двух детей-близнецов: мальчика и девочку. Ещё сильнее рассердился Чернобог, убил мужа Марены, а саму её хотел вернуть в Навь, но отказалась та наотрез. Знала Марена, что не увидит она никогда в Царстве мёртвых своего мужа, не допустит этого её брат, а солнечный свет был ей куда милее мрачной каменной пустыни.

Проклял тогда Чернобог сестру, заявил, что, раз так, станет Марена отныне смертной и погибнет в мучениях. Хотел было и детей её проклясть – да тут у него заминка вышла. Хитра оказалась Марена, прозорлива – как родились у неё дети, сразу обратилась она с мольбой к высшим богам, чтобы даровали те близнецам бессмертие. Боги пошли ей навстречу, да только не полностью. Сделали бессмертным лишь одного ребёнка – сына, которого назвали Упырь. Девочка же, получившая, как и мать, имя Марена, дара такого не удостоилась.

Дети росли, и, чем старше они становились, тем сильнее тревожился Чернобог. А что, если кто-то из них захочет отобрать у него власть над Навью, а через неё и над всем миром? Наблюдал он пристально за племянниками и видел, что Упырь оказался во многом похож на дядю своего – так же жесток да бесчестен, но ни дядиного ума, ни хитрости в нём не было и следа. Недалёк был молодец и жаден, всё о богатстве и власти грезил. Мать не рассказывала детям, что в родне у них Навий царь состоит, да только всё равно не осталось это тайной.

Ехал как-то Упырь по лесу, возвращался с ярмарки да горевал, что немного сумел на той ярмарке купить, денег было мало. Вот кабы разбогатеть, размечтался он, заиметь казны золотой, да столько, чтобы ей и счёт был потерян…

Глядь, а посередь дороги волк чёрный стоит, огромный – с сосёнку-пятилетку. Голову к земле прижал, глаза злобно сузил да оскалился. Конь, что телегу Упыря вёз, на дыбы встал, еле успокоил его хозяин. Когда снова парень на дорогу посмотрел, то увидал, что нет там никакого волка, а рядом с ним самим на передке человек сидит. С лица обычный, черноволос и черноглаз, улыбается приветливо, зубы белые скалит.

– Ты кто таков? – удивился Упырь, придерживая лошадь. – Откуда тут взялся?

Ничего не ответил незнакомец, лишь поудобнее на телеге устроился.

Рассердился Упырь, прикрикнул:

– А ну, пошел отсюда! Неча в повозку лезть, коли платы не дал.

Усмехнулся незнакомец, протянул руку молодцу – скатилась с неё монета золотая. Подхватил её Упырь, прикусил – настоящая. А незнакомец руку не убирает, вторая монета с неё катится, затем третья, четвёртая. Так золотым ручейком монетки и посыпались. Уж телега полна, через край сыпется, а незнакомец смотрит всё да скалится.

– Чур, меня! – закричал Упырь. – Сгинь, нечисть поганая!

Миг – и исчезло всё золото, словно его и не было. А вот незнакомец не пропал никуда, так и остался сидеть на телеге.

– Полно, Упырь, не бойся меня, – сказал. – Не причиню я тебе зла. Ты ведь мне родня – племянник, сестринец. Дядька я тебе родной.

Тогда и рассказал незнакомец, что не обычный он человек, а сам владыка Нави. Подивился молодец рассказу, но поверил и заважничал сразу же, возгордился, что сам Чернобог его родственник. А тот знай посмеивается да молвит вдруг:

– Досадно мне, племянничек, что Марена правду от тебя скрыла. Но мы с тобой это дело теперь поправили. А хочешь, на золоте есть и пить станешь? Будешь в Навь наведываться, гостить у меня?

Закивал с радостью племянник, а дядька вдруг нахмурился да сказал серьезно:

– Только на то у меня условие есть.

– Всё, что хочешь, сделаю, – страстно зашептал Упырь. В мыслях он уж в золоте купался, с царями роднился, на красавице-царевне женился да в палаты богатые дверь пинком открывал.

– Обидела сестра меня сильно, – потемнел лицом Чернобог. – Дурно она себя повела, ох, как дурно! Чести лишилась, отреклась от того, что богинею смерти рождена была. На людской мир променяла силу волшебную. Меня – семью свою – забыла, забросила. Такие обиды не прощаются, только кровью смываются. Отомсти за меня, Упырь, убей свою мать, а я тебя за то с ног до головы златом-серебром осыплю!

Задумался крепко Упырь. Злата-серебра, конечно, хотелось, и очень, но убить родную мать – это всё-таки не шутка…

– Ну, что молчишь? – торопил дядя. – Мало тебе только злата-серебра? Так я тебя в придачу ещё и властью наделю над покойниками. Заведёшь целое войско, будет оно по одной твоей команде подниматься, людей стращать, кровь из живых пить. Соглашайся! А не то ведь я этих покойников кровожадных и