Книга Войны кровавые цветы: Устные рассказы о Великой Отечественной войне - Кутзее

кто смеется. «Стыда, — говорят, — не оберешься. Давай, как-нибудь делай». Вот они ему все деньги, что получены были, фронтовые, свои дорогие, заработанные, поклали в шлем. Он говорит: «Ну, сейчас я буду выводить». Зашел, у товарища взял шлем (другой — А. Г.), а свой в сумку вещевую с деньгами заложил.

Выходит оттуда, а лейтенант как раз против него. Он к нему подскочил: «Товарищ лейтенант, разрешите спросить, как здесь с Выборга на Ленинград шоссе лежит?» — «Что ты, очумел, — говорит, — не знаешь? Здесь всю войну ходил, ходил, а не знаешь, где что?» — «А вот нас здесь четырнадцать человек, — говорит, — как раз. А не знаем, куда идти». — «Да вот, — говорит, — прямая дорога». — «Это, — говорит, — вот так, как вы показываете? Мимо вашей печки!» — «Да, да, — говорит, — направление это». Он говорит: «Разрешите командовать?» — «Действуйте, — говорит, — пожалуйста. Выводите людей на дорогу».

Вот он открывает дверь и командует им: «В колонну по одному становись!» Они стали. Подал команду: «Смирно!» Значит, сделал это. Подходит к нему: «Разрешите, товарищ старший лейтенант, вести людей?» Он говорит: «Ведите!» Он сразу мимо его стола и на улицу: «Шагом марш!» Пошли. Ну, он, значит, что ж… увел людей, все дело хорошо сделал, деньги получил.

Сидит (лейтенант) за столом. «Ты, — говорит, — погляди, что ж это… Как хорошо, что я вернулся: сегодня идет пехота через нашу печку. Это ведь хорошо, что пехота. А ты б, — говорит, — лежала на койке да по тебе танки прошли, тебя б задавили. Давай, хозяйка, менять квартиру да шагом марш отсюда тикать». Смотали свои манатки, забрали свои перчатки — и мимо Москвы ей квартиру искать. Так и увез ее.

14. Как Ванька Кузин попом служил

В тысяча девятьсот сорок третьем году забросили меня под Псков партизанить. В деревне Палицы стоял божий храм, на двери висел большущий-пребольшущий ржавый замок, который заржавел, и ключи потеряли. Немецкая комендатура дала приказ открыть храм божий. Вот православные христиане выбрали целую делегацию — двоих старичков и одну женщину — и отправили их на станцию за разрешением в Новоселье.

Открыли дверь и с низким поклоном (очень гнусаво): «Здравствуйте, милостивый господин комендант. Мы к вам с великой просьбой. Закрыли большевики храм-то божий, так не откажите его открыть христа ради». — «Не возражаю», — говорит им комендант. «А теперь у нас, милостивый господин комендант, вторая просьба: дайте нам хоть паршивого попенка». — «Ну, нет! Ищите сами».

И вспомнили тут православные христиане обычай старообрядцев: они имеют обычай сами избирать попа, а то и сами служат. И, глядя на них, православные христиане решили то же самое сделать. Собрали сход. Выбирают попа. А выбрать все не могут: тот не подходит, этот не подходит. Вот какой случай! Собрание затянулось. Петухи поют. Утро наступает. Решили уж расходиться. Вдруг один и говорит: «Я предлагаю избрать священником Ваньку Кузина. Бывалый мужик: еще в империалистическую матросом служил. Опять же самогонку гнать умеет, в тюряге посидел». Выбрали Ваньку попом.

Вот пришел он домой и думает: «С чего службу начать? Просвирок нет, вина нет. Скоро праздник, а ничего нет».

«Ну-ка, баба, посмотри, нет ли у тебя каких обметок, поскреби после мышей».

Наскребла баба кой-чего, напекла просвирок. Это тело Христово. Оказалось, нет вина. «Ну и не надо! Сгоню самогонки», — говорит Ванька. Начал затваривать…

Наступил праздник. Берет литр самогона, корзину просвирок. Поплелся затемно, чтобы потренироваться. Заходит в алтарь. Разыскал где-то ризу потрепанную, фартук. Попил самогонки — кровь Христова, накрошил просвирок, попробовал сам из чаши. Отыскал кадило, наклал туда ладану. Ходит по церкви, машет — дым повалил. Пока церемония происходила, православные поднавалили.

Вышел из алтаря, ухнул кадилом, дым повалил. А бабы и говорят: «Ай, красив! Ай, статен!» И вдруг Ванька-то басом: «Православные, прежде чем службу служить, я прочитаю проповедь. Так вот, православные, конечно, вы старухи и старики, а дух такой тяжелый, что хоть топор вешай. Вы посмотрите-ка на храм божий: что творится! Стекла выбиты, на храме божьем воробьи нагадили. Была чаша золотая — стащили, была чаша серебряная — сперли, была чаша медная… Висели колокола — сняли, во что же звонить буду?.. Так вот, православные, идите вы, помолившись богу, к такой-то, растакой-то матери».

Б. Рассказы о военной технике

1. Как фрицы Ванюшу женили

Стали фрицы по радио говорить:

— Русь, давай, давай женим нашего Ванюшу на вашей Катюше.

Скажут и смеются, как черти смеялись. Было так в тысяча девятьсот сорок первом году.

А русские в ответ:

— Что ж, коли Катюша согласится, то можно. Засылайте сватов сватать.

Только блиндажи у нас крепкие. Сваты толку не добились. Фрицы их из самолетов (бомбы-то), из шестиствольных и десятиствольных (минометов). Лбы разбили сваты чугунные.

Привезли на машине Катюшу нашу, красавицу писаную. Сняли с нее покрывало. Тут все увидели. Хороша была Катюша. Так что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Подошел наш русский генерал, усмехается:

— Хочешь, Катюша, замуж за немецкого Ванюшу?

А сам усмехается.

— Коли согласна, так песню женишку спой.

Запела Катюша.

— Выходила на берег Катюша.

Хороша песня. Только от той песни даже птицы дождем посыпались. Слушать даже страшно.

Полетели к фрицам Катюшины гонцы. Что там было, кто его знает. Только от фрицев ни рожек, ни ножек не нашли, а от Ванюши и след простыл. Один ихний фюрер — имя такое собачье — Г-гитлер — без штанов убежал. Располным была полна коробушка.

2. Катюша и Ванюша

Немецкий Ванюша влюбился в русскую Катюшу.

При каждой встрече с ней он, видя ее горячую любовь к нему, стал объясняться ей в своей любви и говорит: «Я для тебя все, я за тебя в огонь и воду». Но она знает, что мужчины большинство обманывают. С первых слов не поверила ему, и он из-за этого припечалился. Он старался хотя чем-нибудь, но доказать, ей свою любовь. Она ему и говорит: «Раз так, то прыгай в огонь». И он из-за своей любви к ней полный решимости прыгнул в пламя, но в огонь не попал, а попал в котел кипящий, который стоял в Сталинграде, и оттуда не вытащил свои бедные ноги.

Катюша полюбила другого — русского Андрюшку, с которым повенчались над прахом немецкого Ванюши.

3. Расчеты, огонь!

…Трудно передать, что это было за сражение, когда командование дало приказ:

— Орудийные расчеты, огонь!

В один общий страшный гул слился гром наших орудий — Катюш, Иванов грозных, минометов.

Пропоет Катюша, и немцы не выдержат, выкидывают белый флаг: «Война кончен, поедем Сибирь».