Книга Бумажный тигр (II. Форма) - Константин Сергеевич Соловьев

принялись терзать друг друга, точно остервеневшая собачья свора.

Может, мысль изгнать Уилла из проклятого всем сущим Эдема принадлежит не Ему? А кому тогда? Канцелярии? Абсурд, конечно, но… Что, если крысы полковника Уизерса затеяли какую-то самостоятельную игру втайне от своего покровителя? Но если так, в чём их выгода? И в чём подвох?

Если на то пошло и Канцелярия вознамерилась отправить Уилла восвояси, в её распоряжении было бесчисленное множество способов это сделать. В конце концов, заковать в кандалы и отправить в Клиф под конвоем, как беглого каторжника. Разве нет? Но вместо этого полковник Уизерс совершает нечто странное — сперва сам неделю выполняет роль гида, потом и вовсе перекладывает свои полномочия на Лэйда — человека, которого при всём желании невозможно считать союзником Канцелярии.

Ловушка? Дьявольский фокус? Бессмысленный финт?

Лэйд приложил ко лбу консервную банку, чтоб холод металла унял эти дребезжащие, шрапнелью засевшие в подкорке, мысли. Он получит свой билет. Неважно, в чём заключён подвох, в какие крысиные игры играет Канцелярия, он, Лэйд Лайвстоун, получит свой билет и…

— Чабб!

— А?

— Вы в порядке?

Он отнял ото лба консервную банку и лишь тогда заметил златокудрую и немного взъерошенную голову мисс Ассандры Прайс поверх никелированного кассового аппарата. В запасе у Сэнди значились улыбки самой разной номенклатуры, от небрежных, служащих для общения с уличными мальчишками, до задумчивых, которые не предназначались никому, кроме неё самой в отражении оконного стекла. Однако эта улыбка была другой, не из числа тех, что предназначены для ежедневного обихода — неуверенной и тревожной.

— Ноет голова, — пожаловался Лэйд, отставив банку («Консервированный горошек с солью и пряностями. Братья Саспенс, полноправное торговое представительство. Вес с банкой — два с половиной фунта»), — А что? Я так скверно выгляжу?

Сэнди нахмурила лоб. Это короткое мимическое движение не вызвало складок на её юном лбу, к которому прилипла крошечная веточка розмарина, похожая на миниатюрную рождественскую ель, лишь сдвинулись друг к другу пушистые пшеничные колосья её бровей.

— Ну… Приблизительно как Пэдди Райан[81], который вышел на бой против Пыхтящего Билли[82] и дотянул до восьмого раунда, сэр.

— Я только разогреваюсь, — ухмыльнулся Лэйд, — Не обращай внимания и получше следи за рефери — этот мерзавец, кажется, подыгрывает…

Возможно, Сэнди тоже держала в уме каталог его улыбок. И та, которую он выбрал для этого случая, выглядела не лучшим образом.

— Я вижу, — она серьёзно кивнула, — За последний час вы вместо чая сорта «луцнзин» взвесили мистеру Трауту две унции «ходзитя». А когда миссис Холоуэй сетовала вам на беспутного зятя, посоветовали ей отвести его к ветеринару, чтоб тот проверил зубы. Мне кажется, вам лучше отдохнуть, Чабб. До закрытия лавки каких-нибудь полчаса, я запросто справлюсь сама, идёт? Приведу в порядок гроссбухи и закрою дверь.

Лэйд скрипнул зубами. Напоследок нервное утомление сыграло с ним ещё одну злую шутку — глядя на миловидное лицо Сэнди, он на какой-то миг увидел на его месте другое. Схожих черт, но жутким образом изменившееся, напоминающее звериный оскал плотоядного суккуба — удлинившиеся острые зубы, сверкающие глаза, сведённые злой судорогой бритвенные когти…

Полуночная Сука. Чёрт возьми, не самая плохая мысль из всех тех, что посещали сегодня его ноющую голову. Она, без сомнения, коварна, смертельно опасна и находит удовольствие в боли, которую способна ему причинить. А ещё она — плоть от плоти Нового Бангора. Не задержавшийся гость, как он сам, даже не подданная, а родная дочь этого адского отродья, исконный житель. Ей открыты те тайны, которые для него — лишь мечущиеся перед камином тени.

Что ж, можно попробовать… Как знать, если она окажется в добром расположении духа, что обычно ей не свойственно, то может проговориться. Полунамёком или знаком указать ему, заблудившемся в джунглях тигру, верное направление. Это было бы неплохо. У него в запасе осталось два дня и если Канцелярия в самом деле ведёт какую-то хитрую игру — игру, в которой всеми лапами уже завяз мистер Лэйд Лайвстоун — не худо бы понять, по каким правилам она идёт и кто выступает банкомётом[83]…

— Мистер Лайвстоун? — судя по тому, как Сэнди прищурилась, его молчание не произвело на неё хорошего впечатления, — Вы ведь в порядке, да? Может, мне сходить за доктором Фарлоу?

— Нет, не стоит. Не обращай внимания — ерунда. Просто… Просто кое-что вспомнилось.

— Что?

— Один… Стишок.

Радуйся, нежная мать, —В битве убийца убит.Пой свою песню опять, —Недруг в могилу зарыт.Злой кровопийца,Таившийся в розах…

Он запнулся, обнаружив, что не в силах выговорить последнюю строку. Слова застряли в зубах, точно обрывки колючей проволоки, он бессилен был исторгнуть их из себя, лишь резал дёсна и язык их непроизнесённым эхом.

Сэнди замерла с широко открытыми глазами. Глаза эти теперь казались не живыми и блестящими, а тусклыми и горящими холодным сланцевым блеском — точно не завешенные зеркала в большой, погружённой во мрак, комнате. Лэйд боялся заглянуть в них, чтоб ненароком не увидеть там собственное отражение.

Надо закончить. Произнести оставшиеся слова, чтобы призвать существо, томящееся внутри этого обмякшего, как тряпичная кукла, тела. Полуночная Сука не тешит собеседника иллюзией милосердия, как её хозяин, она вечно голодна и зла, словно голодная гиена. Она не упустит возможности взять с Лэйда свою плату. Плату, за которую скорее всего придётся расплачиваться Сэнди Прайс.

Лэйд стиснул зубы, пытаясь одеревеневшим языком вытолкнуть засевшие смоляным комом слова.

Он вновь купит спокойствие за её счёт. Уже не в первый раз. Не в последний. Что ж, не удивительно, что многие полагали его лучшим лавочником Хукахука — он всегда знал справедливую цену за товар…

Веки Сэнди затрепетали. Надо скорее произнести оставшиеся слова, чтобы…

— Пойман, убит и зарыт! — она рассмеялась, ловко скрыв этим смехом короткий приступ охватившей её слабости, от которого едва не покачнулась на ногах, — Ну и ну! Не знала, что вы любите Киплинга, Чабб!

— Готовлюсь к конкурсу декламаторов, — пробормотал он, — На следующем заседании Треста мы решили схватиться в поединке и каждый подготовит стих согласно выпавшего жребия. Мне просто хотелось отрепетировать. И если вам это показалось нелепым, вам следовало бы отложить насмешки на потом — завтра вечером старик Маккензи будет декламировать монолог Офелии!

— Значит… — она осторожно смахнула пальцем розмариновую веточку со лба, отчего сразу стала казаться более серьёзной, — Я имею в виду… Всё в порядке?

— Конечно, — он улыбнулся, — Всё в полном порядке, мисс Прайс. Уж вы-то должны знать — у старого Чабба всегда всё в полном порядке.

Кажется, в этот раз ему удалось выбрать нужную улыбку.

Часть вторая — Глава 4

— Что это? — Лэйд с подозрительностью уставился на протянутый ему лист, — Письмо? Расписка? Вексель?

— Нет, — Уилл смущённо провёл пальцем по верхней губе, точно приглаживал свои ещё не успевшие вырасти усы, — Ничего