Книга Небеса ликуют - Андрей Валентинов

Сбор всех ведомых случаев уклонения от обычного, попадающих под известную систему…

C. Нахождение оптимальных приемов и методов воздействия. Примечание…»

Запахло паленым. «Даймон»… Который? Козлоногий с кривыми рогами? Но его не требуется исчислять!

«Примечание. Конечно же, из органов чувств наиболее эффективно воздействие на зрение, однако же на практике сие труднодостижимо. Посему оптимальнее всего влиять на слух, используя привычные звуки. Например, для данной местности логичнее всего применить колокольный звон, слышимый практически всюду.

После указанной подготовки осуществить снятие защиты от «даймона», для чего потребно нейтрализовать систему кровообращения у нужного числа людей. Для сего должно использовать подходящее насекомое…»

Внезапно я ощутил дрожь, словно «подходящее насекомое» уже заползло в рукав, готовясь ужалить. Подходящее насекомое — нам по книжечкам знакомое… «Жизнь Насекомых, или же Штудии о происхождении и бытовании жуков, клопов и в особенности клещей…»

Не может быть!

А, собственно, отчего это не может?

«…из тех, что вводят известные секреции в людскую кровь. В изучаемом случае это обычный аргас, широкое распространение которого не представляет трудности. Люди со снятой защитой, то есть «проводники», должны составлять не менее одной двадцатой от общей численности. Их следует распределить равномерно по всей территории.

Примечание. Немалое количество бродячих безумцев, называемых юродивыми, позволяет удачно маскировать накопление «проводников».

E. Далее действовать в обычном порядке, однако же следует не пренебрегать предосторожностями, поелику после превышения нагрузки на «проводников» воздействие становится неуправляемым».

Вот так! Оказывается, предосторожностями тоже не должно пренебрегать. В особенности когда запускаешь полчища аргасов на ничего не подозревающее «нужное число людей».

Не Божья работа!

Ох, как вы правы, Ваше Высокопреосвященство!

Не Божья!

На обратной стороне ничего не было, и я облегченно вздохнул. Хватит и этого. Листок, вероятно, придется отдать, а посему…

Я вновь закрыл глаза. «Согласно предписанию… Сфорца… эпидемии безумства… известные секреции… широкое распространение которого…»

Помню!

Помню, ввек бы мне такого не читать!

Я перекрестился и принялся искать колокольчик.

…Ступени, ступени, ступени… Из темных поперечных проходов несло тленом, огромные немигающие глаза святых на облупившихся фресках смотрели холодно и презрительно, словно обитель покидал не гость, а вор.

Здесь не умели беречь тайн. Будь я на месте этого чернобородого схизматика, я ни за что не показал бы подозрительному «латинщику» листок из миланского молитвенника. А что, если он (я!) тоже любитель клещей с клопами? Страшных многоногих чудищ, способных вводить секреции в людскую кровь?

О том, что было на сожженных страницах, кир Афанасий не сказал ни слова.

И слава богу!

Хватит и того, что я теперь знаю.

…Как скоро показалась трава на поле, стали собираться хлопы на Киев, подступили к днепровскому перевозу в числе 1080 человек. А в Киеве ждал их казак бывалый, исповедник трех обетов и коадъюктор Общества Иисуса Сладчайшего брат Паоло Полегини, с которым было все сговорено. Оный брат был зело искусен в умении напускать на нужное число людей кровососущих аргасов, дабы сделать из них беспамятных «проводников». А потом весело звенели колокола, и толпа шла на штурм дворца раджи Серингпатама.

Есть ли колокола в Индии? Или там «логичнее всего» применять дудочку?

* * *

— И в бездну схизматика Фотия, анафеме преданного, впадаете!..

Крик я услыхал еще за калиткой. Даже не крик — дикий рев.

Ослиный.

— А Фотий тот предания апостольские презрел и, яко безумец, вознес длань на престол Петра Святого, и оный престол хулил, продавшись магометанам безбожным, равно как иудеям, Спасителя за тридцать сребреников продавшим…

Из тьмы на свет… Я зажмурил глаза, но, к сожалению, забыл заткнуть уши.

— Вы же бреднями того Фотия сыты, яко пес, свою блевотину пожирающий! Горе вам, блудодеи, поругания ради клобуки воздевшие! Покайтесь! Покайтесь, дети мои, дабы осенила вас благодать Господня!

Глаза я открывал без всякой охоты, заранее догадываясь, что доведется увидеть.

А увидел я феску.

Феска торчала над обломком скалы, лежавшим неподалеку от запертых монастырских ворот, под феской же свежими прыщами краснел нос брата Азиния.

Содомит проповедовал, сжимая в пухлой ручонке медное распятие. Вторая рука, сжатая в кулак, раз за разом рассекала воздух, тыча в безмолвные черные окна.

— Ведомо ли вам, свет истины отвергшим, что Собор Флорентийский схизму вашу, яко траву сорную, искоренил и чад Церкви Константинопольской к истинной вере направил? Равно как собор Брестский во времена недавние сие подтвердил и путь к спасению вашему проторил!..

Так-так! Брат Азиний, кажется, решил, принять обет миссионерства.

Лошади скучали возле высокой черной маслины. Сьер Гарсиласио с независимым видом разглядывал вершины близких гор, славный дю Бартас, явно не зная, что делать, топтался посреди дороги.

Проводник спрятался.

Я оглянулся и понял почему.

К сожалению, ослиный рев услыхали. И не только безразличные ко всему скалы.

Татары!

Четверо всадников на низкорослых лохматых конях. Огромные, закрывающие лица малахаи, темные халаты, подбитые лисьим мехом, красные сафьяновые сапожки. Кривые сабли, луки в сагайдаках…

Они стояли чуть в стороне, безмолвные, недвижные, словно высеченные из камня.

Слушали.

К счастью, попик вещал на скверной латыни, едва ли понятной этим гуннам. Но слишком уж громко!

— А посему молю вас, братья! Повторяйте за мной Символ Веры, на Феррарском Соборе заново утвержденный! Повторяйте, и да спадет с вас короста заблуждений ложных!..

Я начал быстро спускаться, надеясь успеть. Первым делом — кулаком по шее, затем заткнуть орущий рот феской…

— И осенит благодать, от престола Святого Петра исходящая…

Не успел! Недвижный камень дрогнул. Малахаи переглянулись.

— Понтико!

Странное слово хлестнуло, словно плеть. Ударили в камень копыта.