Книга Светорада Янтарная - Симона Вилар

Они еще какое– то время стояли молча. Почему– то Лев не отпускал ее, но и не собирался уходить сам. И вдруг Светорада уловила некую перемену в его поведении. Казалось бы, ничего не произошло, однако она даже в полумраке ощутила, что базилевс смотрит на нее уже по– другому. Лицо Льва было затенено, ее же освещали отблески пламени: встревоженные глаза, темные брови, янтарные подвески вдоль щек. Внезапно княжна смутилась, как невинная девушка, – ей не хотелось пленять этого мужчину, ибо сейчас они были только мужчиной и женщиной, а Льва тянуло к ней. Он слегка качнулся в ее сторону, и Светорада закрыла глаза, потворствуя его слабости и злясь на себя за то, что не хочет воспользоваться моментом.

Но тут на террасу неожиданно вышел, шелестя широкими светлыми одеждами, Самона – только он один мог позволить себе подобное. Приблизившись, советник стал умолять императора вернуться, ибо им еще следовало обсудить с болгарскими послами положение на границе. Как хорошо, что он уговорил базилевса вернуться в зал! Княжна облегченно вздохнула, когда высокий худой Самона увлек за собой Льва.

А Александр? Светорада надеялась на встречу с ним, но он уже был в одном из малых залов Хрисотриклиния, откуда доносился его голос, его смех. Она видела, как он сидит там между непривычно оживленным патриархом Николаем и глупо улыбавшимся Гаврилопулом. Они смотрели выступления акробатов, один из которых держал на лбу высокий шест, даже не притрагиваясь к нему руками, а по шесту карабкался мальчик в набедренной повязке. На появившуюся в арке прохода Светораду они и не взглянули. И она решила, что пора уходить, ибо других женщин тут уже не было, а важные сановники все больше пили и веселились.

Поздно ночью Светорада долго ворочалась на своем широком роскошном ложе. Из всего случившегося за этот долгий день ее больше всего озадачило и поразило то, что Александр как будто не заметил, что его брат проявляет к ней внимание. Это было так обидно. Светорада едва не расплакалась. Но она утешала себя мыслью, что завтра постарается покинуть Палатий и вернуться к Ипатию. Зенон может подтвердить, что она ничем не запятнала себя.

Наконец Светорада погрузилась в сон. Однако проспала она недолго. Ее разбудили звуки, какой– то шум, мелькание огней. Щурясь на свет, она приподнялась на постели, а потом резко села, прижимая к груди вышитое покрывало. Она смотрела на зажигавших свечи евнухов, церемонных и важных, смотрела, как один из них внес и установил подле ее кровати складной столик, а другой поставил богатое кресло. В открытой двери появлялись и исчезали взволнованные лица ее женщин, даже Дорофея мелькнула, вращая круглыми, как у совы, глазами. И вдруг все они отпрянули, когда в дверном проеме появился император.

Лев был в длинном ночном балахоне светло– серого цвета, золоченые застежки красиво удерживали на его плечах ниспадающие складки… А еще непривычно было видеть базилевса без короны. Его волнистые волосы, короткие на лбу и у висков, сзади спускались на спину темной волнистой массой, борода была аккуратно расчесана. Лев вошел, шлепая широкими, на восточный манер тапками без задников, и отчего– то в этом отсутствии парадного облачения он выглядел как– то неприлично… Неприличным был и его визит к женщине посреди ночи. Светораду охватило смятение, и, хотя княжна прекрасно понимала, с какой целью оставил ее в Палатии патриарх, она не могла отделаться от смущения, будто девственница. Княжна села, вжавшись спиной в подушки, не смея встретиться взглядом с императором.

– У нас появилось желание переговорить с вами, – услышала она голос Льва.

С невозмутимым видом он сел за столик подле ее ложа, один из евнухов положил перед ним чистые листы бумаги и письменные принадлежности, поставил свечу. Потом по знаку императора все вышли, пятясь и низко кланяясь.

Светорада сидела, не поднимая глаз. Лев шуршал бумагами, затем взял в руки перо, поправил фитиль на свече.

– Вам не стоит удивляться моему визиту, госпожа Ксантия, – заговорил он. – Я правитель этой страны, я неустанно работаю ради ее блага и даже ночи посвящаю трудам. Сейчас одной из моих забот является сочинение для воинов под названием «Тактика». Это руководство к действию стратигов и приграничных акритов. Здесь я собрал все, что мне известно о способах войны, описанных в трудах древних авторов, а также о военных приемах ныне живущих народов. Все это может пригодиться. – Он улыбнулся удивленно взиравшей на него Светораде. – Ну– с, начнем? Вы сказали, что ваши русы – отменные воины. Поведайте, что вам известно о способах ведения ими осады, набега или же обороны.

Он макнул перо в чернильницу, серьезно и выжидательно посмотрел на нее.

«Он что, так ухаживает?» – растерянно соображала княжна. Она понимала, что ее вид – ночная сорочка, длинные распущенные волосы – вряд ли способствует серьезной беседе, однако заставила себя поверить, что Льва привела к ней именно та причина, на которую он ссылается. Может, и впрямь ему не спится по ночам не только из– за плотских мечтаний?

И Светорада начала рассказывать, стараясь, чтобы ее речь была как можно понятнее, а излагаемые ею факты заинтересовали столь ученого мужа, как Лев Мудрый. Итак, она стала припоминать, как вел обучение воинов смоленский князь Эгиль, ее отец. Сколько внимания он уделял рукопашному бою, сколько сил отдавал коннице! Но ее отец был варягом, и княжна невольно заговорила о северных воинах, которые слывут лучшими в мире бойцами.

– Так уж и лучшими, – пренебрежительно скривил губы император ромеев, но, видя, что молодая женщина умолкла, жестом велел ей продолжать.

Светорада по– прежнему была озадачена поведением явившегося к ней среди ночи Льва. Но пока он только слушал ее, временами что– то записывал. «Интересно, – думала княжна, – он и с Зоей так же себя ведет? Да и вообще, известно ли невесте императора, где он сегодня работает над своей „Тактикой“?» В любом случае Светорада, желая удержать Льва на расстоянии, старалась увлечь его своим повествованием, а потому касалась всего: и боя на ладьях, и вооружения русов, и действий их конницы. Когда же Светорада поведала, как князья, дабы уберечься от неожиданных вторжений, устанавливают дозорные башни вдоль водных путей, а затем зажигают на них огонь, предупреждая о приближении неприятеля, Лев даже отложил перо. Выглядел он озабоченным.

– Никогда бы не подумал, что варвары способны додуматься до такого.

Он вдруг рассказал княжне, что у ромеев тоже принято подавать сигналы опасности, но не при помощи огня, а благодаря зеркалам, которые отражают солнечный свет. Один из подобных сигнальных маяков, Фаросский, расположен совсем рядом, на высокой башне над храмом богородицы Фаросской, и Ксантия может увидеть его из окна. Лев увлеченно принялся объяснять, что этот маяк последний в длинной цепи сигнальных огней, устроенных на всем протяжении от столицы ромеев до сарацинской границы. Всякий раз, когда в Азии или в Сирии происходит нечто опасное, маяки подают сигналы, чтобы передать весть о случившемся в столицу. Рассказывая об этом, Лев вдруг воодушевился, стал размахивать руками, в одной из которых сжимал перо, даже брызнул на свою одежду чернилами. И при этом вдруг так смутился, что Светорада не смогла сдержать улыбки.