Книга Интимное средневековье. Истории о страсти и целомудрии, поясах верности и приворотных снадобьях - Розали Гилберт

Именно такого мнения придерживался уже знакомый нам священнослужитель Пьер Клерг, который в одиночку побудил многих замужних прихожанок нарушить клятвы, данные мужьям. В самом начале XIV века, в небольшой французской деревушке Пьер проявлял значительную активность. Его наихудший поступок заключался в том, что он лишил девственности девушку, выдал ее замуж и продолжал с ней прелюбодействовать.

Грацида Рив из Монтайю

Грацида родилась во французской деревне Монтайю в 1298 или 1299 году. Бедной девушке не повезло дважды: во-первых, она попалась на глаза распутному священнику, который захотел с ней переспать, а во-вторых, матери оказалось решительно наплевать на это. Примерно в 1313 году служитель церкви Пьер Клерг — по общему мнению, большой поклонник незаконных интимных связей, совершенно неспособный держать кое-что в штанах, — дождался, пока мать Грациды уйдет в поле жать хлеб, и явился к девушке домой, когда она была одна. О том, что с ней тогда случилось, мы знаем благодаря тому, что ее история предшествовала массовым религиозным судебным расследованиям по делу катаров[25].

Лет семь назад или около того… летом, кюре Пьер Клерг зашел в дом моей матери, которая как раз была на жатве. Он и пристал, спасу нет:

— Дай, — говорит, — познать тебя телесно.

Ну я и сказала:

— Согласна.

Я тогда еще девушкой была. Кажется, было мне лет четырнадцать-пятнадцать. Он лишил меня невинности на гумне, где держат солому. Но не силой, этого никак не скажешь. И после не переставал познавать меня телесно до января следующего года. Делалось это всегда в остале[26] моей матери, с ее ведома и согласия[27].

Итак, мать девушки все знала и явно одобряла то, что ее дочь использует для секса мужчина намного старше ее, да еще имеющий целую вереницу любовниц в их же деревне. Прекрасная мать. Что особенно страшно, Грациде, которую убеждали, что все идет как должно, не пришло в голову усомниться в том, что нормальный брак функционирует именно так.

Потом, в январе, кюре отдал меня в жены Пьеру Лизье, но все равно продолжал частенько познавать меня телесно все четыре года, что оставалось прожить моему мужу. С его ведома и согласия. Иной раз муж спросит:

— А что, кюре еще занимается с тобой этим самым?

А я в ответ:

— Да.

Муж и скажет, бывало:

— Если речь о нашем священнике, так и быть! Если кто другой, ни-ни.

Как эти люди манипулировали совсем юной девушкой, просто ужасно, но хуже всего то, с какой легкостью священник уговорил ее на секс в самом начале. Подобно жертвам многих сексуальных преступлений, девушка пошла на такой шаг добровольно и не видела в происходящем ничего плохого.

Словно этого мало, мужчина, за которого ее в пятнадцать-шестнадцать лет выдали замуж, позволял священнику продолжать пользоваться ею; но только священнику, никому более. Оказаться проданной в качестве секс-игрушки, чтобы муж лучше поладил с Господом, — всего лишь еще одна ситуация, в какую могла попасть средневековая девушка. А какой у нее был выбор? Никакого — Грацида о других вариантах не знала.

К 1320 году Грациде исполнилось всего девятнадцать, но именно тогда она положила конец этому безобразию, заявив, что не хочет более заниматься сексом с Пьером. Отсутствие ее желания превращало все в греховное деяние. Независимо от того, насколько искренним было ее заявление, она наконец решила постоять за себя. Что ж, лучше поздно, чем никогда. В отличие от многочисленных других любовниц Пьера, Грацида Рив из Монтайю, раз закрыв за собой дверь, больше к нему, похоже, не возвращалась.

Ну и молодец.

Колдовство

В воображении особо озабоченных мужчин женщины представали помешанными на сексе бесстыдницами — такова уж их холодная натура — и потому постоянно рисковали быть обвиненными в том, что кого-то нечестным образом соблазнили. Такие обвинения обычно сопровождались перекладыванием вины и обзывательствами.

Например, женщину могли обвинить в том, что она околдовывает мужчину, причем не в хорошем, романтическом или куртуазном стиле, а с применением самых настоящих ведьмовских снадобий и заклинаний. Мы знаем только о тех историях, где замужняя женщина заводила интрижку на стороне и была за это наказана. В исключительно редких случаях жены не крутили романы тайно, а пускались во все тяжкие, наплевав на мужа и собственную репутацию; об одном из таких нам известно из любопытного судебного разбирательства по делу некой Джоан Беверли.

Джоан Беверли из Лондона

В 1481 году церковный суд Лондона рассмотрел жалобу на некую Джоан, которая определенно… возможно… вероятно, не получала достаточно любви от мужа и пошла искать недостающее за пределами дома.

Церковь Гроба Господня. Джоан Беверли, или Лесселл, или Каукросс, — ведьма; она заполучила двух сообщниц и уговорила их помочь ей сделать так, чтобы Роберт Стэнтоун и еще один благородный человек из Грейс-Инн[28] любили ее и никого более; они занимались с ней прелюбодеяниями и, говорят, боролись за нее, так что один чуть не убил другого, а супруг ее боится оставаться с ней из-за этих двух людей. Она обычная шлюха и сводня и хочет травить мужчин.

Обратите внимание, сколько в столь маленьком отрывке ругательств и обзывательств. Тут явно что-то не так. Какой-то ужасающий любовный треугольник, в который не входит законный муж Джоан, зато входят двое посторонних мужчин. Так неудачно сложилось, что единственный ее законный сексуальный партнер — единственный же, кто боится даже близко к ней подходить. В любом случае жители Лондона XV века видели в Джоан Как Там Ее Фамилия истинное воплощение гнусной и коварной соблазнительницы.

Что за блудница.

Глава 10. Блудницы и где их можно найти

Проституция как грех

С проституцией в Средние века все обстояло непросто. С одной стороны, женщина, которая становилась проституткой и продавала свое тело, грешила сразу на нескольких уровнях морали, а с другой, иногда, по мнению общества, это было на деле не так уж плохо. В любом случае лучше, чем изнасилование, — женщина соглашалась на секс, да еще и получала деньги; а раз все довольны, то какой от того вред? Пьер Видаль из городка Акс-ле-Терм в средневековой Франции как-то раз обсудил этот вопрос с ученым коллегой.