Книга Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330 - Клод Каэн

Более того, почти наверняка вышеупомянутые рассуждения, которые можно применить к открытой территории, должны отличаться от тех, где речь идет о собственности в городах или рядом с ними, в той пропорции, в которой жизнь в этих городах возобновилась. На эту тему мы еще поговорим, когда мы будем обсуждать города.

Мы только что упоминали вакуф. Это институт классического ислама, который почти наверняка появился в Малой Азии только после распространения там традиционной мусульманской культуры. Несмотря на то что в мусульманских странах вакуф мог использоваться как в общественных, так и в личных целях, в тот период, который мы рассматриваем, он все в большем количестве передавался в пользу религиозных институтов (или социальных, что практически одно и то же), таких как мечети, медресе, больницы, караван-сараи и т. д., а в случае сельджукской Малой Азии я считаю это единственным подтвержденным вариантом. Вакуф представляет собой «связывание» имущества в пользу одного из вышеназванных институтов, иными словами, передачу его людям, которые берут на себя его содержание и использование. Передача является бессрочной и неотчуждаемой (хотя дальнейшая передача его в аренду определенного вида была практически неизбежной). Такое положение было общим для всего мусульманского мира. Мы знаем, что в Малой Азии этот институт появляется в конце XII века, но я не думаю, что эта практика была всеобщей в монгольский период, когда становятся более многочисленными случаи передачи вакуфа с целью сохранения фамильных владений под видом содержания благочестивого дара или с целью сохранения гарантированных средств для поддержания институтов, которые до этого содержались за счет государственного бюджета, на тот момент подвергавшегося опасности. В остальной части исламского мира вакуф практически всегда представлял собой имущество, находившееся в частной собственности, хотя, возможно, в конце Средних веков при мамлюках в Египте часть его составляли земли, принадлежавшие государству. В Малой Азии такой вариант, видимо, встречался чаще, в особенности за счет передачи крупных участков общественных владений. Например, в 613 (1216) году Эртокуш передал некоторую собственность в недавно захваченной Анталье в пользу мечети и других институтов той же провинции или соседней к северу провинции Бурглу. Вероятно, он сделал это не за счет своих возможностей, как частного владельца этих земель, а поскольку, как полуавтономный правитель всей Южной Анатолии, он имел право распоряжаться расположенными в этом регионе государственными землями.

Собственность, передаваемая как вакуф, полностью сохраняла все свои характеристики, иначе говоря, крестьяне, жившие там, в случае обрабатываемого участка земли переходили под власть новых бенефициаров или их агентов, на тех же условиях, которые были при прежнем владельце, будь то частное лицо или государство. В результате они должны были отдавать этим новым бенефициарам то же самое, что и прежним владельцам. В классических мусульманских странах, если собственность, которая передавалась в качестве вакуфа, облагалась налогом (харадж) или десятиной в пользу государства, она продолжала облагаться этими налогами и в своем новом статусе, за исключением тех случаев, когда государство освобождало от них эту собственность, что стало обычной практикой в конце Средних веков. При системе землепользования, существовавшей в Румском султанате, это условие лишалось смысла, поскольку почти вся земля принадлежала государству. Возникала неизбежная путаница между тем, что требовалось платить в качестве налога государству, как органу власти, и рентой, которую полагалось платить владельцу, которым фактически тоже было государство. В таких обстоятельствах передаваемое поместье в любом случае отчуждалось вместе с наложенными на него платежами, и, если эти платежи относились к классическим налогам, государство могло предоставить льготы, оставляя за собой определенные финансовые и иные права (что скорее проистекает из концепции икты, которую мы еще обсудим). В данном случае я не могу полностью согласиться с Османом Тураном, который, судя всему, считает, что существовали такие способы владения, которые относились не к самой земле, а к налогам с нее, притом что основным собственником этой земли оставалось государство. При таком даре, как тот, что был сделан Киру Фариду, в котором общее количество предполагаемого дохода, как записано в официальном кадастровом обследовании, определено, оставалось только четко указать значение предоставленной льготы. Только в случае икты, когда сама земля на самом деле не отчуждалась, возникала ситуация, которая явно отличается в текстах от истинной собственности. Точно так же необходимо было указать доход от вакуфа, но это не относилось к тем случаям, когда даром являлся только доход.

Слово «икта» уже встречалось несколько раз, и ранее в этой работе термин обсуждался в связи с Великими Сельджуками. Согласно Осману Турану, система землевладения у турок-сельджуков Малой Азии в целом предполагала использование икты как способа действия, поскольку государство не могло взять на себя прямое администрирование таких обширных территорий. Это сразу же возвращает нас к мысли, принятой Османом Тураном, о том, что икта является инновацией турок и, в частности, Сельджукидов и, поскольку это слово охотно переводят как «феод», ее можно считать специфической особенностью турецкого «феодализма». Мы уже объяснили, почему не можем согласиться с этой теорией. В любом случае в Малой Азии проблема предстает в условиях, отличных от тех, в которых находились Великие Сельджуки, правившие старыми мусульманскими территориями и никогда не имевшие в своем распоряжении общественные владения, сравнимые с владениями их сородичей из «Рума». По этой причине, не забывая о различиях, отмеченных выше при рассмотрении вопроса в общем, необходимо теперь разобраться в нем с особой тщательностью.

В рассуждениях, с которыми нам предстоит встретиться в связи с вопросом о «феодализме» в сельджукской Малой Азии, как и во многих других случаях, возникает путаница между различными вариантами использования термина «икта», и даже между ним и некорректными переводами этого термина на европейские языки. Не будем забывать, что икта в странах классического ислама может относиться к квазиобладанию частью общественного владения или просто к праву на налоги с земель, находящихся в частном владении. В первом случае она автоматически предполагает право наследования, как всякое владение. Однако во втором случае это противоречит изначальной концепции, которая только в XII веке была расширена и впервые придала этому варианту икты полуфеодальный характер. Более того, необходимо различать икту небольшого размера, состоящую обычно из одной-двух деревень, которую давали армейским офицерам в качестве оплаты, и крупные провинциальные территории, которые в XII веке тоже начали называть «икта» по мере того, как они стали приобретать автономию и право наследования. Однако эти права не приобретались автоматически, они, как и раньше, могли предоставляться только высокопоставленным должностным лицам, которые смещались с должности и которым в связи с этим даровалась икта на той территории, которой они же и управляли. В Малой Азии, как в других местах, мы должны отличать мелкую икту от управления провинцией. Позже будет показано (в отличие от того, что говорилось всегда), что управление провинцией в Малой Азии Сельджукидов могло быть получено в качестве икты только в исключительных случаях. Так или иначе, наместник крупной административной территории, независимо от того, каким бы ни был тип уступки, с помощью которой она была ему предоставлена, оказывался на местном уровне в таком же положении, что и государство. В связи с этим нам важно знать, были ли эти владения переданы в основном путем прямого предоставления именно икты, поскольку это могло быть также дарение, продажа или пожертвование в виде вакуфа.