Книга Исландия - Александр Иличевский

М и х а и л (Фридману). Вы… господин следователь, верно?

Ф р и д м а н (отпивая кофе). Я Фридман! (Пауза.) Разве это имя вам ничего не говорит? (Пауза.) Я уже был здесь для предварительной беседы.

Михаил и Мирьям взволнованно смотрят друг на друга.

М и р ь я м (пытается успокоиться). Ты ему скажешь про рукопись? Может, не стоит?

М и х а и л. Фридман…

Ф р и д м а н. Фри-ид-ман!

М и р ь я м. Значит, точно следователь…

М и х а и л. Дрор Фридман, я помню. Я должен помнить.

М и р ь я м. Я-то уж точно не помню, с чего мне помнить-то, когда я никогда и не знала, ты же не упоминал.

М и х а и л (подобострастно). Товарищ следователь, я готов дать показания… Всё, что потребуется.

Фридман высокомерно смотрит на них.

М и х а и л (живо). Мы как раз вас здесь и ждали.

Ф р и д м а н (снова отпивая кофе). Вот и хорошо. У меня есть что спросить. (Надевает очки.) Насколько я вижу. (Снимает очки.) Вы давно меня здесь ждёте.

М и х а и л. Дело в том, что… Мы ждали монаха.

Ф р и д м а н (резко). Какого монаха?

М и р ь я м. Того, что погиб в пустыне. Миша неточно выразился…

Ф р и д м а н. Вы приняли меня за монаха?

М и р ь я м. О нет, господин следователь, ни на одно мгновение.

Ф р и д м а н. А ведь могли бы, а?

М и х а и л. Э-э-э, это… знакомый. Он не ездит на автомобиле.

М и р ь я м. Да нет же, мы его почти не знаем.

М и х а и л. Конечно… мы его не очень хорошо знаем… но всё-таки…

М и р ь я м. Тем более он уже умер. Но Миша убеждён, что он ещё вернётся. Точней… (Михаилу.) Надо объяснить получше.

Ф р и д м а н. Значит, вы не могли принять меня за него.

М и р ь я м. Дело в том, что… (Михаилу.) Вот ты и объясняй.

М и х а и л. Не слушайте её, господин следователь, не слушайте!

Ф р и д м а н. Так я услышу когда-нибудь объяснение? Зачем вы ждали умершего монаха?

М и х а и л. Дело в том, что… Вопреки всему. В пустыне, знаете ли, всякое случается.

Ф р и д м а н. Здесь? На моей родной земле?

М и х а и л. Мы не задумывали ничего плохого.

М и р ь я м. У нас были добрые намерения.

Ф р и д м а н. Я сам знаю, что пустыня дело тёмное.

М и х а и л. Вот и мы так думаем.

Ф р и д м а н. Вроде бы родная земля, но это так.

М и х а и л. Ничего не поделаешь.

Ф р и д м а н (широким жестом). Перейдём к делу. При чём тут монах? Могу предположить, что этот монах вам нужен для чего-то. Вы вызываете духов? Не время. Его гибель переполошила все монастыри, из Греции завтра прибывает делегация. Этот монах оказался вором. Провёл в монастыре пятнадцать лет – только для того, чтобы втереться в доверие и получить доступ к секретным рукописям. Уж не знаю, как ему это удалось. Как удалось и то, что он вынес незаметно важнейшую для монастыря, а может быть, и для всей цивилизации апокрифическую рукопись.

Молчание. Мирьям и Михаил понемногу смелеют и приближаются к Фридману, осматривают его со всех сторон. Фридман с довольным видом потягивает кофе. Внезапно Бен-Гур снова исторгает жуткий вопль.

М и р ь я м. Что с ним?

М и х а и л. Если б только я умел так орать, я бы тоже орал.

М и р ь я м. Что же нам теперь делать? Ему всё известно.

М и х а и л. Откуда я знаю? (Они придвигаются ближе. Фридману.) Я хотел вам отдать рукопись, но она исчезла сегодня утром. Я нигде её не смог обнаружить. Вероятно, именно поэтому мы ждём монаха. Живым или мёртвым. С рукописью.

Ф р и д м а н. А что за история с двойником?

М и х а и л. Смотри-ка!

М и р ь я м. Что?

М и х а и л. Он и это знает.

Ф р и д м а н. Я всё знаю, кроме одного – где рукопись.

М и х а и л. Дело в том, что, когда я встретил монаха впервые, он привиделся мне моим двойником. Сначала я испугался, но, когда стал выводить его из пустыни, мне стало всё равно.

Ф р и д м а н. Действительно. Когда спасаешь человека, не до мистики. Евреи верят в то, что у человека две души. Одна облечена в кровь, другая витает где-то. И та, вторая, может иногда вселяться в человеческую оболочку, создавая двойника.

М и х а и л. Вот потому я и в зеркало уже лет двадцать не смотрю.

М и р ь я м. А я смотрю, я себе нравлюсь.

М и х а и л. Ты вне сравнений.

М и р ь я м. Что ж ты хотел?

М и х а и л. Получается, мы теперь все вместе будем ждать?

Ф р и д м а н. Да, я тоже ума не приложу, вижу только такой выход. Кибуц мы обыскали. Госпиталь, куда его доставили, тоже. Теперь вот осталось вас обыскать. Для порядка.

Михаил решительно и быстро раздевается догола. Фридман обходит его со всех сторон.

Ф р и д м а н. Спасибо. Одевайтесь.

М и р ь я м (пожимая плечами, делая брезгливую гримасу). Надеюсь, вы понимаете, что мне некуда было бы спрятать то, что вы ищете?

Ф р и д м а н (потупив взгляд). Понимаю.

М и р ь я м (Михаилу). Смотри, Бен-Гур пускает слюну.

М и х а и л. От натуги.

М и р ь я м. Так о чём мы будем говорить? Надо время скоротать.

Ф р и д м а н. О чём бы вы ни говорили, мне это будет полезно послушать.

М и р ь я м (Михаилу, тихо). Это подозрительно.

М и х а и л (вытягивая губы). Что ж. Если говорим, так говорим. Например, мне сегодня подумалось, что творчество, в определённом смысле, прыжок через пропасть. Не каждый эту пропасть перелетает, во-первых. Во-вторых, прыжок этот сам по себе существует только до тех пор, пока он не окончился. Программисты знают: программа имеет смысл лишь до тех пор, пока она не написана. Так что порой пословица «Только то, что я могу в любой момент бросить всё это, даёт мне силы продолжать» становится необыкновенно актуальной…

Ползком выбирается на сцену под дерево человек в рясе.

М и р ь я м. А вот и наш герой, дождались, на свою голову.

М и х а и л. Это ещё неизвестно.

М и р ь я м. Он задыхается.

М и х а и л. Ничего страшного.

М и р ь я м. А его глаза!

М и х а и л. Что с ними?

М и р ь я м. Выкатываются из орбит.