Книга Хорошие девочки умирают первыми - Кэтрин Фоксфилд

Ава помчалась через аттракционы, ускоряя шаг, когда вокруг удлинялись тени. Она вздрогнула от внезапно раздавшегося позади нее грохота, но это был всего лишь приближающийся шторм. Тяжелые и холодные, упали первые капли дождя. Всего за несколько секунд Ава промокла насквозь, вода стекала с ее волос, по лицу, попадала в рот.

Ава поднялась по ступенькам на главную площадь. Галерея игровых автоматов сияла. Вспыхивали огни, вывески обещали деньги и призы. Играла электронная музыка, звучали звон монет, падающих на подносы, и оглушительные аплодисменты. Выстреливали пробки от шампанского, какая-то женщина стонала в экстазе. Ава бросилась к дверям и принялась дергать за ручки. Но дверь не поддавалась.

На главной площади раздался топот шагов, но быстро затих. Ава резко обернулась. Ничего, кроме блестящих луж и капель дождя.

Что-то шевельнулось в тени. Фигура. Ава постучала в дверь. Крикнула остальным, чтобы они впустили ее, попинала стекло, пока по нему не расползлась паутина трещин. Окликнула по именам каждого: Джоли, Эсме, Ливию, Имоджен, Ноа.

– Впустите, впустите меня!

Послышались голоса и скрип, будто двигают какую-то тяжесть. Дверь распахнулась, и Ава бросилась внутрь, поскользнувшись на луже дождевой воды и тяжело упав на пол.

– Вы должны были подождать. Вы не дождались меня! – всхлипнула она. – Я его видела, а никто из вас меня не ждал!

Ноа и Эсме закрыли двери и забаррикадировали их игровым автоматом. Шум бури терялся среди электронных гудков и игровой музыки. Ребята стояли полукругом вокруг Авы, хмурясь и обмениваясь взглядами. Джоли и Имоджен держали принесенные из клуба бутылки с выпивкой. Будто собрались на вечеринку.

– Почему же вы не подождали? – спросила Ава.

– Мы забыли, – медленно произнес Ноа. – Мы думали, что все ушли.

Джоли резко рассмеялась.

– Черт, мы совсем забыли про Аву.

– Будто тебя вообще не существовало, – удивленно заметила Имоджен.

Перед ней склонилась Эсме. Ее колени хрустнули.

– Видела его? Ты о чем?

– Шепчущего.

– Шепчущего? – Голос Ливии дрожал. – И что же он сказал?

Ава пыталась отдышаться, чтобы заговорить, но слова прерывали короткие, резкие вздохи.

– Клем сам вызвался стать его Единственным. – Она подняла голову. – Думаю, Клем попытается убить нас всех.

Двадцать

Выдав джекпот, автомат взорвался электронным хохотом. «Клоун повсюду», – читалось в огнях. Над барабанами зависло лицо клоуна с круглым красным носом. Его язык высунулся между огромных зубов. Огни, образующие дугу над его головой, вспыхнули, будто он жонглировал семью пронумерованными шарами.

Семь шаров, семь выживших. Порядок работы автомата нарушен, зациклен на повтор. Вновь и вновь звучит единственная нота. Один, один, один, один, один – вспыхивают огоньки.

Ава вскочила и выдернула вилку из розетки. С последними электрическими искрами вспыхнули слова «Вы проиграли», клоунский хохот исказился и умолк. Ава пнула машину ногой. Тяжелый удар заставил боль расцвести в пальцах ее ног. Она била железную конструкцию снова и снова – тук, тук, тук! – и не останавливалась.

– Я думаю, что он достаточно пострадал. – Эсме потянула ее назад.

Ава отмахнулась. Она слишком сильно нервничала. Она бы убежала, если бы могла, но все двери были забаррикадированы, а снаружи ожил остров.

Живой, живой, живой. Идущий за ней. Шум игровых автоматов со всех сторон барабанил в ее голове.

– Теперь ты в безопасности, – сказала Эсме. – Расслабься.

Ава оборвала ее:

– Безопасность? Конечно же, нет! Древняя штуковина натравливает нас друг на друга, и единственный способ выжить – это играть по правилам!

– Это не Голодные игры, – возразила Эсме.

– Он будет шептать нам до тех пор, пока мы не признаемся или не согласимся убить друг друга!

Улыбка Эсме погасла.

– Никто и ни к чему меня не принудит.

Почему-то это безумно разозлило Аву.

– Кто ты на самом деле? – орала она. – Как ты думаешь, что тебя сломает?

Эсме что-то сказала, но Ава ее не расслышала. Шум галереи заглушал все остальное. Из игровых автоматов доносились смех, звон монет, выстрелы и взрывы. Звуки окружили ее, лишая возможности слышать даже собственные мысли.

Ава зажала уши руками.

– Пусть весь этот шум просто прекратится, – взмолилась она.

– Я могу это остановить, – насмешливо произнес чей-то голос. – Признайся, и все пройдет.

– Признаться? – выдохнула она, бессильно опустив руки. – Признайся, и ты освободишься.

– Расскажи мне, что случилось в «Оракуле». Расскажи, что ты сделала.

Рэйчел. Автостоянка. Синие мигалки. Признание – вот и все, что от нее требуется. Это так просто. Произнести вслух несколько слов, и все закончится. Никакого шума, никакого Шепчущего, никаких игр разума. Аве казалось, что ее вырвет: что-то поднималось изнутри и хотело вылиться через край. Точка невозврата.

– Я хотела, чтобы мои фотографии что-то значили, – невнятно пробормотала Ава. – Отражали что-то важное. Рэйчел, она…

Ава судорожно вздохнула. Открыла рот, чтобы продолжить. Но потом кое-что увидела и замерла. Кто-то отражался в окнах галереи, темных снаружи и залитых ярким светом изнутри. Кто-то, кого там не было. Улыбающийся парень с мазками черной краски вокруг глаз.

Шепчущий. Ждущий ее признания, с его пустыми глазами и подтянутым животом.

Он не собирался заполучить ее. Ава схватила зеленую пластиковую клюшку для гольфа, лежавшую перед кассой, и замахнулась прямо в лицо Шепчущего. Она ударила в неподатливое окно и била до тех пор, пока не осталась лишь погнутая ручка. Ава швырнула в дверь то, что осталось от клюшки, та умилительно отпрыгнула.

– Свали к черту! – завопила Ава.

Шепчущий исчез. Окно было пустым, если не считать отражения Авы и пятерых других, наблюдавших за ней. Озабоченные лица, обеспокоенные собой, а не ею. Она знала, о чем они думают: возможно, им следовало оставить ее снаружи, в темноте.

– Теперь тебе лучше? – спросило отражение Джоли.

Ава повернулась к ней лицом. Она никак не могла отдышаться, чтобы заговорить.

– Я не хочу, чтобы она была здесь, с нами, – прошептала Имоджен не очень тихо. – Она сумасшедшая.

– Видишь, они тебе не друзья, – раздался голос у нее за спиной. – Им на тебя наплевать.

Ава взвизгнула и вновь крутанулась к окну, но Шепчущий опять исчез. Ее собственное отражение смотрело на нее дикими, как у животного, глазами: мышцы напряжены, зубы оскалены. Шепчущий все еще наблюдал за ней, но уже не отражаясь в зеркалах. Она чувствовала его присутствие. Он потешается.