Книга Падение Константинополя. Гибель Византийской империи под натиском османов - Стивен Рансимен

Глава 13. Судьба уцелевших

Западная Европа испытала укол совести, но так и не расшевелилась. Греческие кардиналы Исидор и Виссарион взывали и молили, а папа Пий II, любитель греческой культуры, собирал средства для спасения Востока. Но все, чего им удалось добиться на практике, – это лишь облегчить жизнь несчастным беженцам, спасшимся от турок.

Таковых было не очень много. Беднякам пришлось остаться на Востоке и нести на своих плечах любой крест, который мог выпасть на их долю. Из крупных фигур, сыгравших роль в этой драме, немногие добровольно согласились жить при султане. Многих же там удержало лишь заточение или казнь. Остальные искали пристанища в Италии.

Две старинные императорские династии вскоре практически сошли на нет. Что касается уцелевших братьев императора Константина, то деспот Димитрий на первых порах вошел в милость к султану. Ему выделили апанаж из бывших владений Гаттилузи: город Энос и острова Лемнос и Имврос, а также части Тасоса и Самофракии. Они приносили ему ежегодный доход в шестьсот тысяч серебряных монет – половину острова, половину Имврос. Вдобавок с монетного двора султана ему каждый год присылали тысячу сребреников. Семь лет он тихо жил в Эносе со своей женой Зоей и ее братом Матфеем Асеном, который когда-то был его наместником в Коринфе, а теперь заведовал местной солевой монополией. Димитрий проводил дни в удовольствиях, предаваясь охоте и пиршествам, и немалую долю своего богатства отдавал церкви. В 1467 году у него внезапно отняли апанаж. Если верить истории, которую Сфрандзи считал правдивой, подчиненные Матфея запустили руку в доходы, которые следовали султану соляных промыслов, и Матфею с Димитрием пришлось отвечать. Что сталось с Матфеем, неизвестно. Димитрия же лишили всех доходов и отправили в Дидимотихон доживать свои дни в бедности. Однажды султан, проезжая мимо, заметил его и почувствовал жалость. Димитрию дали ежегодное пособие в пятьдесят тысяч сребреников, которые выделялись из доходов от султанской монополии на зерно. Длилось это недолго. Вскоре Димитрий с женой ушли в монастырь. Он умер монахом в Адрианополе в 1470 году, а она пережила его всего на несколько месяцев. Их единственную дочь Елену, по официальным сведениям, взяли в султанский гарем, но, по-видимому, она осталась непорочна и жила в собственном доме в Адрианополе. Она умерла за несколько лет до ее родителей, завещав патриархии свои драгоценности и платья.

Деспот Фома с женой и детьми бежал на Керкиру, прихватив с собой голову апостола – святого Андрея, хранившуюся в Патрах. В конце 1460 года он вместе с реликвией перебрался в Италию, а 7 марта 1461 года с почестями въехал в Рим. Через неделю папа, которому он презентовал голову апостола, пожаловал ему орден Золотой розы. Фома оставался в Италии, надеясь когда-нибудь вернуться в Морею. Папа назначил ему пенсион в триста золотых дукатов в месяц, к которому кардиналы позднее прибавили еще пять сотен из собственных доходов. Достоинство и презентабельная внешность, которую Фома сохранил до старости, производила впечатление на итальянцев, и он тем более угодил им тем, что публично принял католичество. Его жена Катерина Заккариа, которую он оставил на Керкире, умерла там в августе 1462 года. В 1465 году Фома вызвал своих детей в Рим. Через несколько дней после их приезда, 12 мая, он испустил дух в возрасте пятидесяти шести лет[104].

У Фомы было четверо детей. Старшую, Елену, еще ребенком выдали за Лазаря III Бранковича, от которого она родила трех дочерей. В 1459 году, вскоре после смерти супруга, она выдала старшую, Марию, за короля Боснии Степана. Когда турки захватили Боснию, молодую королеву взял к себе в гарем турецкий военачальник, а Елена с двумя младшими дочерьми бежала на Лефкаду. Одна из девушек, Милица, вышла замуж за владетеля Кефалонии и Лефкады Леонардо III Токко, но умерла бездетной несколько месяцев спустя. Другая, Ирина, стала женой Гьона Кастриоти, сына Скандербега, и после смерти свекра уехала с мужем в Италию. Елена осталась при дворе своего зятя Лефкаде, в конце концов ушла в монастырь и там и умерла в 1474 году.

Братья и сестры Елены были намного младше. Андрей родился в 1453 году, Мануил – в 1455 году, а Зоя, вероятно, в 1456 году. Сирот приняли на попечение римские папы. В июне 1466 года Зою выдали замуж за римского дворянина из рода Караччоло, но вскоре она осталась вдовой. В 1472 году папа Сикст IV добился, как ему казалось, дипломатического триумфа, когда устроил ее брак с русским царем Иваном III. Бракосочетание состоялось в Ватикане, от имени царя выступало его доверенное лицо. Папа подарил невесте приданое в шесть тысяч золотых дукатов. Но, приехав в Россию, Зоя, теперь уже перекрещенная Софией, забыла о католичестве и со страстью погрузилась в политику православной церкви. Ее дочь Елена вернулась в католическую веру, став супругой польского короля Александра Ягеллончика; но ее сын Василий III и его преемники оставались поборниками православия. Польская королева Елена умерла бездетной. Династия Василия III прервалась столетие спустя со смертью его правнучки Анастасии Федоровны и ее дяди царевича Дмитрия.

У сыновей Фомы жизнь сложилась не столь почтенно. Младший, Мануил, провел юность в Италии, получая папский пенсион в пятьдесят дукатов в месяц. Около 1477 года он вдруг поехал в Константинополь и отдал себя на милость султана. Мехмед принял его благожелательно, дал ему поместье и содержание. Там он женился, но имя его жены неизвестно, как и дата его смерти. Из двух его сыновей старший умер в юности, младший Андрей обратился в ислам и окончил дни вельможей под именем Мехмед-паша. Потомков он, по-видимому, не оставил. Старший сын Фомы Андрей предпочел остаться в Италии, где жил на таком же скудном пенсионе в пятьдесят дукатов в месяц. К нему относились как к наследнику императорского трона, и он сам подписывался «милостью Божией сын императора Константинопольского». Однако его поведение вряд ли приличествовало императору. В 1480 году он женился на уличной женщине, римлянке по имени Катерина, и наделал больших долгов. Он уговорил папу Сикста IV дать ему два миллиона золотых дукатов на финансирование экспедиции в Морею, а деньги промотал. Ни это, ни то, как он охотно продавал титулы и привилегии честолюбивым иностранцам, не спасло его от финансового краха. Около 1491 года он отправился в путешествие к сестре в Россию – которое тоже не принесло ему денежной выгоды, и остаться там его никто не уговаривал. Наконец он нашел себе друга в лице короля Франции Карла VIII, у которого Андрей побывал в 1491 году, и тот уплатил часть его долгов. Андрей приветствовал вторжение Карла в Италию в 1493 году и поспешил на север, чтобы примкнуть к нему. 16 сентября 1494 года он подписал договор с Карлом, щедро пожаловав ему все права на престолы Константинополя, Трапезунда и Сербии, а себе приберег только морейский деспотат. Когда в следующем мае Карл вошел в Неаполь, он пообещал Андрею ежегодный пенсион в тысячу двести золотых дукатов. Сомнительно, что эти деньги выплачивались после отъезда Карла из Италии, а если и да, то совершенно точно прекратились после смерти короля в 1498 году. Вскоре Андрей снова оказался в долгах. В начале 1502 года он подписал новый договор, передав все свои права испанским монархам Фердинанду и Изабелле, но денег от них не получил. Когда он умер в июне того же года, его вдове пришлось выпрашивать у римского папы сто четыре дуката, чтобы оплатить его похороны. Он оставил одного сына по имени Константин, красивого, но бестолкового юношу, который некоторое время командовал папской гвардией. Дата смерти Константина неизвестна.