Книга Романовы - Надин Брандес

– Действие заклинания, скорее всего, скоро кончится. – Я прищурилась, глядя, как небесное сияние вновь скрывается за горизонтом, хотя утро еще не пришло. Болезненный свет выявил жуткие попытки Юровского скрыть улики. – И когда это случится, думаю, мы вернемся к нашим физическим формам. Или, возможно, умрем. – Я содрогнулась при мысли о возвращении в свое тело на дне шахты вместе с остальными трупами нашей семьи.

– Мы должны привести сюда Белую армию. К самой могиле. – Алексей развернулся лицом к лесу. – Рассказать им, что сделал Юровский, чтобы правда не умерла вместе с нами. Он старается держать нашу казнь в секрете – вероятно, потому что это приведет белых в ярость.

– Как это сделать, если нас никто не видит и не слышит?

Он взял меня за руку.

– Я должен попытаться.

Я вспомнила, как мы с ним разговаривали о его долге и о том, насколько беспомощным он чувствовал себя. Больной солдат. Он учился быть вожаком, но ему некого было вести. Теперь есть. Меня. Пусть у него и нет трона, но он – законный наследник престола.

И мой долг – поддержать царевича. Помочь ему найти Белую армию. Помочь ему выжить.

– Показывай дорогу.

Сквозь лес мы поспешили обратно к Екатеринбургу, все дальше и дальше от семьи. Долгий путь не утомлял. Густой подлесок не мешал идти. Лужи, частые на болотистой земле, не обдавали брызгами. Мы бежали, бежали и бежали, не уставая, едва дыша. Несмотря на отрезвляюще отчаянное положение, Алексей мчался с дикой свирепостью. В призрачной форме он был таким здоровым, каким никогда не чувствовал себя раньше.

– Посмотри на мои ноги, – сказал он, перепрыгивая через бревно. – Смотри внимательно.

Он попытался сделать корявое колесо.

– А сейчас? – Он петлял между деревьями, не замечая препятствий.

– Это великолепно, – все, что я могла выдавить, прежде чем ужас перед нашим неминуемым концом овладел моим разумом. Я не хотела возвращения в физическое тело. Не желала пробуждения в шахте Юровского. Я бы предпочла, чтобы мы просто умерли. Пожалуйста, Господи, пусть это будет смерть.

Мы бежали уже больше часа, когда деревья начали редеть. Этот лес не напоминал о доме. Тайга не приглашала в свежие, земные объятья. Она ощущалась скорее врагом, чем другом.

Я пошла медленнее, все чувства насторожились. Протянула руку, останавливая Алексея.

– Слушай.

Когда мы остановились и сосредоточились на звуках леса, шум, который, показалось, я слышала, уже затих. Вскоре раздался еще один звук. Хриплый человеческий стон.

Впереди.

Я нырнула за дерево, но Алексей двинулся вперед.

– Вспомни, нас никто не может слышать. И видеть.

Мы пробирались через лес, пока в лабиринте деревьев я не заметила какую-то фигуру. Хотя Алексей был прав – мы невидимы и не слышны для обычного мира, – я все равно жалась к деревьям и выглядывала из-за стволов.

И тут я увидела его.

Заша.

Моего палача. Он стоял на коленях у ствола огромного дерева, обхватив голову руками и положив пистолет на колени.

– Господи, – произнес он едва ли громче шепота, – прости меня.

Господи? Прости? Как смеет Заш просить прощения? Он застрелил меня! Ничто не могло изменить того, что он сделал.

Его пальцы вцепились в волосы, словно в попытке вырвать воспоминания. Как будто боль могла заглушить их крики…

– Это же Заш! – ахнул Алексей. Он казался взволнованным. То, что брат увидел, будто обнадежило его.

– Он застрелил меня, – отрезала я. – Мы не можем ему доверять.

Брат замолчал. Мне казалось неправильным наблюдать за страданиями Заша, словно за спектаклем. Но я не верила и половине сказанного. Так продолжалось, пока мой палач не затих и, казалось, не погрузился в следующую стадию – смирение. С холодной безнадежностью он потянулся к коленям и поднял пистолет, глядя на оружие так, словно никогда раньше не видел.

Затем направил ствол в сердце. Передумал и приставил дуло к подбородку.

– Нет! – крикнул Алексей.

Даже я была ошеломлена. Прежняя Настя не хотела, чтобы Заш ушел из этого мира. Но новая Настя не желала, чтобы он существовал после содеянного. Или избавлялся от страданий: я разозлилась, увидев, что Заш решил уйти из жизни. Сбежать. Он не заслуживал свободы от боли, которую испытывал. Его страдания были наказанием за то, что он решился казнить мою семью.

– Стой! – крикнул брат у самого уха Заша. Солдат напрягся. На мгновение мне показалось, что он услышал Алексея. Но затем он положил палец на курок.

– Настя! – Алексей повернулся ко мне, как будто я могла что-то сделать. Чем больше он паниковал, тем сильнее колотилось мое сердце.

Это было неправильно. Это было нечестно.

– Я не знаю, как его остановить, Алексей. – Мой голос звучал безжизненно.

Алексей попытался выдернуть пистолет из руки Заша, но его собственная тонкая ладонь прошла сквозь оружие. Пальцы Заша дрожали, но дуло пистолета оставалось прижатым к коже. Он начал бормотать что-то себе под нос, быстро и отчаянно. Я снова уловила Господи.

– Какое следующее заклинание матрешки? – закричал мне Алексей. – Используй его!

Я резко вышла из оцепенения. Конечно. Конечно, я должна остановить Заша – ради Алексея. Ради самой себя. Я не могу смотреть, как он умирает.

Мы пережили столько мучений и горя! И хотя Заш стрелял в меня, предал нас, Алексей все равно заботился о нем. Я больше не желала видеть, как страдает брат.

Я вцепилась в игрушку, но не смогла вытащить ее из корсета. Она оказалась в ловушке между физическим и эфирным мирами. В эфирном она была у меня, в физическом – у Юровского.

– Матрешка застряла. Я не могу ее использовать, потому что она у Юровского! – озвучила я свои опасения.

– Какое заклинание было первым? Может, оно превратит Заша в призрака, как и нас. – Он обхватил пальцами запястье солдата, поворачивая его так, словно прикасался к нему. Затем протянул свободную руку мне. Я схватила ее и стала искать слово заклинания, уже зная, что оно не сработает. Заклинание было использовано. Оно исчезло с моих губ. Я почувствовала пустоту.

Но я все равно его произнесла.

– Айнин.

Все изменилось, словно под порывом ветра. Мое тело отяжелело, в груди разлилась боль. Колени подкосились, и я упала, зацепившись за бревно. В глазах потемнело, и я быстро заморгала, пытаясь осознать происходящее, пока зрение приспосабливалось.

Я снова обрела тело.

Какое-то время Алексей еще стоял на ногах, но тут же напрягся, словно его ударило током. Его глаза скользнули по мне, и слабая мольба сорвалась с губ.

– Нас… тя…