Книга Дурное поведение - Пенелопа Дуглас

Но меня его мнение не интересовало. Мне надоело, что Джек слишком ревностно присматривает за мной.

– Больше всего на свете я хочу, чтобы ты нашла себе парня, – поспешил он меня успокоить, – но тебе не кажется, что ты играешь с огнем?

Я снова настойчиво сунула ему в руки коробку.

– Я люблю огонь, – заявила я, взбираясь на спинку дивана.

– Да, ты рисковая девчонка, – поддразнил Джек, – но только тогда, когда уверена в исходе дела, Истон. Не хочу тебя разочаровывать, но твои прежние поступки нельзя считать риском.

Я покачала головой и закатила глаза.

– Я вовсе не влюбляюсь. Мы оба слишком сложные натуры для этого.

– А что насчет него?

– Что? – Я тяжело вздохнула.

– Хочешь, чтобы он в тебя влюбился?

Я пристально посмотрела на брата, пытаясь сохранить на лице легкую улыбку. Мне и самой этот вопрос приходил в голову.

Хотела ли я, чтобы Тайлер Марек полюбил меня?

Нет, конечно же.

Я хотела, чтобы кто-нибудь полюбил меня. Когда-нибудь. Но не сейчас.

Я рассчитывала, что у меня впереди годы, чтобы успеть построить отношения с кем-то. Годы, чтобы привести свою жизнь в порядок. Чтобы чувствовать себя комфортно, сближаясь с кем-то. Но только не сейчас и не с ним.

У Тайлера слишком много своих забот – как и у меня.

Кроме того, он был на двенадцать лет старше и находился на другой ступени развития. Вероятно, его многочисленные обязанности не позволят ему путешествовать и исследовать мир. И, скорее всего, его сложный родительский опыт отбил у него желание завести еще детей. Я и сама не могла с уверенностью сказать, что хочу их иметь, но и не исключала для себя такой возможности.

Нет. С Тайлером Мареком у меня просто интрижка.

Я облизнула губы и одарила брата улыбкой.

– Он заставляет меня смеяться и возбуждает, – поддразнила я его. – И мне нравится, что он вытворяет языком, когда…

– Ладно! – выпалил Джек, отворачиваясь. – Не надо так откровенничать.

Я тихонько затряслась от смеха и сползла на сиденье дивана.

– Знаешь, что самое интересное? – спросила я, и брат посмотрел на меня. – Со вчерашнего утра я ни разу не пересчитывала предметы.

– Неужели? – Он уставился на меня так, словно не верил своим ушам.

Я кивнула и встала с дивана.

– Я стараюсь не завышать ожидания, – заверила я его. – Но сейчас впервые за целую вечность чувствую себя спокойно. И собираюсь наслаждаться этим, пока есть такая возможность.

Похоже, Джеку нечего было на это возразить, потому что он осторожно кивнул и сделал несколько глубоких вздохов. Мой брат вел себя противоречиво, и мне до сих пор было трудно его понять. Он хотел, чтобы я забыла о прошлом, но начинал заметно дергаться всякий раз, как видел ракетку в моих руках. Он хотел, чтобы я встречалась с парнями, а не просто заводила интрижки, но определенно не с кем-то вроде Тайлера Марека.

Если уж на то пошло, я-то думала, что моему брату понравится эта идея. Тайлер успешен, имеет связи в обществе и занимается политикой – всего этого хотел добиться и Джек. Я знала, чего, по его словам, желает для меня брат, но в тех редких случаях – как, например, в последнее время, – когда мне вроде бы удавалось соответствовать его желаниям, он по непонятным мне причинам пытался отговорить меня от этого.

– Что ж. – Джек тяжело вздохнул и натянуто улыбнулся мне. – Раз уж ты в таком хорошем настроении, я просто умираю от желания отведать твоего пирога с беконом и грибами.

– Пирога? – Я поморщилась. – Ты хоть представляешь, сколько времени это займет?

Он подарил мне широкую улыбку, которая выглядела скорее кривлянием, чем сочувствием, но я не нашла в себе сил отказать. Мне нравилось, когда есть чем заняться.

– Прекрасно, но тогда я включу музыку. – Я скорчила брату рожицу. – Надень наушники, если захочешь посмотреть телевизор.

Я обогнула диван и вошла в кухню, но тут же замерла, когда увидела распахнутые дверцы кухонных шкафчиков и открытый ящик.

Он это серьезно?!

– Джек! – закричала я, подходя и закрывая все дверцы. – Если ты собираешься торчать здесь, то хотя бы закрывай за собой шкафчики и ящики.

На следующий день я расхаживала по проходу между партами в своем кабинете и вместе с учениками делала выводы по материалу, прочитанному ими во время вынужденных каникул из-за непогоды.

– Итак, за те десятилетия, что разделяли Американскую революцию и Гражданскую войну, наша страна пережила первую промышленную революцию. Что за изобретения тогда появились? – спросила я учеников, щелкнув пальцами. – Ну же. Вспоминайте.

– Машина для очистки хлопка! – выпалил Райдер Бруссард.

– Для чего она нужна? – продолжила я, расхаживая взад-вперед и разглядывая плитку у себя под ногами.

– Э-э, – протянула одна из девочек, а затем закричала: – Хлопковые волокна отделяются от семян, что позволяет быстрее производить одежду!

Я подметила, что это ученица из первой группы, поэтому поспешила к доске и зачла очко для ее команды и еще одно для команды Райдера.

– Что еще? – поинтересовалась я.

Ученики просматривали свои заметки и диаграммы, не теряя энергии и желания работать, несмотря на то, что сегодня трудились в поте лица с того момента, как вошли в кабинет. Они разбились на группы и распределились по классу, сидя или стоя возле парт, и зарылись в бумаги. Будь мои намерения благородными, я бы пришла в восторг от такой отдачи.

Но мной двигали иные побуждения. Мне требовалось отвлечься после вчерашнего визита брата. Он отрицал, что устроил на моей кухне беспорядок, и теперь я никак не могла выкинуть это из головы. Если не Джек оставил ящик и шкафчики открытыми, то кто?

Он должен был догадаться. В тот момент, когда накануне вечером Джек вошел в квартиру и увидел беспорядок на кухне, он должен был заподозрить что-то. Я никогда не оставляла вещи не на своих местах. Четыре чашки складывала стопкой в шкафу, закрывала зубную пасту двумя поворотами крышки, вещи в шкафу развешивала в строгой очередности – блузки, рубашки, брюки, юбки, от темных до светлых тонов, – все всегда находилось в порядке.

Но вчера в ходе дальнейшего осмотра обнаружилось, что занавеска в душе тоже не задернута, а две юбки, которые я не носила в последнее время, висят на спинке стула в спальне.

Сердце снова заколотилось, и я сглотнула.

Разложенные по местам вещи не только помогали хотя бы отчасти взять свою жизнь под контроль, но и показывали, вторгался ли кто-то на мою территорию. В шестнадцать лет, когда у меня уже начались навязчивые идеи, я определяла, что опасность рядом, если замечала какую-нибудь смятую, передвинутую или переставленную вещь. Уже пять лет, даже продолжая соблюдать ритуалы для собственного успокоения, я не чувствовала себя в безопасности. Ни разу с тех пор, как видела этого человека в последний раз.