Книга Холодное сердце пустыни - Вера Волховец

Но если за него попросит брат, если он обратится к ней как к Сальвадор, с учетом её кармического долга перед Ландерсами…

Короче говоря, Эльясу придется отстать, если он решит обвинить её в жульничестве. Просьба есть. Плата внесена. Её долг перед Шии-Ра превыше всего.

Шайтаны, как же ей надоело это пари… Каждая мысль была о нем, о ритме жизни, который из-за этого пари пришлось менять. О том, что приходилось искать уловки, а Ворон делал все, чтобы этих уловок требовалось все больше.

— Почему ты предлагаешь это, госпожа? — Рик не унимается, Рику надо знать. — Что тебе за дело до моего брата?

И вправду… Чем она руководствуется? Тем, что считает себя должной этому эффинцу? Смешно.

А представлять, как гаснет свет жизни в ярких синих глазах, — ужасно больно! До крови…

— У нас нет времени это обсуждать, — устало качнула головой Сальвадор, — я не могу войти в Ахиллам, и нужна будет твоя душа, чтобы это мог сделать мой сосуд. Я не могу распоряжаться теми душами, что не дали согласие служить мне оружием, стать моими реликтами. Но в Ахилламе Паулю не выжить одному. Это не место для смертных.

Потому что боги совершенно не любили, когда смертные пытались поиграть в их игрушки, коих в Ахилламе имелось в достатке.

И все-таки возможность ступить в Ахиллам у смертных имелась. Такова была воля Шии-Ра, она любила героев и хитрецов и всячески им покровительствовала. А ещё она очень любила дразнить младших богов и подыгрывать смертным.

— Кто-то же должен уравнивать силы, — смееялась Шии-Ра, незаметно благославляя какого-нибудь очередного наглеца.

— Хорошо, — отрывисто качнул головой Рик, — я прошу тебя помочь и моему брату, Сальвадор. И оплачу я эту помощь той ценой, которую ты назначишь.

Она протянула вперед ладонь — обычная магическая условность, соприкосновение ладоней.

Холодная кожа её — замерзшей от ночной пустынной прохлады, и выходца — который уже давно не ощущал солнечного тепла, соприкоснулись друг с другом.

— Да будет так.

И сухой раскат грома над их головами скрепил эту сделку.

Его тело осыпалось белым пеплом на песок, оставаясь в ладони Сальвадор ярко-голубым ядром души.

Ох и сложно ей потом будет объясниться с Мафреем… Это была его душа. Но, раз придется объясняться — она была готова сделать это.

Затылка Анука она коснулась невесомо, и только после того как ядро души оказалось внутри сосуда — она сжала крепче его за плечи.

Легко вложить готовую душу в пустой сосуд. Сложно сделать так, чтобы эта душа срослась с новым телом, а не заплеталась в ногах, как едва родившийся младенец. А душу воина нужно было сращивать с телом еще старательней, потому что какой смысл отправлять в Ахиллам того, кто не может управиться с собственными пальцами?

Нет. Рик должен был себя чувствовать в новом теле как в своем, должен был ощущать и владеть каждой мельчайшей мышцей.

А еще — не было времени.

Пауль уже сражался с Фареем. Псина уже достала Пауля своим длинным, покрытым зубчиками хвостом, и Сальвадор на одно только понадеялась, что эти зубцы на конце хвоста не ядовиты.

Нет. Вроде бы только обожгли. Почему-то это сделало легче совсем чуть-чуть? Почему так хотелось повиснуть на этих плечах и умолять его отступиться? Любыми средствами, что были ей доступны.

Пауль же перехватил рукоять меча покрепче и снова бросился к Фарею. Эффинец подсек псу связки на одной лапе, и чары на клинке не давали этой ране стянуться. Теперь хотел заняться другой лапой…

Почему мужчины вечно ищут опасностей? Почему не могут в кои-то веки сохранить себя в безопасности, особенно если есть ради кого хранить?

Рик открыл глаза. Взглянул на Сальвадор снизу вверх, и она сразу ощутила, как затрещали её связи с этим телом.

Воля.

Его свободная воля рвала нити, запрещая Сальвадор воздействовать на него.

С реликтами и сосудами предполагалось работать иначе. Их нельзя было смешивать.

Но время у этих связей ещё было.

Рик поднялся на ноги, чуть согнул их в коленях, коснулся лба кончиками пальцев, будто не веря, что он может ощущать.

Позже открыл рот и закрыл его, поняв, что вслух ничего сказать не может — немота Анука никуда не делась.

Ну вот и первое наказание для Рика Ландерса, ему будет не до болтовни.

— Я слышу твои мысли, — пояснила Судья, — говорить вслух необязательно.

— Я чувствую ветер… — прошептал Рик, глядя на собственные пальцы.

— У тебя время до рассвета, — Сальвадор коснулась лба Анука, проверяя, все ли сделала до конца.

Все было правильно.

— После этого моя связь с сосудом разрушится, и он будет лишен моей магии, — закончила Сальвадор.

Анук в первый раз кивнул ей по своей воле. Точнее — по воле Рика.

— Я успею, — Рик думал довольно громко, — а что потом?

— Ты очнешься в моем Чертоге, — спокойно пояснила Судья, встряхивая кистями рук, — тебе придется подождать. Когда разрушится сосуд — я некоторое время не буду иметь права пользоваться реликтами. Только когда на Судилище будут приходить люди. Ты обретёшь форму реликта, другие мои орудия об этом позаботятся.

Всё-таки ей будет жаль лишаться Анука. Она к нему привыкла, как к любимым кинжалам.

И было даже жаль, что тело сосуда рассыплется в пыль. Она-то надеялась, что в нем засияет душа. Но ее магии для этого было недостаточно.

— А Мег… — напомнил Рик. Хотя Сальвадор напоминать не нужно было.

Там, за полфарса отсюда Пауля сбил с ног Фарей… Эффинец рубанул по хвосту пса, что было силы. Пёс с визгом отпрянул — всё-таки он был только пёс.

Два-два. Пока счёт равный. Но у Фарея больше голов и всяких штучек, типа огненного дыхания.

— Мы разберемся с поиском твоей сестры в самое ближайшее время, — пообещала Сальвадор, — тебя надо вооружить.

Она потянула за магию внутри тела, показывая Рику, как ее будить.

Если бы маги знали о таком скором способе обучения — захлебнулись бы завистью. Она за считанные мгновения учила Рика тому, чему люди учились десятилетиями.

Хотя… Нет, всё— таки это было чуть— чуть иное.

Она выдавала своему реликту инструкцию, как обращаться с её сосудом.

Чем меньше она будет перехватывать контроль над этим телом — тем дольше выдержат ее связи.

В пальцах Анука вспыхнули два огненных серпа.

— Два — не перебор? — Рик поморщился, будто капризный мальчишка, которому подарили не тот деревянный ножичек.

— Я не люблю пустых рук, — пожала плечами Сальвадор. — Можешь выбрать сам.