Книга Связанные страстью - Элейн Барбьери

Похлопав ладонью по маленькому «дерринджеру», висевшему у нее на поясе, она выехала из конюшни, вспоминая слова Тоби, сказанные ей на прощание. «Будь осторожна. Дело, в которое ты ввязалась, может оказаться серьезнее, чем ты думаешь».

Солнце было в зените, когда Саманта подъехала к нужному ей ранчо. Со скотного двора не доносилось ни звука, а в открытом загоне для животных не было ни одной лошади. Вообще, за исключением вившегося из каминной трубы дымка, ни во дворе, ни в доме не наблюдалось никаких признаков жизни. Дым тем не менее свидетельствовал о том, что на ранчо кто-то есть и подбрасывает в камин поленья. Саманта тем не менее приближалась к дому не быстро и, что называется, с оглядкой, поскольку ее, как это часто бывало в последнее время, одолевали сомнения. Как только она подъехала к ранчо и привязала лошадь к коновязи, дверь неожиданно отворилась.

Саманта подняла глаза на открывшего дверь человека, вздохнула и спокойно произнесла:

— Мы встречались однажды, но нельзя сказать, чтобы эта встреча имела приятное завершение. Очень надеюсь, что на этот раз мы сможем поговорить без эмоций.

Саманта исследовала взглядом худую молодую женщину, стоявшую в дверном проеме. Дженни — а это была она — ответила ей с неожиданной доброжелательностью в голосе:

— С тех пор как мы разговаривали, многое изменилось. И теперь нам с вами необходимо кое-что уладить. Входите, пожалуйста.

Саманта вошла в домик, гордо выпятив подбородок. Разглядывая гостиную, объединенную с кухней, она услышала, как у нее за спиной щелкнул замок. Заставленная открытыми полками с металлической посудой, небольшая кухня с маленьким камином занимала лишь угол большой комнаты. В другом углу стояли обеденный стол и стулья, изготовленные, без сомнения, деревенским столяром. Диванчик, два кресла и вытертый ковер с национальным индейским орнаментом находились в той части помещения, где, похоже, местные обитатели собирались по вечерам, чтобы отдохнуть и расслабиться в благодатном тепле почерневшего от сажи и времени камина. В противоположном конце комнаты помещалась дверь, за которой, вероятно, скрывались спальные помещения.

В доме стояла тишина, так что, кроме Дженни, здесь, без сомнения, никого не было.

Саманта повернулась к Дженни.

— У вас довольно уютный дом. И теплый, что, без сомнения, является отражением вашей личности.

Дженни промолчала.

Саманта торопливо заговорила, с тем чтобы дать расширенное толкование сказанного ею, чего за минуту до этого у нее и в мыслях не было.

— На тот случай, если вы не знаете, как расценивать мои слова, хочу заметить, что это комплимент.

Дженни не шелохнулась, молча вбирая в себя то, что Саманта сочла нужным ей сообщить. Ее тусклые каштановые волосы были собраны на затылке в пучок, черты лица к числу запоминающихся не относились, фигурка же отличалась такой худобой, что невольно наводила на мысль о постоянном недоедании. Иными словами, Дженни никак не являлась воплощением красоты и мужских желаний. При всем том Саманта точно знала, что желанной для одного мужчины Дженни все-таки была. Как- никак Мэтт обручился с ней и в будущем даже собирался на ней жениться.

Эта мысль неприятно ее поразила, поэтому, когда она вновь заговорила, в ее голосе слышалось раздражение.

— Надеюсь, Мэтт вам все рассказал?

— Если вы намекаете на вашу с ним близость, то разговор на эту тему у нас действительно состоялся.

Слова Дженни показались Саманте слишком обтекаемыми, и она решила расставить все точки над i.

— Близость? Что вы имеете под этим в виду?

— Я имею под этим в виду прелюбодеяние.

Саманта едва заметно поморщилась, поскольку ее малость покоробило выбранное Дженни слово. Догадываясь, что ответит Дженни на ее следующий вопрос, она тем не менее спросила:

— И вы его простили?

— Да.

Проглотив разочарование, Саманта преисполнилась решимости и задала ей еще один важный для себя вопрос:

— И как вы собираетесь после этого жить?

— Полагаю, так же, как вы. Привычной жизнью.

— Так же, как я? — переспросила Саманта, которую захлестывали эмоции. — Лично я была бы в шоке и пришла в дикую ярость, если бы Мэтт заявил, что предал меня.

— Ну а я не пришла.

— Вы не испытали шока и чувства ярости?

— Ни того, ни другого.

— Но почему? Морально подготовились к этому, наслушавшись сплетен на наш с Мэттом счет?

— Я знала, почему Мэтт согрешил, с того самого дня, когда впервые увидела вас на улице. Вы красивы и женственны даже без макияжа и вызывающего покроя платьев, которые носите, чтобы подхлестнуть чувства собирающихся в салуне мужчин. Я же — обыкновенная простушка и знаю об этом. Так что сразу поняла, что не смогу с вами конкурировать.

— Вы отлично умеете конкурировать в других отношениях.

— Я сказала все, что думала о вас, когда мы впервые встретились для разговора. Те же слова я повторила Мэтту, когда он пришел ко мне и признался, что циркулирующие в городе слухи справедливы, но он сожалеет о своем грехе и просит меня простить его. Подумав, я решила, что по-прежнему верю ему и что он после этого случая полностью осознал, до какой степени любит меня. Так что когда я увидела его в следующий раз, мои чувства к нему стали еще сильнее, чем прежде. И я ему об этом сказала.

Почувствовав, что у нее стали слабеть ноги, Саманта пролепетала:

— Вот почему вы все ему простили…

Огромным усилием воли заставив себя продолжать, Саманта гордо вскинула подбородок и осведомилась:

— А как поживает ваша помолвка?

— Не расторгнута и существует по-прежнему, если вас это интересует.

Эти несколько простых слов поразили Саманту в самое сердце.

— Я затем и пришла к вам, чтобы все это узнать.

Дженни нахмурилась.

— Разве Мэтт ничего вам не объяснил?

— Это уже не имеет значения, — ответила Саманта с вымученной улыбкой. — Спасибо за разговор. Поверьте, я высоко ценю вашу честность.

Повернувшись на каблуках, Саманта вышла из домика и вскочила в седло. Она дала лошади шпоры раньше, нежели Дженни успела сформулировать ответ.

Домик Дженни исчез из виду, когда по щекам Саманты скатились первые слезы. Они катились из глаз все быстрее и быстрее, увлажняя щеки и застилая поле зрения, так что ей пришлось съехать с тропы и остановиться, чтобы подождать пока иссякнет этот бурный поток.

Хватая ртом воздух, Саманта приложила к лицу платок. Что это с ней? Разве она не ожидала чего-то подобного? Она должна быть благодарна Мэтту за то, что он предпочел ей Дженни, избавив ее тем самым от проклятой неопределенности.

Стук конских копыт заставил ее повернуться на звук как раз в тот момент, когда некий всадник выехал на тропу из окаймлявших ее зарослей. Подъехав к Саманте и придержав лошадь, он произнес: