Книга Вундеркидз. Вилдвудская академия - Жаклин Сильвестр

Зак, бросив на прощание Нике взгляд, полный сочувствия и поддержки, удалился, оставив потрясенную Вайолет и ее свиту.

Ника была поражена не меньше девиц и не отказала себе в удовольствии полюбоваться, как Вайолет заливается лиловой краской от унижения, а по щекам у нее текут слезы.

* * *

Ника кинулась искать Интеграла, но друга нигде не было. Девушка понимала, что новости об Эмбер скоро дойдут и до него, и жалела, что ее, Ники, не будет рядом и она не сможет его утешить.

Следующий урок она решила прогулять, ушла к себе, легла и уставилась в потолок, но вскоре поняла, что безделье – это еще хуже, и несколько раз принималась то за рисование, то за уборку, однако все валилось у нее из рук. Тут ей вспомнилась издевательская идея Вайолет. Обуреваемая жаждой деятельности, Ника порылась в шкафу с художественными принадлежностями, вытащила огромный лист ядовито-зеленой бумаги, схватила толстый черный маркер и намалевала жирными угловатыми буквами: «Верните Эмбер!». Скатав плакат в трубку, она выскочила за дверь.

Административный корпус стоял далеко и не подходил для цели пикета, так что Ника устроилась на ограде вокруг студенческого клуба в самом центре кампуса и гордо подняла свой плакат. За первый час мимо прошло всего несколько студентов, которые забрели туда случайно. На Нику они смотрели с интересом. Однако весть о том, что Эмбер исключили, а Ника устроила одиночный пикет, как и все новости в Вилдвудской академии, распространилась очень быстро, и после последнего урока к Нике примкнуло довольно много приятелей и одноклассников Эмбер. Многих из них она никогда раньше не видела, кого-то знала в лицо; некоторые принесли свои плакаты. Пришел и Интеграл. Он слабо улыбнулся Нике, но потом сразу отвел глаза, покрасневшие от слез. Сев рядом с Никой, он поднял свой лозунг: «Дискриминация x ошибочное исключение = напортачили в квадрате». Вскоре появилась и Стелла. Она застенчиво держала крошечный плакатик с простой надписью: «Так нельзя».

Потом события приняли неожиданный оборот: к рядам протестующих примыкали все новые студенты. Они держали плакаты, хором скандировали лозунги. Протест нарастал, как снежный ком, в основном потому, что все хотели быть в гуще событий. В конце концов явился даже Зак. Держался он, как всегда, с ледяной надменностью, однако все же уселся рядом на ограду и молча обнял измотанную Нику одной рукой за плечи. Демонстрация продлилась еще несколько часов.

После восьми крики понемногу стихли, и многие протестующие покинули пост и пошли ужинать. За час почти все разошлись, и осталось всего несколько человек. Все они, а особенно Ника, ждали какой-нибудь реакции. Ждали, что хотя бы появится охрана, что школьная администрация вынесет предупреждение, что-нибудь объяснит или даже успокоит собравшихся – в общем, что хоть что-нибудь произойдет. Но к ним никто не подошел. Будто никто ничего не слышал, или никому не было до них дела. И это при том, что за каждым квадратным дюймом в Вилдвудской академии следят похлеще, чем за лондонской подземкой. Повсюду стояли камеры, но все равно никто не отреагировал на их стихийный протест. Их попросту проигнорировали.

Интеграл, прислушавшись к громкому урчанию в собственном животе, побрел в столовую, вид у него был подавленный. За ним потянулась и Стелла. Зак предложил Нике проводить ее домой, девушка вежливо отказалась. У нее не осталось сил. Вообще. Поэтому она старалась не думать ни о пропавшем Тристане, ни о том, что он даже не потрудился прийти на демонстрацию, о которой наверняка слышал. Поблагодарив Зака, девушка вернулась в свою комнату, забралась под одеяло, по-прежнему ничего не чувствуя, и плакала, пока не погрузилась в сон без сновидений.

* * *

Наутро Нику разбудила Магда. Домоправительница сидела у нее в ногах на постели, а на тумбочке уже стоял поднос, полный любимых лакомств девушки: рулетики с маком, чай с лимоном, вазочка клубники и несколько розеток с разными домашними вареньями.

– Я знаю, у вас вчера был тяжелый день. – Магда показала на поднос. Как и большинство уроженок Восточной Европы, она свято верила, будто вкусная еда – лучшее лекарство от любых тревог. Ника кивнула и тут же пожалела об этом: голова раскалывалась от боли.

– Ничего-ничего. Сегодня будет лучше, чем вчера, – проговорила она. Домоправительница между тем намазала маковый рулет персиковым вареньем и вручила Нике. Потом печально посмотрела на нее из-под набрякших век.

– К сожалению, сегодня вряд ли будет лучше, мисс, – произнесла она. – Вас вызывают. Машина уже ждет.

Ника поежилась. Она понимала, что ее ждет наказание за демонстрацию протеста, но надеялась, что дело ограничится вызовом на педсовет или приказом отбывать наказание после уроков. Магда разложила на кровати свежевыглаженную школьную форму и двинулась к двери, но на пороге остановилась, вернулась к Нике и чмокнула ее в макушку. Ника благодарно улыбнулась. На пороге женщина обернулась еще раз.

– Вы только не злите его, мисс Ника, – озабоченно предупредила она и скрылась за дверью, однако Ника прекрасно поняла, кого она имеет в виду.

В приемной директора девушке пришлось прождать пятнадцать минут, и только потом ее пригласили в кабинет. Директор сидел в своем роскошном кожаном кресле шоколадного цвета и пристально смотрел на нее. Ника промямлила: «Здравствуйте, сэр» – и села.

– Я огорчен вашей вчерашней выходкой, – донесся через стол холодный негромкий голос. Ника заставила себя поднять голову и посмотреть директору прямо в черные глаза-бусинки.

– Это была демонстрация протеста, мы имели на нее право, – ответила она и разозлилась, услышав в своем голосе нотку сомнения, отчего утверждение стало похоже на вопрос.

– Против чего? – уточнил директор с неожиданным интересом.

– Против того, что Эмбер исключили. Это нарушение прав человека. С ней что-то случилось, ей пришлось трудно, нельзя же ее за это сразу взять и выгнать! – объявила Ника, стараясь говорить уверенно и убедительно.

На лице директора не дрогнул ни один мускул, он разглядывал Нику, как разглядывают дом, когда раздумывают, купить его или нет.

– Ника, мы не исключили Эмбер. Ее отправили домой немного отдохнуть, – проговорил он самым убедительным тоном. Ника посмотрела директору в черные глаза, вспомнила пустую комнату Эмбер и поняла, что он ей лжет.

– Это несправедливо, – повторила она медленно, решив не сдавать позиций.

На лице директора проступило раздражение. Он выдвинул ящик стола, вынул оттуда кипу каких-то бумаг и подтолкнул по столу к Нике.

– Это договор, который вы подписали, когда поступили сюда, – пояснил он. – Точная копия всех остальных договоров, которые обязывают учащихся Вилдвудской академии соблюдать правила пребывания в кампусе. Если вы откроете свой договор на 22-й странице, раздел С, пункт 16, то прочтете, что любое нарушение порядка в учебной аудитории или за ее пределами приводит к немедленному исключению из Академии начиная со дня правонарушения. Восстановление в Академии производится по решению Совета школы после дисциплинарных слушаний.