Книга Принцесса или ведьма - Соман Чайнани

Агата открыла первую страницу.

«Эта книга излагает позицию автора, и ТОЛЬКО её. Интерпретация истории от профессора Садера принадлежит только ему, и преподавательский состав не разделяет его мнений.

Искренне ваши, Кларисса Доуви и леди Лессо, деканы школ Добра и Зла».

Агата даже обрадовалась, что преподаватели не одобряют книгу. У неё появилась реальная надежда, что где-то на этих страницах спрятан ответ на загадку. Разница между принцессой и ведьмой… доказательство, что равновесие между Добром и Злом сохраняется… Может быть, это одно и то же?

Она перевернула страницу, но на ней не было слов – лишь тиснёные узоры из точек всех цветов радуги, маленьких, как булавочные головки. Агата открыла следующую страницу. Снова точки. Она перелистывала страницы десятками, но так и не нашла ни единого слова. Раздражённая, она уткнулась лицом в книгу, и тут загремел голос Садера:

– Глава четырнадцатая. Великая война.

Агата резко выпрямилась. Перед ней развернулась полупрозрачная, объёмная сцена – живая диорама в таких же цветах, как и картины Садера в галерее. Присев, она стала наблюдать за происходящим. Трое глубоких стариков, морщинистых и с бородами до пола, стояли в башне Директора школы, сложив руки вместе. Потом они убрали руки, и показался сверкающий Сториан и занял своё место над знакомым белым каменным столом.

Бестелесный голос профессора Садера продолжил:

– Из первой главы вы помните, что Сториана принесли в школу Добра и Зла три Провидца из Бескрайних лесов. Они считали, что это единственное место, которое защитит чистоту его помыслов…

Агата недоверчиво уставилась на книгу. Слепой Садер не мог записывать историю. Но он видел её и хотел того же и от своих учеников. Каждый раз, когда она поворачивала страницу и касалась точек, история оживала перед глазами, сопровождаемая словами Садера. Содержание четырнадцатой главы в основном совпадало с тем, что Софи рассказала ей за обедом: школой правили два брата-волшебника, один – добрый, другой – злой, и братская любовь была сильнее верности той или другой стороне. Но в конце концов соблазны одержали верх над любовью злого брата, и он решил, что между ним и неограниченной силой пера стоит лишь одно препятствие… родная кровь.

Руки Агаты ощупывали точки, и перед ней прошла вся Великая война: битвы, союзы, предательства… А потом она наконец дошла до конца. Знакомая фигура в серебряной мантии и маске поднялась среди огня и мёртвых тел, держа в руках Сториана:

– Победитель последней битвы между братьями не стоял на стороне Добра или Зла. Объявив Великое перемирие, Директор школы поклялся быть выше Добра и Зла и поддерживать равновесие до самой смерти. Ни одна из сторон, конечно, не доверяла победителю. Но и не нужно было.

Агата увидела умирающего брата. Сгорая в огне, он в последний момент протянул руку к небу и выпустил поток серебряного света…

– Ибо умирающий брат воспользовался последними искрами своей магии, чтобы сотворить последнее заклинание против близнеца: способ доказать, что Добро и Зло по-прежнему равны. Пока это доказательство живо, мысли Сториана по-прежнему чисты, а Бескрайние леса находятся в идеальном равновесии. Что касается доказательства…

Сердце Агаты подпрыгнуло в груди.

– Оно остаётся в школе Добра и Зла и по сей день.

Диорама исчезла.

Агата поспешно перевернула страницу и коснулась точек. Голос Садера загремел:

– Глава пятнадцатая. Тараканья чума в лесу.

Агата швырнула книгу в стену. За ней последовали и все остальные книги, оставляя трещины на лицах нарисованных парочек. Когда бросать уже было нечего, Агата зарылась лицом в подушку.

Пожалуйста. Помогите нам.

А потом, в тишине между молитвами и слезами, что-то пришло к ней. Даже не мысль – просто импульс.

Агата подняла голову.

Ответ на загадку смотрел прямо на неё.

«Это просто стрижка, – уверяла себя Софи, пробираясь через заросли васильков. – Никто ничего не заметит». Она проскользнула между голубыми кустами на Полянку и подошла к своей группе сзади.

Просто найти Агату, и…

Вся группа одновременно повернулась. Никто не засмеялся. Ни Дот, ни Тедрос, ни даже Беатрис. Они уставились на неё в таком ужасе, что у Софи перехватило дыхание.

– Простите… что-то в глаз попало… – Она спряталась за кустом синих роз и глубоко, тяжело задышала. Новых унижений она уже не вынесет.

– По крайней мере, теперь ты похожа на никогдашницу, – сказал Тедрос, сунув голову в куст. – И никто не ошибётся так же, как я.

Софи покраснела, как свёкла.

– Ну, вот что получается, когда дружишь с ведьмой, – нахмурился принц.

Лицо Софи стало цвета граната.

– Слушай, всё не так уж плохо. По крайней мере, не так, как у твоей подружки.

– Прости, – ответила Софи, побагровев, как перезревший помидор. – В другой глаз тоже что-то попало… – Она выскочила из-за куста и ухватилась за Дот как за спасительный буй. – Где Агата?!

Но Дот по-прежнему таращилась на её волосы. Софи прокашлялась.

– О, ну, э-э-э, её ещё не выпустили из комнаты, – сказала Дот. – Жаль, что она не попадёт в Цветочное метро. Если, конечно, Юба сможет дозваться машиниста.

Она кивком показала на гнома, который угрюмо тыкал пальцем в бирюзовую тыкву, потом снова посмотрела на волосы Софи.

– Они… милые.

– Пожалуйста, не надо, – тихо сказала Софи.

Глаза Дот подёрнулись дымкой.

– Ты была такой красивой.

– Они отрастут, – ответила Софи, пытаясь не расплакаться.

– Не беспокойся, – всхлипнула Дот. – Однажды кто-нибудь достаточно злой убьёт это чудовище.

Софи оцепенела.

– Все на борт! – крикнул Юба.

Она обернулась и увидела, как Тедрос открыл обычную тыкву сверху, словно чайник, и исчез внутри.

Софи нахмурилась.

– Что происходит…

Что-то ткнуло её в бедро, и она посмотрела вниз. Юба сунул ей билет на Цветочное метро и открыл крышку тыквы. Под ней обнаружилась маленькая гусеница в фиолетовом бархатном смокинге и такого же цвета цилиндре, плававшая в вихре цветов пастельных оттенков.

– В Цветочном метро строго запрещено плеваться, толкаться, петь, пить, прыгать, похабничать, чихать, почивать и писать, – проскрежетал он. – За нарушение вас лишат одежды. Все на борт!

Софи повернулась к Юбе:

– Постойте! Мне нужно найти подру…

Из тыквы протянулась лиана и втащила её внутрь.