Книга Наречённая ветра - Литта Лински

— А если даже и так? Мне-то что за дело? — с вызовом спросил ветер.

— Похоже, тебе теперь ни до чего нет дела, кроме глупой человеческой самки, — лицо ее оставалось бесстрастным, зато в голосе слышалось явное отвращение. — Ты, видно, до того поглупел, что забыл о том, что Инниаль находится под твоим покровительством.

— Я помню, — ему хотелось орать на Тантарин, но он держал себя в руках, понимая, что на фоне ее сдержанности его вопли будут выглядеть жалко и глупо. — Так же, как помню, что все эти покровительства и зависимости — не более чем дань древним традициям. Я не видел Инниаль более тысячи лет, как и тебя, и остальных. И не очень-то скучал, если честно. Инниаль — большая девочка, обойдется без моего присмотра. И без твоего, кстати, тоже.

— То есть тебе плевать на нее? — Тантарин недоверчиво прищурилась.

— По сути, да.

— Так нельзя, — вмешалась Эвинол, про которую он почти забыл. — Ты за нее в ответе, Инослейв, ты не можешь ее оставить.

Чуть ли не впервые ему захотелось грубо ответить Эви, которая лезла явно не в свое дело.

— Видишь, даже твоя игрушка своим жалким человечьим умишком понимает, что ты в ответе за Инниаль. Что, однако, не делает ее присутствие здесь желанным. Отошли свою подружку, Инослейв. Ее вид меня оскорбляет.

Эвинол дернулась было, чтобы уйти, но ветер лишь крепче перехватил ее за локоть, удерживая подле себя. Он не столько хотел, чтобы девушка слышала их разговор, сколько опасался какой-нибудь подлой ловушки со стороны сестры. Не исключено, что Тантарин просто-напросто заговаривает ему зубы, а Эвинол, оставшись в одиночестве, может попасть в лапы к неожиданно явившимся в другом месте Ларишаль с Хорастером.

— Она никуда не пойдет, Тантарин. Придется тебе пережить присутствие Эвинол. И я требую уважительного к ней отношения. Не забывай, она теперь такая же богиня, как и ты.

— Прямо такая же! — на бледном лице мелькнула усмешка, что случалось с Тантарин крайне редко. — Ладно, если ты так боишься за свою самочку, пусть остается. В конце концов, меня же не смущает присутствие птиц или червей.

— Зато меня смущает твое! — он не собирался больше сдерживаться. — Убирайся, Тантарин! И разбирайся с Инниаль сама. Пусть Ларишаль с Хорастером тебе помогают, раз уж они у тебя на побегушках.

— Мне нужен именно ты, — отрезала Тантарин. — Только у тебя есть особая связь с Инниаль. Или века рабской жизни отшибли тебе память, Инослейв?

— «Века рабской жизни», как ты это назвала, для меня не закончились. Я не пользуюсь силой жертв. И если ты об этом забыла, то твоя память в более плачевном состоянии, чем моя. Я не смогу связаться с Инниаль, как не мог последнюю тысячу лет.

— У меня нет ни времени, ни желания обсуждать сейчас твое глупое упрямство. Я поделюсь с тобой силой, чтобы ты мог связаться с Инниаль.

— Благодарю, — скривился Инослейв. Даже века спустя он помнил, как неприятно черпать чужую силу.

Отпустив Эвинол, ветер подошел к Тантарин. Та протянула ему тонкую, бескровную руку. Синие ниточки вен ползли по белой как снег коже. Черные глаза на миг вспыхнули, когда он потянул силу.

Это было больно. Надо же, сколько веков прошло, а боль вспомнилась мгновенно, будто он испытывал ее вчера. Хотя, пожалуй, в этот раз даже хуже. Должно быть, право тянуть жизненные силы из богини, пусть и с ее согласия, облагается дополнительной платой. Когда мука стала совсем уж невыносимой, резкий окрик Тантарин принес желанное освобождение.

— Довольно! Теперь у тебя достаточно сил и для того, чтобы связаться с Инниаль, и для того, чтобы навестить ее обитель. Ты получил даром то…

— От чего сознательно отказался, — перебил ее Инослейв. — А теперь помолчи, Тантарин, и дай мне сосредоточиться. В конце концов, я не проделывал этот фокус тысячу лет.

На самом деле больше. Даже в те времена, когда он не брезговал жертвами, он почти никогда не взывал к Инниаль, предоставляя ей полнейшую свободу. Другое дело, что богиня юго-западного ветра сама порой связывалась с ним, чаще всего по разным пустякам. Инослейв попытался вспомнить ее. В человеческом облике Инниаль была очень красивой девушкой с зелеными глазами и лазурными волосами. Но сейчас от этих воспоминаний было мало толку, потому что он взывал не к внешнему образу, а к сути.

Он вызвал в памяти ощущение мягкой, ласковой силы, веющей теплом и вечной влажностью моря. Люди не видят цветов ветра, это дано лишь самим ветрам. Потоки Инниаль переливались всеми оттенками синего и зеленого, как ее любимый океан. Инослейв зацепился за это видение, слился с ним, призывая юго-западный ветер.

Инниаль не отвечала. Он даже не особо удивился. Во-первых, за тысячу лет можно и разучиться искусству, которое и раньше-то не часто использовал. А во-вторых, раз уж Тантарин говорит, что Инниаль пропала, то вряд ли она с легкостью отзовется. Ветер решил выждать некоторое время, чтобы удостовериться наверняка. Он уже почти готов был все бросить, когда ощутил призрачный отклик.

Первое, что он почувствовал, — страх. Дикий панический ужас. Самое удивительное, что страх этот соседствовал с радостью и удовольствием. Попытавшись разобраться, он ощутил фальшь радости и отчаянную искренность страха. Будто Инниаль против воли заставляли радоваться, и она подчинялась, испытывая при этом подлинный ужас.

— Инниаль! — мысленно воскликнул он. — Инниаль, отзовись!

Она молчала. Инослейв по-прежнему тонул в омуте противоречивых чувств юго-западного ветра, не в силах понять, что творится с его сестрой и где она. Ясно было одно: дело плохо. Хуже некуда. Внезапно Инослейва накрыло ощущение узнавания. Будто он долго прятался в темноте и был замечен, лишь когда утратил надежду, что его найдут.

— Инослейв, помоги! — слабый жалобный зов зазвучал в его голове. — Спаси меня!

— Инниаль, где ты? Что с тобой случилось? Кто тебя мучает? — он понимал, что слишком много вопросов, но они были одинаково важны.

— Он забрал меня. Он тянет мои силы…

— Кто — он? Где ты?! — его мысли звучали криком.

Инниаль не ответила, а вскоре исчезли и отголоски ее чувств. Сколько ни пытался Инослейв вновь пробиться к ней — все тщетно.

Ветер открыл глаза и тут же закрыл снова, потому что мир зашелся вокруг него в лихой круговерти. Он закрыл ладонями глаза и лоб, спасаясь в блаженной темноте от слишком резкого хаотичного света. Голова кружилась и болела. Неудивительно. Сначала пытка впитывания силы, и не чьей-нибудь, а северного ветра, а затем сразу мучительная связь с Инниаль, чьи чувства ощущались как собственные. Инослейв пошатнулся и тут же ощутил поддержку.

Он снова открыл глаза и понял, что опирается на Эвинол. Маленькая, едва достающая ему до плеча девушка изо всех сил старалась его удержать, сама еле стоя на ногах. Сердце ветра наполнилось щемящей нежностью и бесконечной любовью. Усилием воли он стряхнул с себя слабость и теперь уже сам подхватил Эви.