Книга Камни последней стены - Чингиз Абдуллаев

— Вы можете его прослушать?

— Конечно. Мы учли возможность, что Барлах может попроситьоставить ему аппарат для связи.

Кардиган почувствовал себя уязвленным. О таком развитиисобытий он не подумал.

— Нужно еще раз просмотреть все списки знакомых Барлаха.Может быть, среди них есть человек, у которого эти документы, — предложилКардиган.

— Мы проверяем, но нам приходится быть очень осторожными,чтобы не вызвать подозрения немцев, которые внимательно за нами следят.

— Сейчас русские тоже будут за ним следить, — сказал,нахмурившись, Кардиган. — Если они узнают, что он жив, то попытаются его сноваубрать.

— Такая опасность существует. Но я думаю, что у нас есть взапасе несколько дней. Русские не станут так упрямо добивать Барлаха, понимая,что это вызовет подозрение. Кроме того, они наверняка станут искатьинформаторов Барлаха. Нужно срочно передать в ЦРУ. У нас появился русский«крот», который выдал Барлаха. Представляете, Кардиган, насколько эти документыважны для русских, если они готовы подставить своего «крота» в ЦРУ, лишь бы незасветить «апостолов», работающих в Европе. Подождем до завтра, когда Барлахнаконец скажет нам про эти документы.

На следующий день Барлах позвонил и сообщил, что передачадокументов состоится десятого ноября. Когда он закончил разговор, Кардиганспросил Страуса.

— Он кому-то звонил? Как он узнал про документы? У него жеих нет с собой в больнице. Где он их возьмет?

— Не знаю, — ответил Страус, — но он не блефует. Раз сказалдесятого, значит, его коллеге каким-то непонятным образом удалось с нимсвязаться.

— Десятого, — повторил Кардиган. — Я сижу здесь уже целыймесяц. Надеюсь, что десятого ноября мы наконец получим эти документы.

Он впервые употребил слово «мы», вместо «я», и Страусдобродушно усмехнулся. «Этих молодых щенков нужно учить, — в который разподумал он. — И, конечно, проверить, как Барлах получил информацию, если онникому не звонил и к нему никто не приходил. Это интересная задача».

Зуль.

5 ноября 1999 года

Утром они смотрели друг на друга с некоторой симпатией.Очевидно, Лариса была уверена, что он попытается воспользоваться ситуацией. Всвою очередь он чувствовал себя несколько неловко. С одной стороны, она слышалаего встречу с Габриэллой и могла составить о нем весьма превратноепредставление. Но с другой — подобный аскетизм тоже не всегда говорит в пользумужчины. В этом есть нечто аномальное, если молодой мужчина не испытываетжелания к молодой женщине. И хотя ему уже минуло сорок, а ей было тридцатьпять, они были еще достаточно молоды, чтобы не обращать внимания на такиемоменты.

За завтраком Дронго изложил Ларисе свой план. Следовало бытьособенно осторожными. После случившегося с Андреем стало понятно, чтоамериканцы пойдут на все, лишь бы не допустить встречи представителей Москвы сбывшими сотрудниками группы Хеелиха.

— Встреча с Менартом представляется мне решающей, — тихообъяснял Дронго, когда они вышли погулять вокруг отеля. — Если Гайслерпредатель и это очевидно, почему не подпускают никого к Менарту. Но если Менартработает на американцев, почему он еще здесь и они действуют стольбесцеремонно. Отсюда я могу сделать единственный вывод. И немцы, и американцыбоятся этого информатора. Они не знают, кто именно должен передать сведения Барлаху,чтобы тот затем передал их сотрудникам ЦРУ. Они так же, как и мы, ничего незнают и на всякий случай наблюдают за всеми бывшими сотрудниками группыХеелиха. А это значит, что нам придется пройти два кольца наблюдений. Иамериканцы, и немцы сейчас должны следить за Менартом. Но нам в любом случаенужно сегодня к нему прорваться.

— Что вы думаете делать?

— Нужно использовать любую слабость в их «обороне». Вотличие от Менарта, сотрудники ЦРУ и БНД, наблюдающие за ним, не обязательнодолжны знать русский язык. Я думаю использовать это обстоятельство. Посмотримсначала, где он живет.

— В одном из тех домов, — показала она в сторону музеяоружия. — Кажется, его квартира на втором этаже.

— У дома стоит автомобиль, — показал Дронго на«фольксваген».

— А другая машина — чуть дальше, — кивнула Лариса в другуюсторону, где стоял темный «ситроен». — Они, кажется, следят и друг за другом.

— Ну, это понятно. Они же не могут бить друг другу морду илисбивать машиной, как Андрея. Здесь царит политкорректность. Разведчики обоихгосударств делают вид, что не знают друг друга. Или не замечают.

— Что будем делать? — поинтересовалась Лариса.

— Мы используем наше преимущество, но сначала нужноуточнить, что именно случилось с Андреем Константиновичем. Когда в Зуль долженприбыть представитель посольства?

— Наверно, часам к десяти. Из Дрездена.

— Тогда дождемся его и уточним, что произошло с Андреем. Апотом приступим к осуществлению нашего плана. Кстати, по моим расчетам, Менартдолжен уехать на работу. Почему он еще дома?

— Почему вы думаете, что он дома?

— Машины. Они бы не стояли здесь так долго. Зачем имохранять его пустую квартиру? Тогда получается, что он дома. Уже десятый часутра и немцы обычно в такое время уже давно на работе.

— Может, позвонить ему и уточнить? — предложила Лариса. —Его телефон должен быть в телефонном справочнике.

— Давайте позвоним. Только из автомата. Пройдем несколькокварталов и позвоним. А потом нужно уходить — его телефон наверняка стоит напрослушивании.

Они свернули на небольшую площадь и поднялись вверх помощенной камнем улице. Минут через пять они остановились у телефона-автомата.Лариса достала справочник и довольно быстро нашла фамилию Менарта и его адрес.Она достала носовой платок, набрала номер. Ответил глухой мужской голос. Онаповесила трубку.

— Он дома, — кивнула она Дронго. — Что думаете делатьтеперь?

— Погулять по городу, — невозмутимо ответил Дронго. — Толькоуйдем отсюда, чтобы нас здесь не видели. Зуль очень красивый городок, я былздесь лет пятнадцать назад. Тогда все было по-другому. Хотя раньше было и вездепо-другому. Я становлюсь ворчливым эгоистом. Это, наверно, старость. Как выдумаете?

— Судя по тому, как вы провели ночь, то, наверно, да, — свызовом сказала она. — Я думала, вы будете решительнее. Или вам было достаточнотого, что случилось в Тель-Авиве?

Она тогда вышла из ванной обнаженной и стояла перед ним, несмущаясь ни своих выбритых волос, ни своего тела.

— Я уже извинился за свое вторжение в Тель-Авиве, — хмурозаметил Дронго. — Что касается моей старости, то, наверно, вы правы.