Книга Мурка, Маруся Климова - Анна Берсенева

– Рождество сегодня, – сказала Рита. – Ничего, что я приехала?

В ее голосе послышалась та самая робость, которая так удивляла Матвея.

– Хорошо, что приехала, – улыбнулся он. – Сын твой от новой информации лопается, а излагать некому. Так что готовься.

Впрочем, гордостью своими бытовыми достижениями Никитка был переполнен еще больше, чем информацией. Поэтому, вместо того чтобы засыпать маму миллионом сообщений, он прямо с порога бросился к печке. Он так старался, что Матвею даже пришлось незаметно вынуть из топки часть дров, чтобы они не вывалились на пол. С таким же энтузиазмом Никитка разогревал на плите картошку и вскрывал ножом банку икры.

– Хорошо!.. – Рита прищурилась от удовольствия, желтые глаза заблестели, как свежий мед. – Встречают тебя, готовят... А я готовить уже и разучилась, наверно. Домой-то ночью приезжаю, не до еды, а Никитке кухарка варит.

Сведения, вопросы и соображения Никитка обрушил на маму уже во время обеда.

– Все, ребенок, хватит! – взмолилась Рита, когда тот спросил, как она думает, возвращаются вороны каждую весну в те же самые гнезда или строят новые. – Я старая, усталая женщина, у меня от своих забот голова пухнет, а ты меня еще вороньими грузишь!

– А Матвей говорит, что меня не скучно слушать, – приобиделся Никитка.

– Маме тоже не скучно, – поспешил заметить Матвей. – Просто она еще не разобралась, что важно, что неважно.

– Может, к вечеру разберусь, – вздохнула Рита. – А пока прилягу на часок, ладно? Голова с непривычки разболелась вдали от выхлопной трубы.

Рита ушла в Никиткину горенку, легла на его кровать и мгновенно уснула. Проснулась она только к вечеру.

– Ну и разоспалась ты! – сказал Матвей, когда, жмурясь после сна, Рита показалась на пороге. – Я уже будить хотел. Первая звезда взошла – Рождество, однако.

Яркая, в самом деле рождественская, звезда подтверждающе стояла в переплете окна.

Никитка встретил Рождество вяло. Он так уставал за короткий зимний день, что обычно ложился спать по-деревенски рано. В сочельник он дотерпел до первой звезды, только чтобы показать маме свою взрослость. Через полчаса после того, как сели за стол, он положил голову рядом с миской, в которой золотилась медовая рождественская кутья – ее принесла соседка, присматривавшая за домом и садом, – и уснул как мертвый. Когда Матвей нес его в горенку и укладывал в кровать, он даже не пошевелился.

– У тебя братья-сестры есть? – шепотом спросила Рита, глядя, как он накрывает Никитку одеялом.

– Нет.

– А похоже, что штук десять имеется, – удивилась она. – Или что своих столько же вырастил. Представляю, как он тебя за три дня достал, – сказала она уже в комнате, снова садясь за стол и закуривая. – Говорила же, возьмите ноутбук, пусть хоть на игры иногда отвлекается.

Верхний свет не включали весь вечер. Никитка начитался Гоголя и хотел, чтобы было похоже на настоящую ночь перед Рождеством. Кажется, он даже ожидал, что поблизости – не здесь, конечно, а где-нибудь в соседнем доме, чтобы было хоть и страшно, но не очень, – в такую ночь появятся Солоха и черт.

– Ничего он меня не достал, – сказал Матвей. – Я тебе вообще хотел сказать... – сердито начал он.

– Что ты мне хотел сказать?

В неярком свете настольной лампы печать ожидания проступила на Ритином лице слишком отчетливо.

– Ничего. – Матвей отвел глаза от ее ожидающих глаз. – Ты просто так приехала или случилось что-нибудь?

– А как бы ты хотел?

– Рита, – твердо сказал он, – давай-ка мы это сразу прекратим. А то мне жалко будет, если с Никиткой расставаться придется.

– Все-таки у мужиков даже если сердце и есть, то какое-то другое, – невесело усмехнулась Рита. – Кремень! Ладно. – Она покрутила головой, словно отгоняя наваждение, и продолжила уже совсем другим тоном: – Ничего пока не случилось, но может случиться. Потому и приехала – с тобой поговорить. Исключительно по делу. Если ты не против, конечно.

– По делу не против.

– У меня к тебе предложение. Не в фирму ко мне, не волнуйся! – заметив, как он поморщился, торопливо проговорила Рита. – Помнишь, я тебе про Лешкину блажь рассказывала? Про школу эту для одаренных деток? – Матвей кивнул. – Ну вот, я ему сдуру пообещала, что ее только через мой труп закроют. А теперь выходит, что и помирать пора.

– Это почему? – удивился Матвей.

– Потому что ее вот именно закрыть хотят.

– Денег, что ли, на нее нет? – не понял он.

– Господи, да при чем тут деньги! – сердито воскликнула Рита. – Деньги Лешка, конечно, оставил где надо, не до такой же степени он романтик, чтобы все на виду держать. Есть счета, ни одна прокуратура не подкопается, могу ими пользоваться. Не в этом дело.

– А в чем?

– А то не понимаешь! У нас теперь только та благотворительность приветствуется, которая сверху по разнарядке идет. А всякие эти несанкционированные школы – дело подозрительное, мало ли чему там олигархи детишек научат. Получаю бумагу: так и так, государственный аттестат мы вашим ученикам выдавать не можем, программы надо заново где-то пересогласовывать, учителей переаттестовывать, еще какой-то геморрой... Как раз для меня занятие! А тут и бандиты подоспели: гони бабки за пользование нашей территорией. Вообще бред какой-то! Лешка землю эту давным-давно выкупил, откуда бандиты, непонятно. Похоже, прямо из прокуратуры прислали. Во всяком случае, стремления с ними бороться директриса не выразила. Сегодня получаю по почте от нее заявление – по собственному желанию, своя голова дороже, чем ваши идеи. Что прикажешь делать?

– Ничего не прикажу, – пожал плечами Матвей. – Я в этих переаттестациях еще меньше, чем ты, понимаю.

– Насчет бандитов с такой определенностью не высказываешься, – усмехнулась Рита.

– Насчет бандитов мне и высказываться неинтересно, – резко сказал он. – Мне их на всю оставшуюся жизнь хватило. Ничего для себя нового от знакомства с ними не ожидаю.

– Ясно. – Рита сузила глаза так, что в них мелькнули желтые молнии. – Тебе тоже своя голова дороже.

– При чем тут моя голова? – рассердился Матвей. – Ты чего от меня хочешь, а?

– Хочу, чтоб ты был директором этой дурацкой школы.

Она произнесла это с такой упрямой, такой девчонской решительностью, что Матвей с трудом сдержал улыбку.

– Черт знает что, – сказал он. – Цветик-семицветик какой-то!

– Какой еще цветик? – опешила Рита.

– Сказка такая есть. Как девчонка волшебные лепестки от цветика-семицветика отрывала и под каждый какую-нибудь чушь просила. Не читала, что ли, ребенку? А, ну да, ты ему все больше про безопасный секс!

– А ты бандитов боишься! – не осталась в долгу Рита. – И начальников!

– А не боюсь!